Филологические науки/8. Родной язык и литература

К.ф.н., проф. Бралина С.Ж.

Карагандинский государственный университет им. Е.А. Букетова,

Республика Казахстан

Синкретическая природа фольклорного текста

Современная теоретическая фольклористика, разрабатывая свой научный аппарат, включает в него, наряду с общеизвестными, принятыми в мировой практике понятиями, ряд категорий, которые, при кажущейся простоте и доступности, требуют особого осмысления и скрупулезного изучения. Такой сложной и многоаспектной категорией по праву является фольклорный текст. Оставив за пределами статьи проблему специфики фольклорного текста и связанный с ней широкий круг вопросов, которым посвящен ряд наших работ [1], остановимся лишь на одной стороне фольклорного текста – его синкретической природе.

Фольклорный текст синкретичен онтологически. На архаической стадии развития духовной культуры, когда фольклорные и нефольклорные явления практически не разграничивались, возникали сложные по составу и структуре словесные тексты, обслуживающие различные потребности общества – коммуникативные, познавательные, магические, религиозные, игровые, социальные и т.д. Постепенно, в процессе дифференциации видов деятельности людей, в элементарных текстах стали выделяться художественные функции, приведшие к возникновению собственно фольклорных текстов.

В этой связи классической считается теория синкретизма древнейших видов поэзии, разработанная в трудах А.Н. Веселовского. Исследуя первоначальную нерасчлененность различных видов искусства, ученый определил пути выделения из архаического синкретизма словесного текста. Так, он писал: «В древнейшем сочетании руководящая роль выпадала на долю ритма, последовательно нормировавшего мелодию и развивавшийся при ней поэтический текст. Роль последнего вначале следует предположить самою скромною: то были восклицания, выражение эмоций, несколько незначащих, несодержательных слов, носителей такта и мелодии. Из этой ячейки содержательный текст развился в медленном ходе истории» [2].

Для фольклористики ХIХ века, находящейся на стадии своего формирования, традиционным был взгляд, в соответствии с которым народные обычаи и обряды, предметы прикладного искусства, явления языка и устное поэтическое творчество в сознании носителей народной культуры не разделялись и представляли собой единое целое – «живую старину». Не случайно обычаи и обряды, древние верования народа, предметы труда и домашнего быта, одежда, музыка, танцы, народная медицина, народные постройки и поделки, произведения устного творчества и т.д. – словом все, что касалось народа, а точнее его сельских, крестьянских масс, находилось в введении одной науки – этнографии. Поэтому при Русском географическом обществе долгое время существовал только отдел этнографии, организующий многочисленные экспедиции по сбору этнографического материала, в том числе и фольклорного.

Сегодня подвижническая деятельность фольклористов прошлого кажется нам неимоверно трудоемкой, ведь осуществляемая ими запись фольклорного текста требовала обязательной фиксации обрядовых действий, описания окружающей среды, внешнего вида исполнителей, особенностей исполнения. Однако, при всей своей сложности, именно подобная запись, пусть на примитивном уровне, позволяла воспроизвести и сохранить синкретическую природу фольклорного текста.

В дальнейшем, как известно, науки испытали процесс дифференциации и специализации, оборотной стороной которого явилась утрата первоначальной синкретичности фольклорного текста, «распределение» его сторон по «ведомствам» разных наук: филологической фольклористики, музыкальной фольклористики, этнографии, культурологии, религиоведения и др. Инерция подобного подхода сохранилась по существу вплоть до начала XXI века.

Сегодня синкретическая природа фольклорного текста вновь привлекает внимание исследователей. Она способствовала введению новейших технологий в полевую фольклористику, использованию комплексного метода записи фольклора, позволяющего с помощью кино- и видеосъемок зафиксировать фольклорный текст в «живом» бытовании. В этой связи сошлемся на авторитетное мнение активного пропагандиста новых технологий в собирательской работе В.Л. Кляуса, который подчеркивал: «Фольклор как явление словесного искусства бытует в сложном этнографическом, обрядовом, социальном контексте. Видеозапись как никакой другой способ фиксации позволяет обратить внимание на данный аспект» [3]. Не исключая традиционных приемов собирания и записи фольклора («на карандаш», аудиозапись), видеозапись дает возможность по-новому воспринимать фольклорный текст, в многообразии его текстовых и внетекстовых связей, некогда составлявших древний синкретизм различных видов деятельности человека. Именно эта сторона видеозаписи, позволяющая (несмотря на техническую сложность) наблюдать онтологическую слитность и взаимосвязь различных аспектов единого целого, обусловила появление новой науки – визуальной антропологии.

Для современной фольклористики синкретизм как специфический признак устной культуры стал основой новых принципов изучения фольклорного текста. Теоретической основой указанных принципов послужили, на наш взгляд, активно внедряемые в гуманитарные науки методы точных, информационных, семиотических наук. Взаимно обогащая друг друга с точки зрения теории и методологии, гуманитарные науки смогли выработать новые интеграционные дисциплины в изучении фактического материала: лингвофольклористику, психолингвистику, социолингвистику, этнопедагогику, культурологию, семиотику и т.д., в которых фольклорный текст предстает как сложный синкретический комплекс. Одной из таких дисциплин стала этнолингвистика, совмещающая в себе предмет и методы истории культуры, мифологии, этнической истории и теории этногенеза.

Как известно, в основе современной этнолингвистики лежит богатейший опыт изучения взаимоотношений между этносом, культурой и языком, нашедший свое отражение в трудах В. Гумбольта, Ф. Боаса, Э. Сепира, А.Н. Афанасьева, Ф.И. Буслаева, А.А. Потебни, Д.К. Зеленина и др. Концептуально научную практику ХIХ века можно свести к восприятию языка как «зеркала» народной культуры, психологии и философии народа, важнейшего источника его истории.

В наше время приоритет в развитии теоретических основ и практических наблюдений в области этнолингвистики, безусловно, принадлежит научной школе Н.И. Толстого, изучающей связи языка с различными явлениями народной культуры: обычаями и обрядами, мифологией и суеверными представлениями, народным календарем и приметами, народными говорами и фольклором. В этой связи фольклорный текст, традиционно понимаемый как вербально организованный устный текст, приобретает специфическую интерпретацию. Так, Н.И.Толстой дает следующее толкование фольклорного текста: «…культура многоязычна в семиотическом смысле этого слова и нередко пользуется одновременно в одном тексте несколькими языками. В этом случае … под текстом понимается не последовательность написанных или произнесенных слов, а некая последовательность действий, и обращения к предметам, имеющим символический смысл, и связанная с ними речевая последовательность»[4].

Иначе говоря, то, что в традиционном понимании принято считать фольклорным (словесным) текстом, с точки зрения этнолингвистики является одним из языков, слов, кодов единого культурного текста, состоящего из трех компонентов: обрядового (акционального), предметного (реального) и словесного (вербального). Таким «текстом» предстанет, например, русский рождественский обряд, в котором ритуальные действия (гадания), используемые при этом предметы (чаша, платок, девичьи украшения) сопровождаются исполнением собственно фольклорных произведений (подблюдных песен):

За рекой живут мужики богатые,

Они гребут золото лопатою.

В казахском фольклоре в качестве примера культурного текста может быть представлен обряд камлания шамана-баксы, который включает ритуальные действия баксы (облачение в специальный костюм, вхождение в «транс»), использование сакральных предметов (кобыз, камча) и исполнение словесных произведений (заклинаний, заговоров баксы):

Эй, бадик, перекочуй

вслед за сбежавшей девушкой!

Как видим, слушатель не поймет смысла русской подблюдной песни о богатом замужестве или казахского заговора на изгнание болезни, которая не может вернуться, как дочь, сбежавшая замуж без согласия родителей, если ему будут неизвестны другие составляющие обрядового текста или его синкретическая природа.

В исследовательской практике фольклористов синкретическая основа фольклорного текста позволяет широко использовать метод реконструкции его частей, исчезнувших или утраченных в процессе исторического развития фольклора. Показательными в этом плане являются заговорные тексты:

«Встану я, раб божий, (имя рек), благословясь и перекрестясь, чистой водой умоюсь, шитым браным полотеничком утрусь, выйду из избы в двери, из дверей в сени, из сеней на крылечко, с крылечка по лестнице в чистое поле, в твердые заводы, в восточную сторону, во темные леса …» [5].

По данному тексту можно восстановить действия человека, носившие магический смысл: он вставал, умывался, просил благословения у родителей, выходил из дома, шел в поле, лес, брал с собой магические предметы и т.д. Указанные действия носили ритуальный характер и представляли собой описание пути человека в мир магических сил. Со временем вербальная часть заговора начинает разрастаться, становясь как бы пояснением совершаемого обряда. Позже «слово» отчуждается от действия и начинает самостоятельно выполнять магические функции. Как видим, синкретизм, основанный на тождественности и взаимозамещаемости действий, предметов и слов, и зачастую воспринимаемый только как формальная сторона фольклорного текста, позволяет раскрыть архаический генезис, утраченную семантику и функции различных явлений фольклора.

Таким образом, изначальная, архаичная слитность слова с ритуальными действиями и культовыми предметами, восприятие древним человеком окружающей действительности как гармоничного целого являются мировоззренческой основой новых принципов изучения фольклорного текста.

Литература:

1. Бралина С.Ж. Фольклорный текст как феномен устной культуры // Вестник Карагандинского университета. Серия филология. – 2004. - № 1. – С. 107-110; Принципы порождения фольклорного текста // Вестник Карагандинского университета. Серия филология. – 2005. - № 1. – С. 51-54; Текст в структуре фольклорной традиции // Третьи Лазаревские чтения: Традиционная культура сегодня: теория и практика: Материалы Всероссийской научной конференции с международным участием. – Челябинск: Изд-во ЧГАКИ, 2006. – Ч.1. – С. 12-16; Контекстуальный анализ фольклорного текста // Х Виноградовские чтения: Текст и контекст: лингвистический, литературоведческий и методический аспекты. – М.: МГПУ, 2007. – С. 8-11. и др.

2. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. – М.: Высшая школа, 1989. – С. 155.

3. Кляус В.Л. К проблеме видеофиксации фольклора // Первый Всероссийский конгресс фольклористов. Сб. докладов. Т. II. – М.: ГРЦРФ, 2006. – С. 86.

4. Толстой Н.И. Язык и народная культура. – М.: Индрик, 1995. – С . 23.

5. Забылин М. Русский народ: обычаи, обряды, предания, суеверия. – М.: Рус. книга, 1996. – С. 253.