К. и. н. Селезенев Р. С.
Кемеровский государственный университет,
Россия
Взаимоотношения сербов
османской империи и русских
в сербо-турецкой войне
1876 г.: антагонизм двух культур или повседневные недоразумения?
30 июня 1876 г. сербский князь Милан
объявил войну Турции – так началась сербо-турецкая война 1876 г. –
составной элемент восточного кризиса 1875-1877 гг. В событиях
сербо-турецкой войны самое активное участие принимали многочисленные русские
добровольцы. Именно они оставили нам свидетельства о событиях войны, о Сербии,
которая приняла их помощь, о сербском обществе, традициях, культуре и о многом
другом.
Современная отечественная славистика
особое внимание уделяет использованию именно данных источников для изучения
истории Сербии. Отраженный в тексте источника взгляд извне (когда общество
описывается современником, но иностранцем, «пришельцем» из иной культурной
среды)[1]
применяется для реконструкции облика эпохи, для исследования различных ее
элементов и граней – экономики, политики, ментальности, модерности или
традиционности. Среди прочего, они являются отличным источником и для изучения
балканской модернизации конца XIX – начала XX вв. в условиях сербского традиционного общества.
Сербско-турецкая война стала очередным испытанием
для Сербии, которая стояла на пороге получения полной государственной
независимости. Однако еще с начала XIX в.,
со времен Первого сербского восстания, Сербия все больше открывалась для
внешнего влияния, все больше подстраивалась под западные, европейские образцы
развития. В рамках восточного кризиса одним из проявлений подобного влияния
стало участие на стороне Сербии многочисленных добровольцев, прежде всего
русских. По разным данным в сербо-турецкой войне приняло участие около
4000-5000 тыс. русских добровольцев, во главе с генералом
М. Г. Черняевым, которые отправлялись в Сербию как самостоятельно,
так и по направлению славянских комитетов[2].
Оставленные добровольцами воспоминания
содержат довольно интересную информацию о стране, с которой они столкнулись, и
которая приняла их помощь. Но вот, что интересно! В воспоминаниях некоторых
участников войны можно встретить довольно частые упоминания о довольно
прохладной встрече русских сербами, о неком недовольстве приездом большого
количества русских. «А сербы, как отнеслись они к нашим?» – задается вопросом
один из русских добровольцев Г. А. Де-Воллан[3].
И с удивлением отмечает, что – «в русском обществе утвердилась мысль, что сербы
нас не любят», что среди сербов бытует мнение «лучше турки, чем русские»[4].
И как доказательство своих слов приводит такой случай – «помнится мне,
потревожил я одного серба от глубокого сна и просил его накормить меня. Он
вспылил и сказал «лучше турци».
Так в чем же причина подобной ситуации?
Казалось бы, – русские пришли на помощь сербам, борются за их независимость,
пусть не бескорыстно, но проливают за них кровь. Но при этом далеко не всегда
русские встречали хороший прием среди сербов. Можно конечно сформулировать
тезис о традиционном неприятии иноземцев, о не понимании русских сербами. А
может, если верить одному современнику, причины непонимания были лишь в
«трактирных безобразиях» некоторых несознательных элементов среди русских
добровольцев?
Советская историография внесла
существенный вклад в изучение роли русских добровольцев в сербо-турецкой войне[5].
Однако в ней представлено несколько одностороннее мнение о данной проблеме.
Изученные источники позволяли исследователям делать выводы лишь о «штабных
недоразумениях между сербскими и русскими офицерами», о том, что «конфликт
затронул преимущественно верхушечные слои офицерства»[6].
В качестве примера приводились в основном конфликты М. Г. Черняева с
сербским командованием.
Очередной взгляд на источники позволяет
несколько расширить трактовку причин некоторого антагонизма между сербами и
русскими.
Конечно, и сами современники задавались
вопросом о причинах непонимания между сербами и русскими и искали на него
ответ. Вполне логичный и лежащий на поверхности вывод делает все тот же
Г. А. Де-Воллан, отмечая, что не понимание возникало из-за разности
культур из-за различного мировоззрения двух народов – «Братья пришли и стали
все мерить на свой аршин. Братьям нужно было поскорей поспеть к Черняеву, им
ничего не стоит загнать лошадь для такой цели. Что такое лошадь для русского? А
для серба-поселянина это – все: на этом зиждется все благосостояние его
семьи,…»[7].
«…Мерить все под свой аршин…» – эту черту,
только другими словами, отмечали в поведении русских и другие современники.
«Вся военная власть была в руках русских. Русский увлекался этой властью, занимал
лучшие места, получал высшие награды; опираясь на строгость закона… он творил
то, что хотел, распоряжался в Сербии как в своей стране, как у себя дома» –
пишет русский журналист и доброволец Н. В. Максимов[8].
Порой грубое отношение с обычными сербами
со стороны русских командиров писатель и публицист Г. И. Успенский
объясняет следующим образом – «тут была месть за то, что какая-то сволочь не
слушается барина, привыкшего думать, что слова «я деньги плачу» – всемогущи»[9].
«Почему он ни единого слова, даже простого требования: «Дай кофе», не скажет
по-человечески, а орет, приправляя крепкими словами, и поминутно прибавляет:
«расшибу!». Понять этого, не зная, что орет отставной помещик и орет потому,
что его разозлили дома, в отечестве, – этого понять невозможно, и остается
только прятаться…»[10].
Очень похожие мысли высказывает и другой русский доброволец – «правда ли, что
наши добровольцы вели себя очень дурно в Сербии и что поэтому между русскими и
сербами возбудился антагонизм?»[11].
Вторжение иной, пусть и славянской,
культуры в размеренное традиционное сербское общество вызывало вполне ожидаемое
отторжение со стороны этого общества. И оно, это общество, задавалось
риторическим вопросом – «Неужели все русские такие?»[12].
Нельзя не учитывать один немаловажный факт!
Среди всей массы русских добровольцев имелась значительная часть, так
называемого, неблагонадежного элемента – авантюристы, беглые каторжники, или
просто желавшие заработать в качестве наемников, которые лишь прикрывались
идеей о братской помощи сербам – «… к несчастью, в Сербию ехало много
отщепенцев русского общества, нравственных монстров, ничтожных, забитых,
загнанных и молчаливых в России, но почуявших значение своей персоны там, где
нужен лоб для пули, возгордившихся своим положением и поднявших голос в среде
испуганного событиями сербского народа…»[13].
Слова другого русского добровольца – «Русские офицеры приезжают, но их мало, и
я должен признаться, что многие из них представляют осадок русского общества,
хотя, по-видимому, люди храбрые»[14].
Действительно, далеко не все добровольцы успевали проходить проверку в
Славянских комитетах – «Славянский комитет не имел средств проверять
нравственные качества каждого, ехавшего в Сербию…»[15].
Многие ехали самостоятельно, минуя комитеты.
Все тот же Н. В. Максимов причины
недоразумений и проблем сербско-русских отношений пытался объяснить большой
разницей между сербами и русскими – «В сущности, что общего между мной и этими
сербами, окружавшими меня…? Племенная связь! И только?.. Неужели этого
достаточно, что бы люди одного племени, но различных национальностей, могли
бескорыстно любить друг друга… А что такое Сербия для меня? Сербия – страна
одного племени, но разных взглядов, нравов, привычек, убеждений, разного
воспитания, развития и направления». Что ж, по мнению современников, одной
племенной связи было явно не достаточно для ощущения абсолютной национальной
близости. Слишком много различного между нами – «наш крестьянин беден, серб
богат… русский человек безгласен и забит, серб, напротив, человек с голосом, с
известными понятиями, чуждыми нам…». «Мы просто не понимали друг друга, и в
этом следует искать сущность всех недоразумений и препирательств, происходивших
между сербами и русскими, начиная с высших чинов и кончая низшими» – подводит
итог Н. В. Максимов[16].
Кроме собственно непонимания имело место и
простое незнание друг друга – «Странно только, что при изобилии всевозможных
иностранных журналов вы с трудом найдете русскую газету; даже лучшие отели их
не имеют. Русским языком и литературой никто не занимается… Духовной связи
между нами и сербским народом не было; они нас знали как политическую единицу,
но не нашу жизнь и социальный строй…» – удивляется в своих записках
А. Н. Хвостов[17].
Еще одну причину подметили наблюдательные
русские добровольцы. Она в полной мере внутрисербская. Речь идет о том, что,
как это ни странно, далеко не у всех слоев сербского общества война с Турцией,
а, по сути, борьба Сербии за независимость вызывали ожидаемое воодушевление. «Народ, воодушевленный идеей войны за
независимость страны, простил бы все русскому добровольцу, но сербская
интеллигенция не прощала ему, потому что интеллигенция не была воодушевлена, в
ней не было сознания необходимости войны за свою независимость»[18].
Тем не менее, определенное равнодушие к
войне со стороны как раз основной массы сербского, то есть крестьянского,
населения отмечали многие русские добровольцы[19].
«Народная война без народного
воодушевления» – так отзывался об увиденном в Сербии русский врач-хирург
С. П. Коломнин[20].
Причины этого С. П. Коломнин видит
в том, что к этому времени для крестьянских масс, так называемая, зависимость
от Турции стала уже во многом формальной, не существенной. «Вассальное
положение к султану выражается только в платеже до 150 тысяч рублей в год;
следовательно, для страны нисколько не обременительно… Турок его совсем не
беспокоит и никакого с ним дела не имеет, а если есть какие-либо торговые
отношения, то самые мирные, дружелюбные. Эпохи геройской борьбы за
независимость давно прошли и оставили в нем смутное воспоминание…»[21].
Сербский крестьянин был по большей части
доволен своей повседневностью. Мягкий климат, плодородная земля позволяли вести
более чем продуктивное хозяйство, ощущать себя в достатке. Урожайность пшеницы
у сербов достигала сам-двенадцать (для сравнения в России нормальной
урожайностью считались сам-6 и 7). При этом землю сербы почти не унаваживали,
обрабатывая ее всего полтора-два месяца в году[22].
«Счастье сербов – подчеркивал в 1870 г. П. А. Ровинский, – что
их не коснулась еще язва пауперизма… Сравнительно с другими они имеют хорошую
пищу и хорошо одеты…»[23].
А. А. Фет вспоминал – «я только, что из Сербии, для которой мы
собираем вспомоществование; но я там нигде подобной нищеты не видел…»[24].
По свидетельству А. Н. Хвостова – «в Сербии везде во всем видишь полное
довольство и достаток». «В это стране нет бедных, нищих, безземельных» – писал
русский посланник в Белграде –«крестьянин сербский богат и патриархален»[25].
Стоит ли в этой ситуации удивляться
восклицаниям сербов – «лучше турки»!
Таким образом, все причины иногда сложных
отношений между сербами и русскими являлись либо внешними – разница культур и
традиций, незнание друг друга, порой неадекватное поведение русских. Либо
внутренними, исконно сербскими – нежелание основной части населения воевать,
отсутствие, так сказать, «военного энтузиазма». Как видим, далеко не только
лишь в штабных недоразумениях состояла суть проблемы. Причины и следствия этих
причин были более глубинны и сложны.
[1] См., например: Шемякин А. Л. Традиционное общество и вызовы модернизации. Сербия последней трети XIX – начала XX в. // Человек на Балканах и процессы модернизации. Синдром отягощенной наследственности (последняя треть XIX – первая половина XX в.). Сб. статей. – СПб., 2004; Гришина Р. П. Болгария: опыт социализированной модернизации (конец XIX – первая половина XX в.) // Человек на Балканах и процессы модернизации. Синдром отягощенной наследственности (последняя треть XIX – первая половина XX в.): Сб. статей. – СПб., 2004.
[2] Кузьмичева Л. В. Русские добровольцы в сербо-турецкой войне 1876 г. // Россия и восточный кризис 70-х годов XIX в. – М., 1981.
[3] Де-Воллан Г. А. В Сербии. Недавняя старина // Русские о Сербии и сербах. – СПб, 2006. – Т.1. – Стр. 168.
[4] Там же. – Стр. 168.
[5] См., например: Кузьмичева Л. В. Русские добровольцы в сербо-турецкой войне 1876 г. // Россия и восточный кризис 70-х годов XIX в. – М., 1981; Гросул В. Я. Восточный кризис 70-х гг. XIX в. и российское общество // 100 лет освобождения балканских народов от османского ига. – М., 1979; Никитин С. А. Русское общество и национально-освободительная борьба южных славян в 1875-1876 гг. // Общественно-политические и культурные связи народов СССР и Югославии. – М., 1957.
[6] Кузьмичева Л. В. Русские добровольцы в сербо-турецкой войне 1876 г. // Россия и восточный кризис 70-х годов XIX в. – М., 1981. – Стр. 92.
[7] Де-Воллан Г. А. В Сербии. Недавняя старина // Русские о Сербии и сербах. – СПб, 2006. – Т. 1. – Стр. 171.
[8] Максимов Н. В. Две войны 1876-1878 гг. Воспоминания и рассказы из событий последних войн // Русские о Сербии и сербах. – СПб, 2006. – Т. 1. – Стр. 199.
[9] Успенский Г. И. Из Белграда (Письма невоенного человека) // Русские о Сербии и сербах. – СПб, 2006. – Т. 1. – Стр. 209.
[10] Там же. – Стр. 217.
[11] Из корреспонденции русского добровольца в Сербии в газете «Московские ведомости» о состоянии и вооружении сербской армии // Россия и национально-освободительная борьба на Балканах (1875-1878). Сборник документов. – М., 1978. – С. 120.
[12] Де-Воллан Г. А. В Сербии. Недавняя старина // Русские о Сербии и сербах. – СПб, 2006. – Т. 1. – Стр. 173.
[13] Максимов Н. В. Две войны 1876-1878 гг. Воспоминания и рассказы из событий последних войн // Русские о Сербии и сербах. – СПб, 2006. – Т. 1. – Стр. 198.
[14] Из письма И. Пашкова А. А. Мельникову о состоянии сербской армии и о русских санитарных отрядах в Сербии // Россия и национально-освободительная борьба на Балканах (1875-1878). Сборник документов. – М., 1978. – С. 230.
[15] Из корреспонденции русского добровольца в Сербии в газете «Московские ведомости» о состоянии и вооружении сербской армии // Россия и национально-освободительная борьба на Балканах (1875-1878). Сборник документов. – М., 1978. – С. 157.
[16] Максимов Н. В. Две войны 1876-1878 гг. Воспоминания и рассказы из событий последних войн // Русские о Сербии и сербах. – СПб, 2006. – Т. 1. – Стр. 197-198.
[17] Хвостов А. Н. Русские и сербы в войну 1876 г. за независимость христиан. Письма // Русские о Сербии и сербах. – СПб, 2006. – Т. 1. – Стр. 237.
[18] Максимов Н. В. Две войны 1876-1878 гг. Воспоминания и рассказы из событий последних войн // Русские о Сербии и сербах. – СПб, 2006. – Т. 1. – Стр. 199.
[19] Белов М. В. Рецензия на: «Русские о Сербии и сербах». Письма, статьи, мемуары. – СПб., 2006. – Т. 1. // Славяноведение – 2009 – № 1.
[20] Коломнин С. Общий медицинский очерк сербо-турецкой войны 1876 г. и тыла армии в Бессарабии и Румынии во время турецкой войны 1877 г. // Русские о Сербии и сербах. – СПб, 2006. – Т. 1. – Стр. 249.
[21] Хвостов А. Н. Русские и сербы в войну 1876 г. за независимость христиан. Письма // Русские о Сербии и сербах. – СПб, 2006. – Т. 1. – Стр. 238-240.
[22] : Шемякин А. Л. Традиционное общество и вызовы модернизации. Сербия последней трети XIX – начала XX в. // Человек на Балканах и процессы модернизации. Синдром отягощенной наследственности (последняя треть XIX – первая половина XX в.). Сб. статей. – СПб., 2004.
[23] Ровинский П. А. Два месяца в Сербии (Из путевых воспоминаний) // Русские о Сербии и сербах. – СПб, 2006. – Т. 1. – Стр. 46.
[24] Шемякин А. Л. Традиционное общество и вызовы модернизации. Сербия последней трети XIX – начала XX в. // Человек на Балканах и процессы модернизации. Синдром отягощенной наследственности (последняя треть XIX – первая половина XX в.). Сб. статей. – СПб., 2004. – Стр. 17.
[25] Там же. – Стр. 19.