Урбанаева И.С., Очирова-Петонова Д.О.,

Институт монголоведения, буддологии и тибетологии РАН,

Улан-Удэ

НОВЫЕ ТЕНДЕНЦИИ В МИРОВОЙ ТИБЕТОЛОГИИ И БУДДОЛОГИИ: «СИНО-ТИБЕТСКИЕ» ИССЛЕДОВАНИЯ

Социально-политический контекст современности стимулирует появление новых, альтернативных образов Востока, которые приходят на смену классическим востоковедным представлениям в результате критического их переосмысления новым поколением западных исследователей, а также в ходе активной презентации Востока на Западе представителями самого Востока. Востоковедение, в силу исходных европоцентристских стереотипов восприятия, все еще неадекватно оценивает богатство мировоззренческого, мыслительного и культурного наследия Востока. С другой стороны, представители Запада, критически воспринимающие мировоззренческие и ценностные устои западной цивилизации и пытающиеся искать на Востоке некую противоположность Запада, связывали и продолжают связывать с Востоком надежды на обретение духовного убежища и противоядия от разрушительных для человека сил капиталистического общества, болезней и слабостей европейского духа. Этими надеждами питались и продолжают питаться иллюзии и мифы о Востоке, которые наряду с классическими научными знаниями о Востоке ныне критически воспринимаются как представителями Востока, так и представителями Запада. Если говорить об изучении буддийского Востока, в частности, тибето-монгольской буддийской цивилизации, к которой исторически тяготеют народы Трансгималайского региона Индии, Непала, Бутана, а также буряты, калмыки, тувинцы, то в данной сфере – тибетологии и буддологии – также обнаруживаются эти новейшие общие тенденции пересмотра предмета, целей и методов исследований. Показательными являются недавние работы видной представительницы этого направления, швейцарской исследовательницы К. Колльмар Пауленц, автора книг «‘Der Schmuck der Befreiung’: Die Geschichte der Źi byed- und gCod-Schule des tibetischen Buddhismus» и «Kleine Geschichte Tibets», в которых она настаивает на необходимости «интенсивной переработки западного восприятия Тибета» [Kollmar-Paulenz 2006b: 23]. С её точки зрения, даже Роберт Турман, один из ведущих в мире специалистов по Тибету и тибетскому буддизму, занимался мифотворчеством, когда, например, с восторгом писал в 1996 году о «жизненном единстве мудрости и сострадания», «бескорыстной самоотверженности», которые образуют «сущность тибетского чувства жизни» [Thurman 1996: 19]. В отличие от подобного, как считает К. Колльмар-Пауленц, устаревшего и ставшего ненаучным, подхода, ныне на Западе приветствуются «реалистические» исследования, которые ориентированы на изучение «фактической социальной реальности». Отсюда – интерес Запада к региональным и локальным исследованиям («cultural studies») вообще, и в частности, в Тибете, а также – тесное сотрудничество ряда западных журналистов и ученых, изучающих Тибет (А.-Л. Стронг, А.Т. Грюнфельд, М. Паренти, М. Бэйкер, Ф.К. Эрхардт, М.Капстейн, П. Швигер, Р.Е. Робертсон и др.), с китайскими исследователями, работающими как на Западе, так и в Китае. Последние, собственно говоря, и являются главными представителями так называемого «сино-тибетского» направления в изучении Тибета и тибетского буддизма (Шен Вайронг, Генри Шу, Чен Джинхуа, Чу Джунжи и др.) [см.: Урбанаева, Очирова 2010].

Следует заметить, что сам факт резкого увеличения численности ученых-тибетологов в КНР после 3-го форума по Тибету, а также проводимая всеми доступными средствами широкая кампания популяризации Тибета как «части Китая» говорит о том, что тибетология стала стратегическим ресурсом строительства «единой китайской нации». То обстоятельство, что ученые тибетской национальности, а не только ханьцы, ведут фундаментальные гуманитарные исследования, служащие обоснованию «единства Тибета и Китая» [Gelek 2002], говорит о формировании в КНР некой единой тибетологической парадигмы. Она совпадает, по сути, с официальной точкой зрения, хотя и выражается не столь прямолинейно, и эту позицию в отношении Тибета разделяет не только большинство тибетологов КНР, но также ряд зарубежных исследователей, в том числе русских [Овчинников 2006; 2008]. Что касается той части иностранных журналистов и ученых, которые, по словам С.Л. Кузьмина, являются «помощниками пекинской пропаганды», то их позиция объясняется не только тем, что проводимая Китаем за рубежом пропаганда, принявшая глобальный характер, «проникает в западное мышление» [Кузьмин 2010: 335]. Как доказывает немецкий ученый К.А. Хольц, совместные исследования иностранных и китайских ученых проводятся только «приемлемым для КПК образом», ибо многие западные востоковеды имеют в той или иной форме инвестиции от Китая, их связи в Китае приносят прибыль, некоторые западные эксперты по Китаю даже принимают открыто услуги КПК [Хольц 2008]. «Хотелось бы верить, что Хольц сгущает краски, а прокитайская позиция некоторых российских ученых, экспертов, политологов и чиновников не связана с подобными причинами», - пишет С.Л. Кузьмин [Кузьмин 2010: 374].

«Приемлемая» для КПК точка зрения на историю Тибета и сино-тибетские связи означает также абсолютное неприятие того подхода к истории и культуре Тибета, который представлен книгами и выступлениями Его Святейшества Далай-ламы XIV и позицией тибетской эмиграции в Дхарамсале. Неприятия образа Тибета, рисуемого «сепаратистами», официальный Китай требует не только от китайских специалистов по Тибету, но также от зарубежных ученых. Точка зрения Далай-ламы и многих независимых исследователей Тибета на его историю как историю самостоятельной и оригинальной цивилизации объявляется «мифом». Обвинение Далай-ламы и тибетской эмиграции в мифотворчестве, выдвигаемое официальным Пекином, ныне получает косвенную поддержку в среде западных ученых-востоковедов. С середины 90-х годов востоковеды стали развенчивать сложившийся на Западе старый образ Тибета как Шангри-ла, а заодно подвергать критике и новые мифы о Тибете, которые, по их словам, творят Далай-лама и другие представители тибетской эмиграции. Точка зрения К. Колльмар-Пауленц отражает как раз эти новейшие тенденции в тибетологии Запада и КНР.

Т. Лэрд – это один немногих исследователей, совмещающих в своем подходе объективность с признанием тибетской самоинтерпретации, представленной Его Святейшеством Далай-ламой и другими представителями тибетской эмиграции, в качестве одного из базовых источников изучения истории Тибета. Он признается в своей книге «Беседы с Далай-ламой: история Тибета», написанной на основе обширного материала, что те, кто в Китае занимается историей Тибета, уклонялись от того чтобы дать ему интервью для книги, поскольку рисковали свободой. Но и на Западе организация интервью со специалистами по Тибету оказалась для него проблемой: многие отказывались сотрудничать. Один из них объяснил причину отказа так: «Послушайте, нам приходится обращаться за визами для работы в Китае, а всем известно, как болезненно китайцы реагируют на такие факты» [Лэрд 2010: 482]. Еще более определенно, чем историки, ученые-политологи на Западе пишут свои книги с оглядкой на Пекин. И тем более правительственные чиновники – не только на Западе, но и в России – выстраивают политику своей страны в тибетском вопросе, оглядываясь на возможную болезненную реакцию Пекина. Карьеры ученых и чиновников зависят «от виз и доступа к архивам Китая и его лидерам», они знают, «что переход из правительственных офисов на хорошо оплачиваемые должности в научно-исследовательских институтах и университетах им гарантирован, если их высказывания о Китае и его политике в Тибете будут находиться в параметрах, определенных Пекином». Как сказал Т. Лэрду Перри Линк, профессор кафедры Восточной Азии Принстонского университета, «запрет ученому на въезд в Китай оказывает замораживающий эффект на всех других ученых, которые узнают об этом» [см. там же]. Иностранные ученые, так или иначе, вынужденные придерживаться в своих публикациях господствующей в Китае тибетологической парадигмы, становятся вольно или невольно рупором убедительной пропаганды официальных китайских представлений о Тибете. Тем самым достигается поставленная в 1993 г. в систематизированном докладе о Тибете ЦК КПК главная цель внешней пропаганды - использование «высокопоставленных иностранцев».

В широком спектре новейших тибетологических исследований, проводимых альянсом западных и китайских ученых, выделяется направление, которое называется «сино-тибетская буддология» (Sino-Tibetan Buddhist Studies). Появилась новая монографическая серия под названием «сино-тибетская буддология». Она публикуется Школой китайской классики Ренминского университета Китая и Северо-Американской Ассоциацией сино-тибетской буддологии и утверждена Китайским тибетологическим исследовательским центром, а её главными редакторами являются Shen Weirong (Renmin University of China) и Henry C.H. Shu (University of Toronto Scarborough, Canada). В редакционную коллегию серии входят авторитетные китайские тибетологи из Ренминского университета Китая, Китайского тибетологического исследовательского центра, Китайского центрального университета для нацменьшинств, Китайского тибетологического издательского дома, Пекинского университета, Столичного образцового университета (Capital Normal University), Университета Гонконга, Китайского университета (Гонконг). Среди них есть даже двое ученых тибетской национальности - Лха-па Пунцок и Драмдуль из Китайского тибетологического исследовательского центра. В редакционную коллегию входят также ученые ряда зарубежных университетов: Tam Shek-wing (The Sino-Tibetan Buddhist Studies Assotiation in North America, Canada), Chan Wing-cheuk (Brock University, Canada), Chen Jinhua (University of British Columbia, Canada), Chu Junjie (University of Leipzig, Germany), Christoph Cueppers (Lumbini International Research Institute, Nepal), Franz-Karl Ehrhardt (University of Munich, Germany), Yoshiro Imaeda (Centre national de la recherché scientifique, France), Matthew Kapstein (university of Chicago, U.S.A., École Pratique des Hautes Études, France), Karénina Kollmar-Paulenz (Universität Bern, Switzerland), Helmut Krasse (University of Vienna, Austria), Shunzo Onoda (Bukkyo University , Kyoto), Peter Schwieger (University of Bonn, Germany), Toh Hoong Teik (Academia Sinica, Taiwan), Leonard van der Kuijp, Harvard University, U.S.A.).

Это направление имеет своим главным предметом тесные связи между китайским и тибетским буддизмом. По своему происхождению это научное направление является, вне сомнения, политически ангажированным и призванным служить теоретической основой «патриотического воспитания» тибетцев, в особенности тибетских монахов, в духе «единства Тибета и Китая». Но вместе с тем представителями «сино-тибетской буддологии» уже опубликованы серьезные монографические труды, посвященные сравнительному изучению первоисточников, входящих в Китайский и Тибетский каноны Учения Будды, которые можно расценивать как серьезный вклад в сравнительную буддологию.

О том, что «сино-тибетская буддология» является новым направлением в мировой буддологии, видно также по тому, что его представители принципиально отличает его по предмету и методологии от «индо-тибетской буддологии». О наличии самостоятельного и принципиально важного предмета «сино-тибетской буддологии», в отличие от «индо-тибетской буддологии», говорится, например, в предисловии, написанном Шэном Вейронгом и Генри С.Х. Шу, редакторами второго тома исследования текста Майтрейи «Дхармадхарматавибханга», выполненного Р.Е. Робертсоном [см.: Robertson 2007]. «Индо-тибетская буддология» - это давно сложившая парадигма изучения тибетского буддизма в его принципиальной связи с индийским буддизмом. Её разделяют как носители тибетского буддизма во главе с Его Святейшеством Далай-ламой, так и известные исследователи тибетского буддизма [см.: Snellgrove 1987].

Представители «сино-тибетской буддологии» считают, что, безусловно, тот факт, что индо-тибетское направление буддологических исследований оказалось очень развитым, имеет конкретное объяснение: прежде всего, причиной явилось то, что базой для изучения индийского буддизма, исчезнувшего в самой Индии, послужил Тибетский Канон. Поэтому в силу объективных причин исследования в области тибетского буддизма до недавнего времени сводились в западном востоковедении к отрасли индологии. То, что даже сегодня, когда тибетологические исследования постепенно стали восприниматься в качестве независимой дисциплины, в Европе, Америке и даже в Японии большинство тибетологических работ все еще ограничены рамками индо-тибетской буддологии, вызывает критику представителей «сино-тибетской буддологии». По мнению последних, «индо-тибетская буддология» неправомерно отодвинула в тень сино-тибетские связи в истории буддизма – в эпоху Сронгцен Гампо, «золотого века» сино-тибетских связей и позднее – в эпоху династий Юань, Мин и Цин. По их мнению, китайский буддизм так же, как и индийский буддизм, сыграл важную роль в качестве истока тибетского буддизма, и их изучение не может на самом деле происходить отдельно.

Толчком к активным исследованиям в области «сино-тибетской буддологии» во второй половине XX века послужило обнаружение в пещерах Дуньхуана древних китайских и тибетских буддийских текстов, в частности, чаньских текстов, и появление в 1952 году работы Поля Дюмевиля «Le Concile de Lhasa», вдохновившей тибетологов на изучение передачи чань-буддизма в Тибет. Шэн Вейронг и Генри С.Х. Шу отмечают также вклад в становление «сино-тибетской буддологии», сделанный в 70-80-е гг. XX века некоторыми японскими учеными, в частности Уэямой Дайшуном, которые провели тщательные и детальные сравнительные исследования чаньских текстов. Тибетологи и буддологи, такие как, Джузеппе Тучи, Дэвид Сэйфорт Руегг и Самтен Дж.Кармай и другие, также провели «замечательные исследования» об историчности «дебатов в Самье» и об элементах чань-буддизма в тибетском буддизме. Но в 1990-е гг., по мнению названных авторов, исследования китайского и тибетского буддизма снова превратились в изолированные дисциплины. А между тем, считают они, изучение дуньхуанских документов, имеющих отношение к существовавшей в Тибете традиции китайского чань-буддизма, находится все еще на начальной стадии. Многие древние китайские тексты и тибетские тексты чаньской традиции еще не попали в поле зрения ученых и не подверглись систематическому изучению. Речь идет также о тибетских текстах, обнаруженных за пределами района Дуньхуана, например, в Табо. Среди этих текстов есть более полные рукописи тибетских чаньских текстов, являющиеся копиями дуньхуанских. Это важные древние тибетские тексты, как, например, текст «bsam gtan mig sgron» («Светоч ока концентрации»): систематические заголовки, тематически охватывающие воззрение, медитацию, поведение, а также плод Постепенного Пути, Быстрого Пути, Махайоги, Атийоги. И не только это, но также изучение истории передачи тибетского буддизма в Центральную Азию и Китай еще не стало на самом деле предметом серьезных исследований, - считают они. Коллекция Хара-Хото только недавно стала доступной для публики. В этой коллекции есть многие тибетские тантрические тексты, которые имеют решающее значение для реконструкции истории трансмиссии тибетского буддизма в Центральную Евразию и Китай на протяжении XI-XIV вв. Словом, сино-тибетские исследования в области буддологии только начинаются. Богатое содержание делает эту дисциплину потенциально такой же важной, как индо-тибетские исследования, - убеждены китайские ученые.

Характеризуя предмет «сино-тибетской буддологии», следует сказать, что он не сводится к изучению истории тибетского и китайского буддизма. Другим важным направлением этой дисциплины, находящейся в процессе становления, является компаративистика – сравнительное изучение Тибетского и Китайского Канонов. При этом, как подчеркивается, важно изучать их вместе, ибо Китайский Канон содержит более ранний буддийский материал, в то время как Тибетский Канон содержит более поздние тексты. В результате, изучение их сходств и различий поможет понять, что отсутствует в каждой из традиций. Кроме того, компаративные исследования китайских и тибетских переводов могут, как надеются представители «сино-тибетской буддологии», помочь им исправить ошибки в китайских переводах. Они признают, что в сравнении с тибетскими переводами китайские переводы буддийских текстов изобилуют ошибками. «Хотя в истории китайского буддизма были такие великие переводчики как Кумараджива и Сюань-цань, имелось также много известных переводчиков, чьи переводы были недостаточно высокого качества. В силу синтаксических и грамматических различий между санскритом и китайским языком, даже переводы Сюань-цаня, если сравнить их с санскритскими оригиналами, иной раз очень сильно отличаются от оригинального текста», - пишут китайские редакторы в предисловии к исследованию Робертсона. Ошибки, допущенные при переводе, не могли не влиять на понимание буддийской доктрины в Китае и, следовательно, «сино-тибетская компаративистика» может помочь в распутывании ряда доктринальных контроверз, имевших место в истории китайского буддизма, в частности, разобраться, в чем заключается аутентичное буддийское учение о татхагатагарбхе.

Анализируя эти методологические высказывания представителей «сино-тибетского» направления, мы приходим к выводу, что, несмотря на идеологическую ангажированность и обусловленность в своем формировании современным внутриполитическим контекстом КНР и её международным положением, «сино-тибетские исследования буддизма» в качестве нового научного направления мировой буддологии имеют свой предмет и перспективы развития. Иначе мы оцениваем наблюдаемую нами трансформацию тибетологической парадигмы, происходящую в результате альянса ученых Запада и КНР: новейшие тенденции в изучении Тибета под лозунгом «реалистического» подхода игнорируют «внутренний» подход самих тибетцев к пониманию истории Тибета и специфики тибеткой цивилизации в лице наиболее репрезентативных субъектов тибетской истории и культуры.

Литература

1.Далай-лама. Буддизм Тибета. СПб., 1991.

2.Далай-лама. Мир тибетского буддизма. – СПб., 1996

3.Кузьмин С.Л. Скрытый Тибет: История независимости и оккупации. – СПб.: издание А. Терентьева, 2010. – 544 с.

4.Лэрд,Томас. История Тибета. Беседы с Далай-ламой/ пер. с англ. В.Г. Яковлева. – М.: АСТ:Астрель, 2010. – 607 с.

5.Овчинников Вс. Вознесение в Шамбалу: своими глазами. – М.: АСТ, 2006.

6.Овчинников В. Вашингтон, Пекин и Далай-лама: Тибет стал частью Китая еще в средние века – http://www.rg.ru/2007/10/25/tibet.html.30.10.2008

7.Урбанаева, Очирова 2010 – Урбанаева И.С., Очирова Д.О. «Sino-Tibetan Buddhist Studies»: идеологический контекст современного Китая и формирование нового направления в мировой буддологии //Вестник БГУ: Востоковедение. – 2010. - № 8.- С. 42-47.

8.Хольц К.А. Все эксперты по Китаю подкуплены? – http://www.epochtimes.com.ua/ru/articles/view/5/10120.html.28.11.2008

9. Gelek. Collected works on Tibetology and Antropology – Beijing: China Tibetology publishing house, 2002.

10.Kollmar-Paulenz K. ‘Der Schmuck der Befreiung’: Die Geschichte der Źi byed- und gCod-Schule des tibetischen Buddhismus /Karénina Kollmar-Paulenz. – Wiesbaden: Harrassowitz, 1993. – S. 326.

11.Kollmar-Paulenz K. Kleine Geschichte Tibets. – München, 2006. – 216 S.

12.Raymond E.Robertson. A study of the Dharmadharmathavibhanga (Volume one): The root text and its scriptural source (the Avikalpapravesadharani), with excerpts from Kamalasila’s Avikalpapravesadharanitika. Monograph series in Sino-Tibetan Buddhist studies – Beijing // China Tibetology publishing house., 2007, 567 p

13.Snellgrove D.L. and Richardson H.A. A Cultural History of Tibet. – N.Y., 1968

14.Snellgrove D.L. Indo-Tibetan Buddhism. Indian Buddhism and Their Tibetan Successors. – L., 1987

15.Thurman, R.: Weisheit und Mitgefühl: Das Herz der tibetischen Kultur //M. M. Rhie und R. A. F. Thurman (Hg.), Weisheit und Liebe. Tausend jahre Kunst des tibetischen Buddhismus. – Köln, 1996.