Пефтиев В.И. д.э.н., профессор, Титова Л.А. к.э.н.

Яросл. гос. педагогический университет имени К.Д.Ушинского

Мировая экономика начала XXI века: контуры перемен

Рубеж двух десятилетий ХХ1 века – поворотная точка в нелинейной эволюции, сопровождаемой подъемами и спадами национальных экономик и мирового хозяйства в целом. Политики высокого ранга, научные и деловые сообщества, журналисты фиксируют масштабные перемены, как свершившиеся, так и ожидаемые, в геоэкономическом позиционировании отдельных стран и регионов, а также мирохозяйственных потоков товаров и услуг, инвестиций, научных исследований и разработок.

1. Глобальный кризис. Современные кризис представил нам традиционные проблемы: рецессия, безработица, инфляция, акции протеста трудящихся. По итогам 2011 года высокие для кризисного периода темпы роста ВВП показали Китай Индия, Россия. В зоне евро рост составил всего 1,4 %, в США – менее 2%. Большинство исследователей отмечают многофакторность современного кризиса. Одни видят главную причину в верховенстве финансового капитала с отрывом от реального сектора экономики, а также в его фиктивности и виртуальности, чрезмерной эмиссии производных ценных бумаг – дериватов. Другие – обращают внимание на поляризацию в сфере накопления: дефицит в одних странах и перенакопление капитала в других. Третьи исходят из феномена технологической «паузы»: близкое исчерпание потенциала V технологического уклада и запаздывание с внедрением достижений VI технологического уклада. Кризис глобализации – относительно новое явление в мирохозяйственных отношениях, которое проявляется в следующем:

- чрезмерная вовлеченность субъектов в мирохозяйственные процессы без должного потенциала и учета потенциальных рисков, отсюда и иерархическая и асимметрическая взаимозависимость;

- неадекватность неолиберализма как ведущей стратегии и доктринальной установки США и Евросоюза. Гегемония лозунга свободной торговли и предпринимательства может вызвать рецидивы неопротекционизма, что в свою очередь не является лучшим решением;

- возвратное движение глобализации, на наш взгляд. Может привести к возрождению значения регионализации – сотрудничества в рамках многовекторных альянсов. Для России перспективна интеграция в рамках СНГ, ТС-3, ЕврАзЭС, ШОС и др.;

- кризис глобализации – явление более глубокое и содержательное, чем рецессия и даже депрессия известных нам типов деловых циклов (Китчина, Жугляра, Кузнеца). Неоспорима корреляция между кризисом глобализации и понижательной фазой долговременного цикла Кондратьева. В этой связи не исключен парадокс: выход из рецессии состоялся, а кризис глобализации продолжается и даже углубляется;

- катаклизм начала ХХ1 века, полагаем, как скрыто, так и явно вызван конфликтами ценностей двух цивилизаций (Запада и не Запада). Свой вклад в кризис глобализации внесла жажда наживы, присущая отдельным фракциям политической и деловой элиты. Мотив выгоды наслаивается на всепроникающую коррупцию на фоне глобальных проблем современного общества (бедность и обнищание населения, изменение климата, терроризм, отмывание грязных денег).

2. Группа БРИКС и некоторые другие страны. Китай постепенно отдаляется от статуса развивающейся страны и находится на дальних подступах к рангу развитой экономики, прежде всего по величине ВВП, объему экспорта и международных резервов. Наибольшие дискуссии среди экспертов и аналитиков вызывает возможность дуополии США – КНР, ее пределы и последствия. Ответы на эти вопросы зависят от множества факторов: когда и как будет преодолен долговой кризис еврозоны, что сумеет сделать Россия по модернизации своей экономики до 2020 года, каковы будут действия других участников БРИКС (главным образом Бразилии и Индии) и остальных претендентов на мировое переустройство. Не исключено, что США и ЕС введут торгово-экономические ограничения на ввоз товаров из Китая. Более опасным моментом для китайцев может стать делокализация инвестиций. В новом раскладе потенциалов в мировой экономике не стоит забывать амбиции таких стран как Австралия, Мексика, Иран, Турция и др.

Можно также предположить, что геоэкономические и геополитические ресурсы России будут возрастать по мере продвижения Таможенного союза-3 (Россия, Беларусь, Казахстан) и формирования Единого экономического пространства (ЕЭП), а в дальнейшем и евразийского экономического союза.

3. Реформирование зоны евро. Долговой кризис США и еврозоны – феномен сложной природы, в котором переплетаются многие противоречия:

- эрозия лидерства в современном мире (США, ЕС, Япония);

- исчерпание модели европейской интеграции, заложенной в 90-е годы;

- дисфункции современной валютно-финансовой системы;

- скрытое банкротство суверенных государств, а не компаний и граждан.

Долговой кризис периферии зоны евро (Греция, Ирландия, Испания, Португалия, Италия) накапливался десятилетиями. Запуск долгового кризиса с эффектом домино приходится на начало 80-х годов ХХ века. Критерий пакта стабильности и роста (размер долга не более 60 % ВВП страны) не соблюдался большинством членов Евросоюза (ЕС – 27). Острота долгового кризиса связана с мобилизацией финансовых и иных ресурсов на социальные программы. Сказалась и неоднородность экономического пространства в ЕС: Германия и Франция – гаранты стабильности, Северная Европа - успешна, но мала по территории и населению, Великобритания - почти всегда занимает особую позицию, а страны Балтии и бывшего СЭВ очень разнообразны по уровню своего развития.

На регулярных и внеочередных встречах органы и лидеры ЕС одобрили антикризисный план зоны евро. Он включает в себя принципиальные договоренности, но без особой конкретики и правовых обязательств: списание долга Греции на 100 млрд.евро, увеличение стабилизационного фонда до 1 трлн.евро, рекапитализация европейских банков, финансовое содействие ЕЦБ при новом руководстве (Марио Драга, Италия).

Оценка антикризисного плана зоны евро в целом позитивная, но есть и отрицательные моменты: недостаточность, медлительность, коллизии интересов. Основной курс должен быть взят на обновления. Финансовый пакт с санкциями за несоблюдение обязательств и постоянный аудит наднациональных финансовых институтов (МВФ, ЕЦБ, ЕК).

4. Инновации, кластеры, цены. В этой триаде исследователи видят зарождение тенденций, которые подготовят наступление нового этапа в эволюции производительных сил и воспроизводственных отношений, а также перемены в расстановке геоэкономических и геополитических сил на международной арене. Нельзя игнорировать феномен «созидательного разрушения», открытый Й.Шумпетером. Ведь оборотная сторона инноваций - отрасли и производства еще жизнеспособные, но уже теряющие свои конкурентные преимущества. В итоге даже «точечных» инноваций появляются очередные вопросы для федеральной и региональной власти: как спасти «новых аутсайдеров» в экономике.

Возрождается пространственная экономика, в арсенале которой имеется такой действенный институт как кластер. Кластер предприятий как промежуточное звено между тесным рынком и продвинутой интеграцией как горизонтальной, так и вертикальной. Кластеры удобны для преодоления технологического и рыночного разрыва между отраслями «старой» и «новой» экономики. Примером классического кластера является нефтегазовый комплекс (НГК). В России НГК – лидер глобализации, но его стадии воспроизводства в основном опираются на индустриальные технологии с крупными очагами применения ручного и маломеханизированного труда. Модернизацию НГК России желательно проводить сразу по многим направлениям: оценка месторождений, трубы большего диаметра, плавучие буровые установки, энергетическое машиностроение, нанотехнологии и др.

Новая ступень посткризисного развития мира, торгово-экономических союзов и России, видимо, будет сопровождаться новациями в ценообразовании, т.к. цена в новой экономике она выполняет информативную функцию.