Губанов С.А.

г. Самара

МЕТОНИМИЯ ЭПИТЕТА

Настоящая статья посвящена рассмотрению переносного эпитета метонимического типа, или адъективной метонимии, в художественном дискурсе, в творчестве М.Цветаевой. Целью является выявление основных механизмов продуцирования метонимических эпитетов, а также их художественной роли в идиостиле поэта.

В творчестве М.Цветаевой наблюдается продуктивное употребление адъективной метонимии прилагательного конверсивного типа. Экспансия признака на смежный объект, который потенциально имеет возможность выступать в качестве носителя этого признака, является отличительной чертой лирического творчества М.Цветаевой. Рассмотрим конверсивную метонимию признака в творчестве поэта.

Конверсивная метонимия прилагательного предполагает такой метонимический перенос признака, при котором происходит объединение двух полярных или взаимодополняющих признака. Полярность и антиномичность построения цветаевской эпифразы рассматриваются нами выше – это воплощается в столкновении контрастных прилагательных. В данном разделе мы сосредоточимся на переносном эпитете, где признаки совмещаются на основании смежного понимания как объектов, к которым эти свойства относятся, так и признаки, понятые как проявление функционирование этих объектов.

В цветаевских текстах зафиксирован большая регулярность переносов индикативного типа. Приведем примеры, иллюстрирующие этот перенос, рассмотрев концепт взгляд.

Неразгаданный взгляд… [1, т.1: 132]; И синий взгляд, пронзителен и робок [1, т.1:313]; Юный ли взгляд мой тяжел? [1, т.1: 252]; Не тот же бесстрастный, оценивающий, любопытствующий взгляд [1, т.4: 62]; Не правда ли? - Льнущий, мнущий // Взгляд [1, т.2: 39]; Взор твой черный, взор твой зоркий [1, т.3: 344]; Сумрак ночей и улыбку зари // Дай отразить в успокоенном взоре [1, т.1: 148]; За их взгляд, изумленный насмерть, // Извиняющийся в болезни, // Как в банкротстве… [1, т.2: 155]; Сонный вперила взгляд… [1, т.1: 347].

Особенностью данных переносов прилагательного является приписывание части человеческого тела или связанного с ним метонимически, по функции, проявления поведения или жизнедеятельности человека эмоционального состояния. Видеть в данных выражениях только импликацию смежных признаков представляется недостаточным. Перед нами сложный образ, который в текстах М.Цветаевой приобретает тенденцию повторяться в рамках различных концептов поля «человек». Это связано в первую очередь с осмыслением человека во всех его проявлениях как единого организма, отдельные части которого тесно связаны друг с другом. Помимо функциональной смежности признаков, относящихся к единому объекту «человек», необходимо указать и на присутствие локативного механизма осмысления этих признаков. Человек мыслится как некое вместилище органов, а орган как своеобразный контейнер чувств, эмоций и переживаний. Именно совмещение индикативного и локативного типов конверсивного метонимического переноса прилагательного дает наиболее адекватное объяснение возникновению логики подобных переносов.

Рассмотрим некоторые эпифразы, демонстрирующие нашу мысль. Так, во фрагменте Сумрак ночей и улыбку зари // Дай отразить в успокоенном взоре [1, т.1: 148] мы видим формирование переносного эпитета посредством указания на то «место» в организме человека, где впоследствии будет локализовано чувство спокойствия. Причем этот перенос как бы подготавливается предшествующим контекстом – перед нами как бы кинематографические кадры, на которых постепенно возникает сложный образ. Образность достигается и путем уподобления покоя сумраку ночей и заре, что рождает индивидуальный метафорический образ: в глазах отражается спокойствие человека, но оно воспринимается автором предельно окказионально; происходит ситуативное осмысление понятия в виде сложного образа, где метонимический эпитет выступает в качестве конечного, исходного пункта мысли поэта. Такие интересные метонимические переносы эпитета наблюдаются и на других участках концептосферы «человек», например, концепт рука.

Безумные руки тянешь, и снегом - конь [1, т.3: 20]; …Рукой заспанной ресницы трет, // Теперь правому плечу - черед [1, т.3: 243]; Сам нежные руки целует себе [1, т.3: 237]; Смелыми руками – вдоль перил витых [1, т.2: 227]; А рука-то занемелая, // А рука-то сонная… [1, т.3: 215]; Ревнивая длань – твой праздник [1, т.3:221]; Длинной рукой незрячей, // Гладя раскиданный стан,… [1, т.3: 358]. Рука традиционно воспринимается как орган человеческого организма, специализирующийся на двигательной деятельности, труде, заботе, ласке. Логика рассматриваемого типа переноса эпитетов приводит к расширению функционирования концепта: рука становится зрячей, безумной, невинной и т.д. Такой же набор эпитетов можно увидеть при анализе любого антропоморфного концепта. Приведем еще несколько примеров.

Дикими космами от плеч – метель. [1, т.2: 98]; Резвый поток золотистых кудрей зыблется… [1, т.1: 39]; Кивок лукавый, короткий… памятливый… [1, т.4: 49]; Чтоб голову свою в шальных кудрях // Как нежный кубок возносил в пространство… [1, т.1: 463]; Дело Царского Сына – // Быть великим и добрым // Чтить голодные ребра… [1, т.1: 440]; …Стойкие ребра… [1, т.1: 165]; Детский и тихий вздрог // Вспомнившего плеча [1, т.1: 284]; Рвусь к любимому плечу [1, т.1: 52].

Все микроконцепты допускают двоякое прочтение и истолкование метонимических эпитетов: возможно: 1) восприятие человека, характеризуемого определением (метонимия в чистом виде): вспомнивший человек – вспомнившее плечо: 2) индивидуальное восприятие автором текста субъекта, который производит впечатление о себе: так, выбранный признак-эпитет становится одним из многих возможных признаков, предстает как ситуативный и непостоянный. Особенностью конверсивной локально-индикативной адъективной метонимии в цветаевских текстах является ее экспансия на смежные понятия как в пределах концептосферы «человек», так и за ее рамками при осмыслении природы и вещного мира.

Особенно показательно употребление метонимического эпитета в сочетании с абстрактным существительным, входящим в концептосферу «человек и его проявления». Показательно, что концепт сон (наряду с ним и такие концепты, как печаль, тоска, грусть, память, совесть) осмысляется поэтом в той же логике, что и собственно органы человека – эпитеты выбираются предельно ситуативно; сферой-донором выступает вновь эмоциональное состояние человека: В твой невыспавшийся сон [1, т.2: 128]; …будет разрешен // Себялюбивый, одинокий сон; Ведь не совместный сон, а взаимный [1, т.1: 547]; Вам мудрый сон сказал украдкой. [1, т.1: 48]; Что гонят думами упорный сон [1, т.1: 10].

Являясь метафоризирующим компонентом, эпитет, как правило, неожиданно, но функционально мотивирован и не заменим; эстетический эффект рождает тонкая грань ассоциативной связи между сопоставляемыми объектами в восприятии автора. Необычность описания реалий позволяет создавать ёмкий образ и в то же время отражает возможность вариативной интерпретации бинарных метафор, основанной на неоднородности лексических значений имён прилагательных и оригинальности их сочетания.

Список литературы

1. Цветаева, М.И. Собрание сочинений: в 7 томах [Текст] / М.И. Цветаева. – М.: Аспект-Пресс, 1996.