Педагогические науки

В.Е. Сергеева

Луганский национальный университет имени Тараса Шевченко

г. Луганск

ЯЗЫКОВОЙ КАТАРСИС И ДУХОВНОЕ РАЗВИТИЕ ЛИЧНОСТИ

 

В статье даётся определение «языкового катарсиса» и раскрывается его сущность. Автор даёт обоснование неразрывной связи языка и катарсической культуры, предлагая иностранный язык как средство катарсического познания мира и человека.

 

In the article the definition of «linguistic catharsis» is given and its essence opens up. The author gives the ground of indissoluble connection of language and katharsis culture, offering a foreign language as the mean of katharsis cognition of the world and human beings.

 

Общественно-историческая практика свидетельствует, что высшие, наи­более зрелые формы воспитания и культуры всегда глубоко катарсичны. Именно потребность и способность личности к духовному катарсису (очи­щению, усложнению и возвышению) является главным критерием и показа­телем её социокультурного развития. Методология духовного катарсиса сближает сущность воспитания и культуры, делает процессы в них целена­правленными, а результаты предсказуемыми [1].

Многообразие видов духовного катарсиса обусловлено множественностью объектов и сфер человеческой деятельности. Учёные указывают на нравст­венный, эстетический, познавательный, творческий, религиозный, игровой и другие виды катарсиса. Мы считаем правомерным выделение в богатой катарсической гамме его языковой разновидности, поскольку это очень ва­жно в научно-теоретическом и практическом планах. Указанная проблема интересует нас прежде всего в аспекте изучения иностранных языков.

Итак, языковой катарсис – это сложное духовное состояние личности, связанное с переживанием удовлетворения от высокого качества знакового освоения социоприродной среды и внутреннего мира человека, осуществляемого в соответствии с критериями адекватности и полноты, новизны и оригинальности, изящества и простоты.

Сущность языкового катарсиса двойственна: с одной стороны, он является составной частью национального образа мира, активизирует процессы нацио­нальной идентификации, включается в структуру чувств патриотизма и на­циональной гордости. С другой стороны, языковой катарсис может быть цен­ностной основой для практического формирования указанных выше сторон и качеств личности. Языковой катарсис есть общечеловеческая духовная цен­ность и потому является самоценным для индивида. Он необходим для глубо­кого духовного самосовершенствования личности. Согласно формуле В. Фон Гумбольдта, совершенный язык – стимул совершенной жизни. "Язык – од­но из тех явлений, которое стимулирует человеческую духовную силу к по­стоянной деятельности. Выражаясь другими словами, в данном случае можно говорить о стремлении воплотить идею совершенного языка в жизнь" [2, 52].

Каждой языковой системе, являющейся "семантической Вселенной", при­сущи свои оригинальные способы и средства не только познания и предста­вления мира, но и выражения катарсиса. А.А. Потебня указывал, сравни­вая язык со зрением, что как малейшие изменения в устройстве глаза вли­яют на миросозерцание человека, так и каждая мелочь в устройстве языка даёт новые комбинации элементов мысли. Замена многих языков одним, "общечеловеческим ", приведёт к умственному обеднению человека, к по­нижению уровня мысли. Логично утверждать, что при этом произойдёт и снижение духовного уровня людей. Дело в том, что "познаваемое действует на нас эстетически и нравственно. Язык есть вместе путь сознания эстетиче­ских и нравственных идеалов, и в этом отношении различие языков не ме­нее важно, чем относительно познания" [3, 259].

Опираясь на мысль А.А. Потебни, мы можем предположить, что каждо­му языку присуща своя катарсическая культура, непохожая на культуру других языков. Многообразие языков и многообразие катарсисов взаимно связаны и обусловлены. Катарсис в языке национален так же, как национа­лен образ мира, создаваемый на его основе.

Познание чужих языков обеспечивает предпосылки для постижения и свойственного им духовного катарсиса. По нашей гипотезе, глубина и полнота освоения иностранных языков может определяться по способности личности переживать в их контексте катарсические духовные состояния.

Обучение иностранному языку равнозначно (равносильно) освоению не только нового образа мышления, но и нового вида катарсиса. Это соответст­вует идее формирования общечеловеческих ценностей на основе обогащения содержания и расширения видов катарсической деятельности.

Очищающее и возвышающее влияние языка на духовный мир человека очень точно выразил И.С. Тургенев в знаменитом стихотворении в прозе: "Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, — ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя – как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома? Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!"

Характерное описание пережитого языкового катарсиса мы находим в "Золотой розе" К.Г. Паустовского. Один из героев книги рассказывает о том, как он вначале долго мучился над поиском значения слова "родник", а потом почувствовал радостное облегчение и просветление от его обнаружения: "Я это слово давно приметил. Всё его обхаживал. Надо думать, получилось оно оттого, что тут река льётся-течёт через нашу матушку землю, через всю родину, кормит народ. Вы глядите, как это складно выходит, – родник, родина, народ. И все эти слова как родня между собой. Как бы родня! – повторил он и засмеялся" [4, 85].

Переживание языкового катарсиса вызывает у человека особый духовный подъём от понимания скрытого смысла в явлениях окружающего мира, от умения дать точную языковую форму смутным мыслям и чувствам.

Наглядный пример языкового катарсиса во всех фазах представлен Г.И. Успенским в его известном рассказе «Выпрямила». Полный цикл катарсического переживания главного героя, вызванного восприятием скульптуры Венеры Милосской, включает пять фаз (стадий).

 В первой фазе герой чувствует только подавленность неким огромным эстетическим содержанием «каменной загадки», смятение от него и не понимает причины. Во второй стадии катарсиса герой пытается сформулировать в языковой форме суть своего духовного состояния и задаётся вопросами: «Что такое со мной случилось? Отчего это так вышло? Где и в чём тайна этого твёрдого, покойного, радостного состояния всего моего существа, неведомо как влившегося в меня? И решительно не мог ответить себе ни на один вопрос; я чувствовал, что нет на человеческом языке такого слова, которое могло бы определить животворящую тайну этого каменного существа». На третьей стадии герой представляет целостное содержание своего внутреннего состояния в развернутой образной форме и находит для этого слово-доминанту («выпрямила»): «До сих пор я был похож (я так ощутил вдруг) вот на эту скомканную в руке перчатку. Похожа ли она видом на руку человеческую? Нет, это просто какой-то кожаный мешок. Но вот я дунул в неё, и она стала похожа на человеческую руку. Что-то, чего я понять не мог, дунуло в глубину моего скомканного, искалеченного, измученного существа и выпрямило меня , мурашками оживающего тела пробежало там, где уже, казалось, не было чувствительности, заставило  всего «хрустнуть» именно так, когда человек растёт, заставило так же бодро проснуться, не ощущая даже признаков недавнего сна, и наполнило расширившуюся грудь, весь выросший организм свежестью и светом».

В четвёртой фазе катарсиса герой обращается к одноимённому стихотворению А.А. Фета, чтобы найти дополнительные средства для выражения своих мыслей и чувств, проходит через сомнения, пытается их проанализировать, оспорить точность чужих «поэтических формул». «Не «смеющееся тело», и не «пена», и не «кипя», и не «сияя», – очевидно, не они выпрямляли и выпрямляют в этом художественном произведении душу человеческую…».

Наконец, на пятой стадии герой полностью и окончательно осознаёт своё духовное состояние, выражает его в развёрнутой вербальной форме и определяет личное жизненное кредо, принцип дальнейшего поведения на основе пережитого катарсиса. Для катарсиса характерна четкая языковая картина будущего поведения героя: «С этого дня почувствовал не то что потребность, а прямо необходимость, неизбежность самого, так сказать, безукоризненного поведения: сказать что-нибудь не то, что должно, хотя бы даже для того, чтобы не обидеть человека, смолчать о чем-нибудь нехорошем, затаив его в себе, сказать пустую, ничего не значащую фразу, единственно из приличия, делать какое-нибудь дело, которое могло бы отозваться в моей душе малейшим стеснением или, напротив, могло малейшим образом стеснить чужую душу, - теперь, с этого памятного дня, сделалось немыслимым; это означало потерять счастие ощущать себя человеком, которое мне стало знакомо и которое я не смел желать убавить даже на волосок».

Последняя, заключительная стадия языкового катарсиса отмечена доминированием в душе главного героя социально значимых, общечеловеческих ценностей. По его признанию, в великом произведении искусства он увидел не «красоту женского тела», а «красоту человеческого существа», стоящую над категорией пола, он обнаружил «истинное в человеке» и «бесконечные перспективы человеческого совершенствования». Эта идейно-нравственная доминанта органично дополняется эмоциональной, поскольку герой переживает сложное духовное состояние, включающее в себя «счастье», «душевную радость», "чистую совесть", "свежесть", "свет", "спокойствие", оттеняемые "живой скорбью о несовершенстве теперешнего человека".

Произведение искусства (скульптуры, в данном случае) может быть представлено как аналог некоего "текста на иностранном языке". И, по всей видимости, отмеченные выше стадии языкового катарсиса правомерно экстраполировать на лучшие, идеальные формы учебно-воспитательного процесса в школе, представляя их реализацию в качестве его духовной "сверхзадачи".

Языковой катарсис сопровождает, дополняет эстетический катарсис, вплетается в него, повышая его потенциал. Точно так же, очевидно, эстетический катарсис усиливает языковой, обогащая его содержание и экспрессивные возможности.

Способность к переживанию и пониманию языкового катарсиса есть показатель высшей ступени духовного и интеллектуального развития человека. Она формируется личными усилиями индивида, направленными на овладение культурой слова, тонкого определения сущности вещей и явлений окружающей действительности и внутреннего мира самого человека.

Усвоение чужого языка и его духовного катарсиса более всего предполагает трансцендирование личности, выход её за вербальные границы собственного культурного мира и включение в иную мировоззренческую систему. Однако трансцендирование как культуротворческий момент возможно лишь при сохранении хотя бы внутренней связи с собственным, родным миром. Это сохранение своего исконного "культурного Я" обеспечивается многими факторами, в том числе – способностью к самопознанию. Самопознаниие здесь выступает синонимом духовного самосохранения личности.

Трансцендирование в психологическом отношении создаёт для личности зачастую конфликтную, травматическую ситуацию, поскольку выбивает её из привычной, стабильной системы жизненных координат. Не случайно, например, Н. А. Бердяев в книге с характерным названием "Самопознание" признаё­тся: "Путешествие и особенно отъезд из дому мне всегда были трудны, и я нервничал, несмотря на то, что с детства я часто ездил за границу. На вокзале я бывал почти болен..." Хотя в духовном плане это состояние отрыва от родной почвы является исключительно продуктивным: "...путешествие всегда обостряло моё чувство жизни, переезд за границу был, по моему чувству, как бы трансцендированием. Заграничное ведь и значит трансцендентное" [5, 268].

В состоянии трансцендирования личность совершает "великие культур­ные открытия", считает В. С. Библер. Путешествия в "иное", "вырывая ин­дивида из житейских связей с заданным культурным бытом и заданными культурными матрицами, делают его способным включиться в "странную", чужую культуру (но всегда не до конца; это ведь только путешествие, нечто временное, как быт в вагоне...). Такие, часто сменяемые, "не-до-конца-включения" оборачиваются в конечном счёте самым страшным (или самым плодотворным) культурным феноменом, "не-до-конца-включением" в свою собственную культуру" [6, 86].

Следовательно, входя в контекст чужого языка (мира), человек для себя самого становится предметом внутренней свободной деятельности. Единство трансцендирования и самопознания готовит духовную почву для пережива­ния личностью языкового катарсиса: а) очищения от узости, догматизма и монологизма "личного" и "национального"; б) усложнения "своего" посредством осмысления "чужого" и "инонационального"; в) возвышения до синтеза "своего" и "чужого", перехода в качественно новое состояние мировоззрения и культуры. В переживании катарсиса субъект сливается с объектом духовной деятельности. Наконец, можно предположить: диалектика катарсического постижения иностранного языка как "ИНОГО" та же, что и диалектика постижения Бога.

Иностранный язык выступает важным средством катарсического познания мира и человека, является существенной составляющей в структуре духовной культуры личности. Путь от языка к культуре лежит через духовный катарсис. Катарсический путь овладения иностранным языком – это овладение, во-первых, им как общечеловеческой ценностью, во-вторых, общечеловеческими ценностями, зафиксированными в нём. В педагогическом плане иностранный язык должен пройти через ценностную систему ученика, обогащая и усложняя её по катарсическому принципу. Язык, усваиваемый на основе катарсических переживаний, сам становится личностной духовной ценностью. Неоднократно пережитый "языковой катарсис" притягивает к себе ученика, заставляет его глубоко и постоянно (а не механически и поверхностно) зани­маться изучением языка. Благодаря языковому катарсису личность в духов­ном плане развивается по акселеративному (ускоренному) типу.

Расширение видов и обогащение содержания катарсической деятельности составляет главное условие формирования ценностной сферы личности. Не­обходимо использовать духовный потенциал катарсических переживаний из разных видов деятельности в целях накопления опыта ценностного отноше­ния к миру, свойственного различным социальным субъектам. Потребность духовного катарсиса и способность к нему делает человека принципиально воспитуемым. На катарсической основе можно строить процесс формирова­ния любых качеств и сторон личности, предъявляя к ней самые высокие социальные требования.

 

 

ЛИТЕРАТУРА

1.     Карпенко И.М. Катарсическая теория формирования духовной культуры учащейся молодёжи //Динамизм социальных процессов  в постсоветском обществе: Материалы метод. Семинара. – Вып. 1. – Луганск – Женева : 2000. – С. 127-142.

2.     Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. – М. : 1984.

3.     Потебня А.А. Эстетика и поэтика. – М. : 1976.

4.     Паустовский К.Г. Золотая роза: Психология творчества. – М. : 1991.

5.     Бердяев Н.А. Самопознание (Опыт философской автобиографии). – М. : 1991.

6.     Библер В.С. От наукоучения – к логике культуры: Два философских введения я двадцать первый век. – М. : 1990.