д.ф.н. Аманбаева Г. Ю.

Карагандинский государственный университет имени Е. А. Букетова, Казахстан

Динамика исследовательских парадигм

Сложившаяся к концу ХХ столетия парадигма лингвистического знания отразила не только арифметическое, суммарное увеличение количества направлений и теорий, но и стала своеобразным доказательством формирования «новой реальности» [14, 84] в языковедческой науке, потребовавшей адекватного концептуального обоснования и Соответствующего метаязыка описания.

Динамика смены парадигм проявилась как в количественном критерии (создание когнитивной, квантитативной, компьютерной лингвистик) так и в качественном, определившем актуализацию новой методологической доминанты. Вхождение лингвистики в плоскость «новой реальности» сопровождалось симптоматичными попытками осознания методологического и эпистемологического статусов инновационных направлений и установления характерных контуров нетрадиционных образов языка.

Дискутируя по поводу «плюрализма мнений» [4, 15] и «раздробленности современной лингвистики» [6, 146], исследователи тем не менее пришли к мнению, что «наличие альтернативных взглядов на язык - явление положительное» [1, 848] и отметили позитивность конвергенции разноаспектных теорий, обнаруживая за «явным разнообразием существующих ныне школ и течений ... нечто принципиально единое» [6, 207].

Анализируя смену научных парадигм и устанавливая механизм формирования каркаса лингвистического знания, эксплицируем следующие причинно-следственные факторы:

1) трансформацию лингвистических парадигм детерминирована сменой ориентиров в общенаучном и лингвофилософском контекстах;

2) утверждение релевантности принципа интердисциплинарного взаимодействия, снимающего «номенклатурные» ограничения как с образа объекта, так и с процедур описания;

3) конгруэнтность, а в ряде случаев антикумулятивная конфронтативность складывающейся парадигмы с уровнем предпосылочного знания, включающего предшествующую методологическую доминанту и активно «используемые в данной парадигме знания, приемы и способы постижения данных, излюбленные модели и т.д.» [6, 169];

4) актуализация новаторского «стиля мышления» в определенном научном сообществе, утверждение инновационной методологии в фонде «общей аксиоматики» школы или направления (феномен «пространства») [7, 38];

5) формирование новых предметных сфер в описании языка, обусловленное диалектикой исследовательского поиска и стимулирующее создание новой парадигмы, приближающей лингвистов к адекватному пониманию «многомерного пространства языка» [12, 5] (феномен «времени») [6, 170].

Динамика смены парадигм, демонстрирующая естественный процесс углубления и расширения объема знаний о языке, позволяет соотнести анализируемый эмпирический материал и интерпретирующие его теории с проекцией образов языка, т.е. системой парадигмально маркированных стереотипов онтологии объекта.

Вариативность современных образов языка эксплицируется метадескрипциями «язык как язык индивида», «язык как член семьи языков», «язык как структура и система», «язык как тип и характер», «язык как пространство и дом духа» и т.д. [10, 8]. Сложившаяся вертикаль языковых образов моделирует структуру современного лингвистического знания, становление которого осуществлялось на базе различных теорий, направлений, лингвофилософских доктрин и обусловлено историческим ходом эволюции лингвистической науки.

В системном ряду образов языка сфокусированы разные стороны исследуемого объекта, детерминированные соответствующим стилем научного мышления и порожденные стремлением лингвистов идентифицировать объект своей научной рефлексии: «лингвистика - изучение языка, но мы не обладаем априорным знанием относительно того, что есть язы,, и потому нам не ясен сам предмет лингвистики» [14, 74]. В делимитации контуров предметных сфер разграничивается область традиционных направлений, сложившихся в период эмпирически - описательных приоритетов.

Трансформация методологических ориентиров, обуславливающая появление новых плоскостей в видении объекта, проявляется также в наличии определенной системы общих установок, характеризующих содержание научного знания в определенный хронологический период. Экстраполируя данное положение на область языковедческой науки, можно отметить, что сложившаяся система методологических конвенций демонстрирует уровень эпистемологического роста лингвистики, обусловленного с позиции философии науки ситуативностью научного знания.

В соответствии с релятивистским положением о содержании и структурной характеристике научного знания, «ситуация, определяющая структуру и содержание знания, может быть задана как историческим периодом развития «мировой науки», так и национальной научной школой или даже коллективом ученых, работающих в весьма конкретных условиях» [13, 16].

Система «принципиальных установок» [6, 207] современной лингвистики детерминирована эволюцией знания о языке, интегрирована в общенаучный исторический контекст и эксплицирована в следующих отличительных тенденциях, к которым отнесены:

- экспансионизм;

-антропоцентризм;

- функционализм;

- экспланаторность;

- когнитивизм [6, 207].

Конкретизация данных принципов осуществима на основании анализа тенденций, проявляющихся в широком диапазоне лингвистических направлений и определяющих характерные черты «новой реальности» [8, 261] в науке о языке. Данные тенденции наблюдаемы в традиционном аспекте исследования онтологии языка, обусловленном семиотическим ракурсом рассмотрения объекта.

Проявлением экспансионизма как тенденции, формирующейся в оппозиции редукционистскому подходу, является интегративный характер лингвосемиотического описания, демонстрирующего не только принципы междисциплинарного взаимодействия, но и возможности расширения предметной сферы исследования. Выход за пределы ограничивающих исследовательский поиск прескрипций осуществим также за счет специализации отдельных отраслей в пределах данного направления, так как «основу систематического и организованного изучения состояния лингвистической семиотики составляют три наиболее общих раздела: антропосемиотика, зоосемиотика, эндосемиотика» [7, 9]. Антропосемиотика ориентирована на рассмотрение теоретических проблем общей семиотики, включающих анализ знаковых систем, типологию знаков, знаковой функции и т.д.

Как проявление экспансионизма в лингвосемиотическом направлении реализуется комплементарность тенденции интеграции и дифференциации. Данные процессы предопределяют расширение диапазона предметных сфер и создание системы методов и приемов, отвечающих задачам «нового стиля» [11, 49] мышления о языке.

Одним из кардинальных ориентиров современной лингвистики, определивших методологическое основание «нового стиля» мышления, является антропоцентризм, представляющий общую тенденцию современного гуманитарного знания - движение от сферы систем к центру этих систем - к человеку.

По мнению Ю.С. Степанова, «антропоцентрический принцип в языке находит в современной лингвистике различные индивидуальные формулировки» [11, 50] и оказывается связанным с исследованием широкого круга языковых явлений, отраженных в языковом сознании говорящего или же отражающих присутствие говорящего в акте речи и установление системы его «координат» [11, 51]. Утверждение диады «человек и язык» в качестве методологической доминанты определило понимание языка как антроподетерминированного феномена и обусловило формирование новой парадигмы, отличной от традиции системоцентризма, опиравшейся на редукционистскую концепцию языка.

Однако, создатель наиболее радикального варианта структурализма Л. Ельмслев в своих «Пролегоменах» писал: «Язык неотделим от человека и следует за ним во всех его действиях. Язык - инструмент, посредством которого человек формирует мысль· и чувство, настроение, волю и деятельность, инструмент, посредством которого человек влияет на других людей, а другие влияют на него; язык первичная и самая необходимая основа человеческого общества» [5, 27].

Приверженец антропоцентрического подхода, представитель французской лингвистической школы Г. Гийом, отмечая особенности структуралистического подхода, приходит к выводу о том, что «копенгагенский структурализм считает язык объектом внешнего наблюдения, путь к познанию которого лежит через построение теории, как это имеет место во всех науках, где объектом наблюдения является мир «вне меня». Копенгагенская школа приписывает языку ложную объективность как вне - субъективность, а между тем язык не имеет иной объективности, кроме той, которая устанавливается в самих глубинах субъективного» [3, 17]. Априорность «субъективности» как свойства, раскрывающего онтологическое устройство языка, подтверждается тем, что «за субъективностью вскрывается ... еще более общее свойство языка: язык есть семиотическая система, основные референционные точки которой непосредственно соотнесены с говорящим индивидом» [2, 292-293].

Антропоцентризм как методологическая прерогатива объединяет различные по своей предметной отнесенности и разноаспектности направления современной лингвистики и формирует единую научную матрицу, ориентированную на рассмотрение человеческого фактора в языке.

Литература:

1. Bahner W. «Paradigm» or «Current» in the history of Linguistics // Procttdings of the XIIIth International Congress of Linguistics. – Tokyo. 1983. – P. 847 – 849.

2. Бенвенист Э. Общая лингвистика. – Благовещенск, 1998. – 360 с.

3. Гийом Г. Принципы теоретической лингвистики. – М., 1992. – 113 с.

4. Демьянков В. З. Интерпретация, понимание и лингвистические аспекты их моделирования на ЭВМ. – М.: Наука, 1989. – 101 с.

5. Ельмслев Л. Пролегомены к теории языка // Новое в лингвистике. – М., 1960. - Вып. I. – С. 27 – 34.

6. Кубрякова Е. С. Эволюция лингвистических идей во второй половине ХХ века (опыт парадигмального анализа) // Язык и наука конца ХХ века. – М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 1995. – С. 144 – 238.

7. Назарова Т. Б. Лингвистическая семиотика: теория и практика // Вестник Моск. ун-та. Серия филология. – 1996. – №4. – С 9 – 15.

8. Руденко Д. И. Имя в парадигмах «философии языка». – Харьков: ОКО, 1990. – 286 с.

9. Серио П. В поисках четвертой парадигмы // Философия языка: в границах и вне границ. – Харьков: ОКО, 1993. – С. 36 – 48.

10. Степанов Ю. С. Изменчивый «образ языка» в науке ХХ века // Язык и наука конца ХХ века. – М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 1995. – С. 7 – 34.

11. Степанов Ю. С. Методы и принципы современной лингвистики. – М.: Едиториал УРСС, 2002. – 312 с.

12. Степанов Ю. С. В трехмерном пространстве языка: Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства. – М.: Наука, 1985. – 205 с.

13. Современная философия науки. – М.: Наука, 1994. – 254 с.

14. Фрумкина Р. М. Если у современной лингвистики своя эпистемология? // Язык и наука конца ХХ века. – М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 1995. – С. 80 – 122.