А.А. Буров, Е.П. Соколова

Пятигорский государственный

лингвистический университет

ПРОСТРАНСТВО ВНУТРЕННЕЙ ФОРМЫ

ИМЕННОЙ ПЕРИФРАЗЫ В ПОЭТИЧЕСКОМ ТЕКСТЕ

Идущее в лингвистике от В. фон Гумбольдта и А.А. Потебни понятие внутренней формы слова весьма адекватно квалифицировал Г.Г. Шпет, который считал, что «внутреннею формою, как руководящим законом развития смысла слова, не может быть сам смысл… Внутренняя словесно-логическая форма есть закон самого образования понятия, т.е. некоторого движения или развития, последовательную смену моментов которого мы называем диалектическою сменою, отображающего развитие самого смысла… [1, с.106, 117]. «Диалектическая смена» моментов смысла – состояние, весьма характерное для вторичных номинативных знаков, которые решают в процессе употребления весьма серьезные задачи не только обозначения фрагментов картины мира, но и выражения авторского отношения к ним.

Одной из ярких разновидностей вторичной номинации во многих языках и, в частности, в русском выступает именная перифраза – «описательное обозначение предмета, понятия, явления, лица, предполагающее его непрямое, косвенное именование через подчеркивание, выделение какой-либо стороны, качества, признака, особенностей проявления (или деятельности) объекта описания, существенных, актуальных в данном контексте, ситуации» [2, с. 334]. Обычно перифразирование относят к стилистическим приемам, которые усиливают выразительность, воздействие на адресата или скрывают под обобщенной «маской» прямую номинацию, отражающую действительное положение вещей [3]. Изучение особенностей употребления именных перифраз в художественном тексте с позиций теории синтаксической номинации, согласно которой в акте речевого наименования участвуют все синтаксические единицы, организующие «лексико-фразеологическое сообщество» (Н.М. Шанский), в том числе номинационно-аналитические сочетания, включая сюда и именные перифразы, - ракурс исследования, сравнительно неизученный. «Прагматическая установка на поиск нового имени – следствие индивидуально ощущаемой недостаточности словаря, стремление не к обновлению «маски» (знака) в изобразительно-выразительных целях, а скорее к поиску нового в самом денотате, что делает найденное имя в пределах данной ситуации, данного контекста единственным знаком денотата, определяет номинационную связанность того сочетания, которое выступает в номинативной функции, и, как следствие, его номинационно-аналитический статус» [4, с. 203].

В самом деле, в контексте Меркнет зрение, сила моя, // Два небесных алмазных копья (А. Тарковский) именная перифраза выступает в качестве развернутой метафоры, косвенной номинации, имеющий лексический эквивалент «глаза». Емкость именного перифразированного обозначения здесь очевидна, и обусловлена она способностью описательного наименованиякачественно трансформировать метафорическую символику образа денотата, его экспрессивного метазнака. Для автора важно соединить в одной номинации и точность, и яркость своего видения внутренней формы наименования, - он видит свое и открывает в привычном необычное.

Рассмотрим еще ряд примеров употребления перифраз в художественном тексте: 1) В глуши бутылочного рая, // Где пальмы высохли давно, // Под электричеством играя, // В бокале плавало вино… Сирена бледная за стойкой // Гостей попотчует настойкой … 2) … Сиял на блюде царь-балык. /// О самодержец пышный брюха, // Кишечный бог и властелин, // Руководитель тайный духа // И помыслов архитриклин… 3) Один лишь кот в глухой чужбине // Сидит задумчив, не поет. // Отшельник лестницы печальной, // Монах помойного ведра, // Он мир любви первоначальной // Напрасно ищет до утра (Н. Заболоцкий).

Несмотря на различие в функциях, выполняемых выделенными перифразами в тексте, все они соединяют, в той или иной пропорции, номинацию денотатов с их оценкой, причем делают это в экспрессивной форме. Все они относятся к именным (субстантивным) описательным обозначениям, образующим индивидуально-авторскую языковую картину мира. Основу внутренней формы их как номинаций составляет метафоризированный признак, однако характер не нивелирует базового основания наименования и отчетливо мотивирован им.

Внутренняя форма перифрастической номинации пространственна, причем как по вертикали и горизонтали, так и в глубинном измерении. Вертикальное измерение вводит семантический вектор описательной номинации в парадигматические отношения с базовой, первичной, номинацией (ср.: «отшельник лестницы печальной», «монах помойного ведра» - кот), устанавливает синонимические, антонимические и другие связи. Горизонтальное измерение внутренней формы перифразы определяет ее собственно синтаксическую фактуру, основываясь на законах сочетаемости и дистрибуции, а также на принципе семантической достаточности пространства перифразы (так, в перифразе «сирена бледная за стойкой» последний атрибут со значением места крайне необходим для создания смысловой полноты оборота и формирования базовой семы 'барменша'). Что же касается так называемого глубинного измерения, близкого, вероятно, к тому, что Д.Н. Шмелев назвал эпидигматическим [5, с.5], то именно оно представляется нам чрезвычайно важным для определения пространственной специфики внутренней формы перифразы как вторичного номинативного знака, характерного не только для статической, но и для динамической языковой картины мира [6, с.228]. Действительно, именно эпидигматика, связанная и с этимологией знака, и с его собственно внутренней формой, характеризует то расширение предельности номинации, которое в именной перифразе как вторичном обозначении легко становится основным, главным в данной ситуации, в данном контексте амбивалентно. Оно характеризует саму возможность человеческого образно-художественного познания, видения какого-то денотата в качестве фрагмента динамической картины мира, когда новый знак рождается на базе старого, отрицает его, не отторгая, и утверждает новую оболочку денотата как адекватную оценку (метаоценку) возможностей эстетического познания мира.

Динамичность же присуща в первую очередь художественной картине мира, поскольку она являет собой «конструкт, создаваемый в творчестве художников» и соотносится «с эстетически и коммуникативно значимым субъективно-объективным отображением динамической системы представлений, знаний и мнений об окружающем мире» [7, с. 248]. В соединении авторского мира и зафиксированного в знаках обыденного опыта реализуется формула В.фон Гумбольдта «язык – промежуточный мир», когда смыслы реальности переходят в смыслы человеческого сознания.

Думается, во внутренней форме именной перифразы как уникального вербально-эстетического обозначения отразилось стремление Homo Creativus запечатать красоту тех мгновений бытия, которые позволяют «снимать с вещей… обыденные маски» (Н.А. Заболоцкий).

Таким образом, именная перифраза и ее употребление в художественном тексте позволяют нам сделать вывод об адекватности признака (ряда признаков), лежащего в основании перифрастического наименования, человеческому динамическому творческому началу, которое постоянно стремится к новым открытиям

ЛИТЕРАТУРА

1. Шпет Г.Г. Внутренняя форма слова: Этюды и вариации на тему Гумбольта. – М.: УРСС, 2003. – 216 с.

2. Бельчиков Ю.А. Перифраза // Русский язык: Энциклопедия. – М.: БРЭ, Дрофа, 1997. – С.334.

3. Синельникова Л.Н. Именная перифраза в языке современной поэзии. Автореферат дис. … канд.филол.наук. – М., 1975. – 22 с.

4. Буров А.А. Синтаксические аспекты субстантивной номинации в современном русском языке. В 3-х частях. – Пятигорск – Ставрополь, 1999. – ч.I. – 220 с.

5. Шмелев Д.Н. О третьем измерении лексики // Русский язык в школе. – 1971. - № . – С. 3-9.

6. Чесноков П.В. Статическая и динамическая языковая картины мира // Язык. Дискурс. Текст. ч.I. – Ростов-на-Дону, 2004. – С. 227-233.

7. Петрова Л.В. Лингвокогнитивные основы художественной картины мира. – Симферополь, 2006. – 284 с.