История/ Общая история
Д.и.н. Абиль Е.А.
Костанайский
государственный педагогический институт, Казахстан
Суфизм в национально-освободительном движении казахов второй
четверти XIX века
Роль ислама
в целом, в том числе и отдельных суфийских школ и течений в
общественно-политической жизни казахского общества до сих пор слабо изучены в
исторической науке Казахстана. Между тем, в истории
национально-освободительного движения есть интересные сюжеты, до сих пор не
привлекавшие внимания исследователей. К их числу относится движение Марал-ишана
- одна из первых организованных попыток антиколониального сопротивления
казахов, основанных на идеях исламского единства и религиозных ценностях.
Ослабление
Казахского ханства и колониальная политика России в регионе вызвали рост
антироссийских настроений среди казахов степного Притоболья. Летом 1821 года в
степи распространился слух о появлении мусульманского проповедника,
призывавшего к единению мусульман и противостоянию России. Старшина байдалы-уаков
Куркумбай в июне 1821 года докладывал на линию, что возмутителем покоя является
казах из култоба-кереев Марал Курманов. В начале XIX века Марал вместе со своими родичами кочевал у
Пресногорьковской крепости, был известен как лекарь-баксы, который «исцеляет
слепых, хромых, недвижимых членами и разрешает бесплодие жен» [1, с.195]. В
1803 году или, по другим сведениям, в 1806 году Марал ушел учиться в Бухарское
ханство, некоторое время жил в г.Шахрисябсе и был мюридом одного из суфийских
шейхов – Кулмухаммеда.
Возвратившись,
он стал проповедовать среди казахов, в первую очередь своих сородичей, суфизм,
за что Марал был удостоен звания ишана – суфийского шейха [2, с.679]. В этот
период в целом в Центральной Азии и Урало-Волжском регионе в суфизме стала выделяться
особая ветвь – ишанизм, которая характеризуется ослаблением
религиозно-мистической составляющей и усилением роли социальных и ритуальных
аспектов взаимоотношений между учителем (муршид) и учеником (мюрид) [3, с.40].
Марал не принадлежал ни к одной из сословных групп, его генеалогии прямо
указывают, что он был выходцем из т.н. «черной кости». Сам Марал в одном из
своих писем называет себя «Иса-хазрет» [4, с.87].
Однако,
проповеди Марал-ишана не ограничивались религиозными темами. Ф.Герман писал, что
«прошедшего лета в Средней Орде явился один подобный (проповедник - авт), по
имени Моралл, который проповедывал о разных чудесах, предсказывал скорое
порабощение Орды и многие несчастия» [5, с.222]. Как свидетельствуют источники,
к Марал-ишану приезжали «из разных волостей киргизцы, которых он склонял, дабы
оставить связь с Россией, соединиться, как одноземцам, вместе, обещал их
обогатить трудами от земледелия, а между тем внушал им, что есть тягчайший грех
красть и гонять баранты, а особливо у однозаконцев (т.е. мусульман –авт.).
Между прочим, говорил приезжавшим к нему, что когда они соединятся все вместе,
тогда завладеют местечком Биш-Кала (а по-российски — хивинцами), потом будто
изберет лучших людей и пошлет депутатов к двору российскому с требованием, дабы
находящихся под российским правительством их однозаконцев татар, башкирцев и
верноподданных киргизцев для соединения с ними отпустить».
Таким
образом, Марал-ишан и его сторонники выдвинули грандиозные, но малоосуществимые
в тот период задачи – создать мусульманское государство, объединявшее земли
Хивы, Казахстана, Башкирии и Поволжья. Очевидно, что не в малой степени на
подобные политические планы повлияло ослабление ханской власти у казахов и
формирование у многих представителей степной элиты мнения о необходимости
замены идей чингизизма, на иные идеологические концепции. В качества
альтернативы Марал-ишаном и его сторонниками была избрана концепция
мусульманского государства, могущая в перспективе объединить узбеков, туркмен,
каракалпаков, казахов, башкир и татар.
Отношение
Марала к колониальной политике было выражено в его письмах Оренбургскому
генерал-губернатору Эссену и командиру Отдельного сибирского корпуса Капцевичу:
«за несколько до сего лет на границах Российской империи существовало благополучие,
мир, тишина и спокойствие … не имели права и смелости русские без соизволения
приходить в землю киргизскую (казахскую – авт.), и киргизы тоже боялись
заходить в русскую, а ныне … сделалось так, что русские совсем отняли и
овладели землею, принадлежащей киргизцам, и сии последние стали находиться и
совсем вошли в землю русскую…»[6, с.271-271]. Он считал, что имеет полное право
говорить от имени всех казахов, так как «киргизы все в руках наших по прямому
предопределению пророка…»[6, с.272].
Начав осуществлять
свои амбициозные планы, Марал откочевал подальше от российских границ, к
Тургаю, откуда продолжал агитировать казахов создать мусульманское государство,
независимое от России. Султан Чутай Бахтыгереев в июле 1821 года сообщил
коменданту Усть-Уйской крепости о том, что Марал-ишан «делает во всех родах
возмущение, чтобы киргизцы при линии не кочевали; старается присоединить к себе
злонамеренных с умыслом делать набеги на крепости или редуты для похищения
людей и угона скота» [1.с.200]. К ишану стали массово откочевывать кереи родов
кошебе, сибан, балта, именалы, курсары, матакай. По донесению командира
Пресногорьковской дистанции майора Набокова, у Марал-ишана в песках Тосын
собралось до 10 тысяч подданных, в том числе и беглые русские. Так, в связи с
бегством к Марал-ишану одного из новокрещенных казаков Пресногорьковской
крепости, в казахские аулы был отправлен переводчик Захаров, выяснивший, что
Марал «находится теперь при урочище Тургае и продолжает привлекать к себе
легкомысленных ордынцев, давая у себя пристанище русским беглецам» [1, с.200].
И.В.Виткевич, в своем отчете о поездке в Бухару рассказывает о судьбе
оренбургского татарина, сосланного в Финляндский корпус, но бежавшего из
Санкт-Петербурга. Он прошел всю Россию, добрался до Троицка, откуда,
объединившись с четырьмя солдатами-татарами, бежал к казахам. Добравшись до
Тургая, беглецы прибыли в аул Марал-ишана, откормив здесь лошадей и, отдохнув,
они отправились дальше, на службу Бухарскому эмиру [7, с.118].
Оренбургские
власти отнеслись к деятельности Марал-ишана с тревогой. Пограничная комиссия
предписала лояльным султанам «дабы являющихся в Орде к возмутителю беглецов
ловить всевозможными средствами и доставлять на линию, не исключая и самого
Морала (Марал-ишана – авт.), как делающего обольщение в киргизском народе,
имеющее вредное влияние на умы ордынцев» [1, с.200]. Деятельность Марала
вызвала обеспокоенность не только пограничных, но и центральных властей
империи. В декабре 1821 года вице-канцлер граф К.Нессельроде просит сибирского
генерал-губернатора М.Сперанского высказать свое мнение дальнейших действиях по
отношению к Маралу. Губернатор рекомендовал пригласить последнего «под
благовидным предлогом» на пограничную линию [4, с.88]. Таким предлогом было
приглашение для переговоров в Петербург, для чего Капцевичу на имя Марала в
феврале 1822 г. было прислано «высочайшее соизволение» на прибытие в столицу.
Однако, письмо не застало Марала на прежнем месте. По некоторым сведениям, он
со своими сторонниками выступил на помощь сырдарьинским казахам, подвергшимся
нападению хивинцев [4, с.89].
Тем не
менее, Марал продолжал проповеди и антироссийскую агитацию, его сторонники
нападали на пограничную линию, пленяя российских подданных и угоняя скот.
И.Казанцев упоминает о нападении казахов под руководством Марала на отряд
Артюхова, вышедший в степь для топографических съемок [8, с.36-37]. В 40-е гг. XIX века, после строительства российских укреплений на
Иргизе и Торгае, Марал-ишан и его сторонники откочевывают дальше на юг и
обосновываются в низовьях Сырдарьи. В 1852 году во время
военно-разведывательной экспедиции его аул, расположенный у оз.Караколь
недалеко от кокандской крепости Кош-Корган посетил И.Бларамберг, отметивший
враждебность Марал-ишана, его «преданность» кокандцам [9, с.303].
Интересна оценка, данная Маралу русскими
исследователями, в частности Н.Крафтом: «Марал Курманов был вовсе не
«лжепророк» или «вдохновенный свыше», а сепаратист-мечтатель, выделявшийся из
толпы обыкновенных киргизов не столько умом, сколько духом исключительности…, он
задумал провести крупную реформу бытовой и политической жизни своего народа и
для осуществления своих планов выбрал удобное время – время смут и раздоров…,
он был проникнут искренним желанием добра своему народу, но за образец своих
реформаорскихдействий он взял идеал магометанской обособленности, чуждый натуре
и привычкам мирных и добродушных кочевников» [4, с.89-90].
Движение Марал-ишана не смогло завершиться
успехом по целому ряду причин. Во-первых, руководителям движения не удалось
объединить все слои казахского населения. Фактически на первых этапах движения
к ишану присоединились лишь его однородцы – представители различных объединений
ашамайлы-кереев. Во-вторых, руководители движения не смогли адекватно оценить
внешнеполитическую обстановку, их планы по объединению родственных
мусульманских народов были утопичными. Однако, и одержать однозначную победу
над этим движением колониальной администрации не удалось. Таким образом,
движение, возглавленное Марал-ишаном, было не только и не столько религиозно-мистическим,
но носило ярко выраженную антиколониальную, национально-освободительную
окраску.
Литература:
1.Казахско-русские
отношения в XVIII-XIX веках (1771-1867
годы). - Алма-Ата: Наука, 1964
2.Бартольд
В.В. Ишан // Сочинения, - Т.6, М., 1970
3.Ислам на
территории бывшей Российской империи.Энциклопедический словарь. Вып. 2. – М.:
Восточная литература РАН, 1999
4.Крафт Н.Н.
Из киргизской старины. – Оренбург, 1900
5.Герман Ф.
И. О Киргизцах // Вестник Европы,
Часть 122. № 3. 1822
6.Добросмыслов
А.И. Тургайская область. Исторические очерки // Известия Оренбургского отдела
Императорского русского географического общества. – Вып. № 16. – Оренбург, 1901
7. Записки о Бухарском ханстве. – М., 1983
8. Казанцев
И. Описание киргиз-кайсак. – СПб., 1867
9. Бларамберг И. Ф. Воспоминания. - М.: Изд-во восточной
литературы, 1978