К.и.н. Ершов Б.А.

Воронежский государственный технический университет, Россия

Русская православная церковь и ее роль в государственной идеологии в XIX – начале XX вв.

Русская православная церковь в XIX – начале XX вв. занимала важное и значимое место в жизни и истории русского народа. Священник Александр Борисов так охарактеризовал её влияние: «Именно русская православная церковь, в каком бы состоянии она не находилась, самим фактором своего существования является для подавляющего большинства нашего народа символом, знаком присутствия Бога в мире». В XIX веке оценка социальной роли и функций религии радикально изменилась. Она осмысливалась как вечный, непреходящий, исторически закономерный институт, который играл значительную роль в жизни человека, утверждая приоритет духовности над экономическими, социальными, эстетическими и иными ценностями, ориентациями и регуляторами. Это стало возможным благодаря коренным изменениям в стране, новым тенденциям в государственно-церковных отношениях.

Следовательно, роль церкви стала преобладающей не только в социально-культурной, но и в политической жизни страны. В соответствии с этим, логично было бы предположить, что православная церковь могла стать наиболее эффективным институтом трансляции христианской идеологии в сознание российских граждан[1, с. 103-127]. По мнению многих ученых и богословов, русская православная церковь как социально-духовный институт способна была воспитать в человеке с помощью текстов Нового Завета следующие качества: милосердие, терпение, сострадание, любовь к людям, умение ставить себя на место других, скромность, честность, уважение интересов ближнего, составляющих нравственную и духовную основу личности. Без полного представления картины взаимодействия церкви как института и государства, весьма сложно было бы дать объективную оценку тому или иному событию. Православная церковь XIX века – это инструмент государственной политики, институт, тесно интегрированный с государственными структурами. Управление церковью осуществлялось Святейшим Синодом и духовными консисториями. Синод располагал исполнительной властью и, хотя не имел законодательной инициативы, тем не менее, издавал указы, обязательные для исполнения по духовному ведомству. Его состав со временем изменился, но в XIX – начале XX вв. он включал до 10 архиереев – представителей черного духовенства, а также духовника императора и главного священника армии и флота – представителей белого духовенства. Во главе духовных консисторий стояли архиереи. Они назначались Синодом и утверждались императором. Архиерей осуществлял управление и суд в епархии вместе с духовной консисторией, члены которой избирались архиереем из черного и белого духовенства, и с помощью благочинных – старших священников, которые назначались архиереем и утверждались консисторией. Белое духовенство было представлено в составе консисторий значительно лучше, чем в составе Синода: в 1801 году консистории состояли на 38% из приходских священников, а в 1860-е гг. – уже на 79%[2, с. 6].

По существу, в течение имперского периода русской истории русская церковь находилась в положении одного из государственных министерств – «ведомства православного исповедания». Император имел статус верховного защитника и хранителя догматов господствующей веры, блюстителя православия. В этом смысле закон именовал его главой церкви и признавал право императора на управление ею. Двусмысленность этой правовой нормы была очевидна для многих современников и служила прочной основой для критиков православия и российской политической системы, называвших православную церковь казенной. На имя   императора поступали проекты реформы церкви, содержавшие самый широкий спектр предложений относительно изменения разных сторон ее жизни.

В результате духовенство имело реальное, достаточно независимое от государства сословное самоуправление, хотя оно и не основывалось на демократических выборах его органов снизу, со стороны рядовых монахов, священников и причетников, и осуществлялось под опекой государства и на бюрократических, точнее на полубюрократических, принципах, поскольку некоторые должности были выборными[3, с. 93-97].

В царствование Александра II необходимость преобразования церковного строя начинает обсуждаться публично. Острота проблем реформирования церковной жизни значительно усугублялась на фоне масштабного обновления государства, где вновь всплывали противоречия между духовной и светской властью. Система управления церковью после 1861 года не претерпела каких–либо существенных изменений. Как и ранее, начиная с петровских времен, высшим органом церковного управления являлся Святейший Синод, состоявший из высших иерархов церкви, но все дела вершил возглавлявший Синод обер-прокурор – светское лицо, назначаемое императором и лично перед ним ответственное. Российский император официально считался и главой русской православной церковью, что было зафиксировано в законе. Число церковных округов (епархий) с середины XIX до начала XX вв. увеличилось c 55 до 67. Возрастала численность православных церквей. Если в начале XIX в. их было 25,2 тыс., а в 1860 году – 36,2 тыс., в 1880 году – 45,7 тыс., то в 1911 году – 54,2 тыс. (кроме того, в том же году насчитывалось 23,6 тыс. часовен и домашних церквей)[4, с. 38].

Учрежденная Петром I, синодальная система церковного управления сохранилась до последних дней царствования Николая II, хотя церковное движение, направленное на возрождение соборности и восстановление патриаршества, в начале XX века было достаточно сильным. Оно захватило широкие круги духовенства и церковной общественности, пользовалось поддержкой большей части епископата и некоторых государственных сановников. За время правления императора Николая II число приходских церквей в России увеличилось более чем на 10 тысяч, открыто было более 250 новых монастырей. В целом, в своей церковной политике император Николай II руководствовался заботой о благе церкви, но обремененный наследием системы церковно-государственных взаимоотношений, установленной при Петре I и сохранявшейся неизменной в течение двух столетий, он в обстановке революционного кризиса не смог найти адекватные ответы на вопросы времени. Император сочувствовал мысли о созыве Собора, об избрании Патриарха, о восстановлении канонических начал в делах церковного управления, но из-за опасений, что Собор может принять опасное направление, – настроения части духовенства давали повод для таких опасений, – император не решился санкционировать созыв Собора[5, с. 78-92].

Подводя итог можно сказать, что церковь, из еще полностью независимой в начале XIX века, превратилась в одно из ведомств государственного аппарата. Она лишилась своих владений и оказалась полностью зависимой от средств, выделяемых на её содержание государством.

Литература

1. Сухов А.Д. Религия как общественный феномен / А.Д. Сухов. – М.; 1973. – С. 103–127.

2. РГИА (Российский государственный исторический архив) ф. 796, оп. 205, д. 348, л. 6.

3. Матисон Ф. В. Генеалогия православного приходского духовенства России XVIII—XX вв / Ф. В. Матисон М.; 2000. – С. 93–97.

4. Руновский Н. Церковно-гражданское законоположение относительно православного духовенства в царствование императора Александра II / Н. Руновский. – Казань, 1898. – 332 с.

5. Полонский А. Православная церковь в истории России (Синодальный период) / А. Полонский. – М.: Содействие, 1995. – 606 с.