Политология/7. Глобалистика

К.ю.н., доцент Станкевич Г.В.

Ставропольский государственный университет, Россия

Политизация религии как отражения глобализационных тенденций в современном мире

Неоднозначность, сложность, комплексность такого феномена, как религия, предостерегает от какого-либо упрощенного толкования ее выражения, особенно когда речь идет о приобретении политического статуса проблемами, изначально имеющими религиозную природу. Мы ставим своей задачей ответить на инструментальный вопрос, один из ключевых для нашего исследования: где проходит грань между религией и политикой и каким образом эти две сферы оказывают влияние друг на друга?

Религия представляет собой специфическое видение мира, не предполагающее каких-либо конкретных убеждений (например, веры в единого Бога). При этом «маркером» религиозного сознания выступает убежденность не только в том, что сакральный мир существует, но и в том, что события земного мира являются отражением сакральных событий или несут в себе сакральный смысл. Именно этот сакральный смысл делает мирские события по-настоящему реальными. На этой позиции основывает свой анализ и один из крупнейших исследователей проблем религии и политики М. Юргенсмейер. Он пишет: «Как подтвердили бы многие религиозные люди, Град Божий значительно реальнее любого, построенного людьми».

Сама по себе религия не может стать непосредственной основой политического действия. Большинство политических режимов, установленных на основе религии, являются не теократическими в буквальном смысле, а идеократическими, то есть строятся не непосредственно на принципах религии, а на принципах соответствующей идеологии. Использование при этом термина «теократия» поддерживает иллюзорное представление о том, что можно построить политическое сообщество непосредственно на религиозных принципах. Как показывает история, построить такое сообщество можно только на ограниченный период времени и на ограниченном пространстве (город, коммуна, община), т.к. теократические режимы являлись попытками непосредственно воплотить в жизнь религиозные принципы, нисколько не приспосабливая их к реальной действительности. В этом смысле они могут быть приняты за идеал – но идеал недостижимый, так как практическое руководство государством или другим крупным политическим сообществом неизбежно потребует отступлений от первоначальной доктрины. Об этом справедливо писал И.А. Ильин, размышляя о том, почему церковь не должна непосредственно осуществлять политическую власть: «Тоталитарная церковь должна содержать армию и полицию…; она должна усмирять беспорядки, собирать налоги, созидать флот, изощряться на всех кривых путях дипломатии…». Для осуществления же политической деятельности необходимо то, что А.В. Митрофанова называет «политической религией», которая возникает в результате политизации «чистой» религии.

Учитывая сказанное, а также исходя из логики настоящей работы, представляется важным ответить на следующие вопросы. Почему, собственно, возможна политизация религии? Что из себя представляет политизированная/политическая религия? Какие условия (причины) генерируют процесс политизации религии? Рассмотрим их по порядку.

В своей работе «Ислам в политике: идеология и практика», С.А. Семедов указывает на тот факт, что политизация религии – не использование религии в политических целях, а процесс «проявления» политической составляющей религии. Утверждая, что не существует религий, свободных от политики (т.е. каждая религия имеет политическую составляющую), автор аргументирует свою позицию, опровергая устоявшееся мнение об уникальности ислама как единственно политизированной религии. С.А. Семедов пишет: «Мы пытаемся уйти от распространенного утверждения, что все христианство на протяжении всей истории, якобы, основывалось на четком разделении духовного и светского, религии и политики, Бога и Кесаря». Это утверждение настолько распространено, что никто не пытается его доказать, ссылаясь на него как на общеизвестную истину. Например, А.В. Малашенко пишет, что в христианском мире нет религиозно-политического направления, тождественного исламизму, нет «христианизма», «и уж конечно» никакая политическая сила «не ссылается постоянно на выдержки из Библии при изложении политических программ». Он также не видит в христианстве фигур, равнозначных исламистским идеологам Ваххабу или Кутбу… – вместе с тем, продолжает С.А. Семедов – … Православные политические философы, например, И. Ильин, И. Солоневич, Л. Тихомиров, Н. Устрялов, не уступают упоминавшемуся выше Кутбу ни по степени религиозности, ни по радикализму, ни по объему цитирования Св. Писания и Св. Предания (кстати, творили они примерно в то же время, что и Кутб). В мире действует множество христианских политических движений, которые при изложении своих политических программ ссылаются на Библию или другие священные тексты. Существует и понятие «христианизм» (а значит, есть и явление), которое употреблялось в прессе в связи с Сандинистской революцией 1979 года в Никарагуа. В современной российской прессе можно периодически увидеть слово (не будем пока называть его термином) «православизм». Впервые это слово употребил (опять же, не как термин) русский философ С. Булгаков в одном из писем и теперь оно постепенно входит в активный политический словарь. Православизм – то самое религиозно-политическое направление в христианстве, тождественное исламизму, существование которого отрицает А.В. Малашенко».

Политизация религии – не есть нечто противоестественное. Она естественная и потому возможна в силу наличия в каждой религии политической составляющей, позволяющей приложить религию к политической практике. Поэтому сторонники политических религий называют себя не «исламистами» и «православистами», а «мусульманами» и «православными» (иногда даже «истинными»). Хотя для многих ученых такая форма религии является «не настоящей», ущербной по отношению к «просто религиям», которые понимаются исключительно как «путь личного спасения». Однако не следует забывать, что понимание религии как частного дела каждого человека даже на Западе появилось совсем недавно. Для большинства населения мира религия как путь личного спасения пока неотделима от религии как образа жизни и основы социально-политического устройства.

В рамках политической религии события нашего мира рассматриваются как часть (или отражение) событий религиозного, сакрального, вселенского (космического) характера. Цель, которую ставят перед собой религиозно-политические движения – это Цель с большой буквы, главная задача всего человечества, осуществление которой санкционировано потусторонними силами. Они делают что-то не потому, что хотят этого сами, но главным образом потому, что этого хочет Бог или другая сверхъестественная сила. Так, М. Юргенсмейер о религиозных войнах пишет следующее: «Такого рода религиозные действия является не просто политическими феноменами, которые оправдывают с помощью религии; истинно верующие воспринимают их как грани более фундаментального противостояния. Конфликты реального мира связываются с невидимой, космической войной: духовной битвой между порядком и хаосом, светом и тьмой, верой и сомнением». Это означает, что реальная война воспринимается как «священная», как земное отражение столкновений между добром и злом в потустороннем мире.

Сакрализация политического конфликта ведет к сакральному восприятию врага. Враг, которому противостоят сторонники политических религий – не личный враг и даже не политический. Это воплощение вселенского зла. Никакие жертвы во имя его уничтожения не кажутся слишком большими. Какие-либо сделки с врагом становятся совершенно невозможными. «Мы боремся не для того, чтобы враг признал нас и предложил нам что-то. Мы боремся, чтобы стереть врага с лица земли» – сказал как-то бывший лидер ливанской секции «Хезболла» Хуссейн Муссави. Отсюда – кажущаяся иррациональность религиозного насилия, когда жертвами становятся люди, на первый взгляд случайные, но только на первый, так как в реальности их объединяет принадлежность к группе, наделенной свойствами космического врага. В рамках религиозно мотивированного насилия, пишет М. Юргенсмейер, «любой индивид, входящий в группу, которая считается вражеской, может с полным основанием стать объектом насильственного нападения, даже если он или она – ни в чем не повинный прохожий. В космической войне такого понятия нет; здесь все – потенциальные солдаты». Более того: чтобы покончить с представителями вселенского зла религиозный террорист-фанатик, не задумываясь, совершает самоубийство.

Не менее важное различие, которое необходимо провести (после различия между религией и идеологией) – грань между «просто религией» и «политической религией». Здесь уместно вспомнить концепцию политического К. Шмитта, согласно которой любые отношения между группами людей становятся политическими тогда, когда другая группа начинает восприниматься в категориях «свои» и «чужие», друзья и враги. Формула К. Шмитта дает возможность определить, когда те или иные отношения становятся политическими и, соответственно, попадают в сферу внимания политолога. Религия, в таком случае, становится политической, когда ее сторонники начинают рассматривать сторонников другой религии не как соседей или возможных новообращенных, а как врагов. Тогда, пишет Ю.П. Зуев, «конфессиональные различия между людьми становятся факторами политического разделения». Начинается межконфессиональный конфликт – в форме открытой войны или просто политического противостояния. Впрочем, если следовать К. Шмитту, то любое политическое противостояние потому и называется политическим, что может в любой момент вылиться в открытое вооруженное столкновение.

Все это позволяет нам согласиться с определением политической религии, предложенным А.В. Митрофановой. Она полагает, что политическая религия может быть определена «как особая форма религии, которая обосновывает политическое действие, либо как особая форма идеологии, которая обосновывает политическое действие через апелляцию к потусторонним силам. Иначе говоря, политическая религия представляет собой соединение религии и идеологии, посредническую форму, позволяющую связать религию с политическим действием». При этом важно понять, что в политической религии нет ничего ущербного или неправильного. Политическая религия – не «ересь», а та же самая религия, обернувшаяся своей политической стороной. Ее опасность заключается не в том, что она «искажает правильную» догматику, а в том, что она переводит религиозные отношения в политическую плоскость «свой-чужой», «друзья-враги», открывая тем сам самым путь для ксенофобии и религиозно мотивированного насилия.

По мнению директора Института стратегических исследований при Гарвардском университете С. Хантингтона, религия разделяет людей даже более резко, чем этническая принадлежность. В своем политологическом бестселлере «Столкновение цивилизаций» он пишет: «Человек может быть полуфранцузом и полуарабом, и даже гражданином обеих этих стран. Куда сложнее быть полукатоликом и полумусульманином». Это происходит в силу того, что «из всех объективных элементов, определяющих цивилизацию, наиболее важным является религия». При этом, для людей «важны враги, и наиболее потенциально опасная вражда всегда возникает вдоль «линий разлома» между основными мировыми цивилизациями», «философские воззрения, основополагающие ценности и взгляды на жизнь в которых значительно отличаются». Современное «возрождение религии в большей части мира усиливает эти… различия».

Что же генерирует процесс возрождения религии в современном мире и почему реактуализация религиозных воззрений приобретает ярко выраженные политизированные черты?

Естественно, что в разных странах и цивилизациях активизировавшаяся политизация религии обусловлена различными факторами. И все же было бы неверно полагать, что большое количество разнообразных причин привело к одновременным и схожим последствиям в большинстве частей света. Глобальный феномен требует глобального объяснения. Сколько бы событий в отдельных странах ни возникало под влиянием уникальных факторов, все равно должны существовать некоторые общие случаи. И как нам представляется, такими причинами стало то же самое, что считалось причинами ее смерти: процессы секуляризации и модернизации, которые долгое время были локализованы в границах западноевропейской цивилизации, но в условиях глобализации стали проникать во все части света, на все континенты.

Буквально, секуляризация означает «обмирщение»: то, что было достоянием веры и церкви, становится со временем от них независимым, светским. «Религия перестает быть символом той главной святыни, которая объединяет и сплачивает как единое целое то или иное общество. Она становится делом личного выбора индивида, а не олицетворением единственно возможной истины и одного единственно возможного пути в жизни. Религия становится частным делом индивида, она «приватизируется», и это неизбежно приводит к уменьшению ее власти, силы воздействия на жизнь человека» – пишет В.И. Гараджа.

В свою очередь парадокс модернизма, поставившего человека на место Бога и присвоившего его возможности себе, заключается в том, что он изначально вненационален: он судит о национальной истории и традиции с каких-то «внешних» позиций, с позиций более высокого «передового образца». Для него не возникает ни тени сомнения ни во внутренних достоинствах этого образца, ни в возможностях его переноса на любую национальную почву. Сама «почва» при этом трактуется как «чистая доска». Модернизатор присваивает себе право писать на ней «самые красивые иероглифы», не считаясь с тем, что было написано на ней прежде.

Взаимосвязь между вхождением развивающихся стран в мировую экономику и появлением там религиозно-политических движений давно стала очевидной для большинства ученых. Эти страны первоначально с энтузиазмом заимствовали западные идеи и образ жизни, так как их общества были уверены: имитация западных образцов быстро приведет к тому, что уровень их жизни сравняется с уровнем жизни на Западе. Однако этого, по очевидным причинам, не произошло. Неудача модернизации западного типа, стремление осуществить модернизацию на другой основе (например, вместо западной ориентации на удовлетворение личных потребностей, ориентироваться на потребности общества и государства) вызвали к жизни процесс политизации религии. Соответственно, предполагаемым результатом политико-религиозной борьбы является отнюдь не реставрация «древних традиций», а осуществление удачной и менее болезненной для большинства населения модернизации. А политизация религии при этом характеризуется не возвращением в прошлое и не консервацией архаических элементов настоящего, а стремлением провести удачную модернизацию общества в самом широком смысле (от экономической до социальной и политической).

В современных политических отношениях активно проявляет себя политическая религия и судя по всему, данное присутствие будет только усиливаться. Так, согласно опубликованному в конце 2008 г. докладу Национального совета США по разведке «Глобальные тенденции – 2025: изменяющийся мир» XXI век станет эпохой религиозных войн и возрастания в политике роли религиозных организаций. Данный прогноз выглядит достаточно реалистичным, особенно учитывая небывалую ранее политизацию ислама. Большинство исследователей соглашается с тем, что исламизм как политическая религия стал реальной политической силой, оказывающей решающее воздействие на массовое сознание, морально-этические, культурные, социально-экономические, особенно политические проблемы развития в разных частях современного мира, определяя характер как регионального, так и глобального политического процесса. Но для того, чтобы определить место ислама в современной политической жизни, нужно одновременно взглянуть и на его идейные основы и на обусловленную ими практическую деятельность.

Таким образом, современное понимание сущности религии позволяет говорить о ней как о специфическом видении мира, не предполагающего каких-либо конкретных убеждений. При этом сама по себе религия не может стать непосредственной основой политического действия, для осуществления которого необходима т.н. «политическая религия», возникающая в результате политизации «чистой» религии и представляющая собой особую форму религии, которая обосновывает политическое действие, либо особую форму идеологии, которая обосновывает политическое действие через апелляцию к потусторонним силам. Генерацией современного процесса политизации религии является проблема неудачной модернизации западного типа.

Литература:

1. Гараджа В.И. Религиоведение / В.И. Гараджа // Глава 5. Секуляризация. – http://nauka-i-religia.narod.ru/religilved/garadga/g15.html.

2. Зуев Ю.П. Религиозно-конфессиональные отношения и общественная стабильность / Ю.П. Зуев //Полития. – Зима 1997 – 1998.

3. Ильин И.А. Церковь и жизнь / И.А. Ильин // Православие: pro et contra. Осмысление роли Православия в судьбе России со стороны деятелей русской культуры и Церкви. – СПб.: Изд-во РХГИ, 2001.

4. Митрофанова А.В. Религиозный фактор в мировой политике: на примере православия. Дис. … д-ра полит. наук / А.В. Митрофанова. – М.: РГБ, 2006.

5. Разведка религиозных недр. Борьба за природные ресурсы в будущем примет форму войн за веру [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://religion.ng.ru/politic/2009-04-01/6_razvedka.html

6. Семедов С.А. Ислам в политике: идеология и практика / С.А. Семедов. – М.: Экон-Информ, 2009.

7. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций / С. Хантингтон. – М., 2006.

8. Шмитт К. Понятие политического / К. Шмит // Вопросы социологии. – 1992. – Том 1. – № 1.

9. Jurgensmeyer, M. Sacrifice and Cosmic War / M. Jurgensmeyer // Violence and the Sacred in the Modern World. Ed.by Juergensmeyer M.L.: Frank Class, 1992.

10. Juergensmeyer M. The New Cold War? Religious Nationalism Confronts the Secular State / M. Juergensmeyer. – Berkeley, etc.: University of California Press, 1993. Hoffman B. Inside Terrorism / B. Hoffman. N.Y.: Columbia Univ. Press, 1998.