Филологические науки/8. Родной язык и литература

 

К.п.н. Кузнецова Е.В.

Астраханский государственный университет

 

Литературно-философское наследие кон. XIX – нач. XX вв. в творчестве Г. Газданова

Литературные и философские направления конца XIX – начала XX вв. отображают всю пестроту и многообразие мысли, давшей толчок появлению новаторских элементов и состояний в творчестве многих писателей последующих лет, Гайто Газданова, в частности, как яркого представителя модернистского направления в литературе и одного из «отцов» постмодернизма. У Газданова оригинальные принципы поэтики экзистен­циального письма соединяются с приемами повествования феноменологи­ческого. Гайто Газданов начал свою литературную деятельность в русле модернизма, представляя синтез символизма, романтизма и реализма, постепенно эволюционируя и меняя технику и эстетические приоритеты. Он сумел чудесным образом передать атмосферу Парижа, переживания эмигрантов, дух философии ХХ века. Отношения нового и традиционного станут характерными для последующего модернистского движения.

Русский модернизм, как и подобные процессы трансформаций  в искусстве в других национальных культурах, не появился ниоткуда. В нем также есть традиции, как и в предыдущих литературных школах и направлениях. Начало революционным процессам XIX - XX вв. положили символисты, сформировавшие свои взгляды под влиянием художественной школы, возникшей в середине XIX века на Западе. Главной миссией новой школы была абсолютная свобода художественного творчества, свобода и равноправность всех школ и направлений перед Истиной. Для романтика в отличие от символиста характерно начинать процесс символизации с обратного конца, т.е. с внутреннего образа, после уже подыскивая ему реальный соответственный образ, необходимый для пластического закрепления смутно-субъективного переживания. Уже в первом рассказе Гайто Газданова «Гостиница Грядущего» (1926г.) прослеживается влияние символизма.

Символизм во Франции связан  прежде всего с именами Ш.Бодлэра, П.Верлэна, С. Маллармэ. Именно этих писателей и теоретиков Гайто Газданов считал своими учителями и в своем творчестве заимствовал и развил их метод: нанизывание ассоциаций. В России первыми символистами были Д.Мережковский, К.Бальмонт, В.Брюсов, А.Белый. Но из русских символистов Г.Газданов не приемлет В.Брюсова, ему был ближе А.Белый.   Эмпиризму художественного позитивистского опыта русский символизм противопоставил пафос философичности и субстанциальных вопросов бытия.

Традиционно преодоление влияния позитивистской философии и натурализма связывали с символистами, но оно не разделяется всеми и вопреки версии о натуралистическом перерождении русского реализма в начале XX-го века он – антипозитивистичен. Общим достоянием русской литературы этого периода становится активизация образного мышления, усиление личностного начала, субъективация стиля и метода. Здесь кажется уместным вспомнить о символическом сравнении, данном А.Шопенгауэром, процесса созерцания с радугой в водопаде. Для созерцателя остается непонятным появление неподвижной радуги на сменяющихся брызгах воды. Проведя аналогию, мы продолжим мысль в другом направлении, как сочетать в рамках одного течения все то многообразие литературного наследия, предшествовавшее результату? Черты литературы абсурда, идущей от Ф.Кафки, в романе которого  «Процесс» нет мотивировок, нет объяснений мы находим у Г.Газданова (роман «Возвращение Будды»). Состояние отчуждения под бременем системы в надпричинном освещении мы встречаем у Гайто Газданова в этом романе, где в видениях герой перед лицом закона бессилен, действия его служителей алогичны. Г. Газданов  объясняет причины насилия над человеком, но причины эти – формальные. Г.Газданов позволяет себе авторское вмешательство в текст, авторские интонации.

Если искать философское направление, наиболее близкое Г.Газданову, то следует обратить внимание на экзистенциализм. Именно это философское течение, охватывающее весьма широкий круг воззрений, центром своего внимания делает вопросы структуры и условий личностного существования каждого человеческого индивида. Почти в каждом произведении Г.Газданов предстает не просто как рассказчик, повествователь, а – как философ. В его произведениях творчески переосмыслены все основные вопросы экзистенциализма. Отметим, что экзистенциалистские мотивы в творчестве Гайто Газда­нова еще не изучены да конца. Писатель и сегодня остается не понятым до конца и неразгаданным. Некоторые из западных и российских критиков сравнивали его с Прустом, Камю, Сартром. Отметим, что как и эти писатели-экзистенциалисты, Газданов не стал писателем для широких масс, с ним западный читатель мог познакомиться лишь в переводах и, следовательно, не обрести художественно адекватного текста.

Трактовка художника у Газданова ориентирована, с одной стороны, на экзистенциалистскую концепцию личности, с другой – на тот литератур­ный миф, который объективно сложился в литературе русской эмиграции и акцентировал те черты, которые были свойственны поколению, пережив­шему трагическое крушение иллюзий и разрыв с родиной. Отсюда мотивы одиночества, странничества, отчуждение от общества, тяготение к ирра­циональному, мистическому.

Следует подчеркнуть,  что по складу своего мироощуще­ния и творческого дара Газданов не мог быть чистым последователем какой-либо философ­ской школы или литературного направления. Корни экзистенциализма Газ­данова лежат в его личном жизненном опыте.

Так Н.Оцуп в своей статье пишет: «Этим новым людям старой Европы, в общем, за последнее время мог показаться значительным разве только экзистенциализм, явление не случайное, серьезное. Экзистенциализм Ж.П.Сартра – в сущности, процесс против лжи. Доподлинная жизнь для этого талантливейшего драматурга и одаренного философа не такова, какой ее изображают идеологи стройных мировоззрений, религиозных или не религиозных, человек для него – существо, исполненное грехов и страха. Акмеизм, в лице последних своих представителей, оказавшихся за рубежом, сохранял, в сущности, лишь часто формальную связь с петербургской школой. Идейно мы были уже давно союзниками и даже предшественниками Ж.П.Сартра»[Оцуп: 1956. 189]. Он указывает на особенности русского менталитета в переосмыслении философских течений применительно к литературным процессам: «Трансцендентальное уловимо лишь в погружении в глубину имманентного», говорит один из наиболее точных мыслителей нашего века – Ясперс» [там же, 193]. Н.Оцуп придает большое значение той роли, которую играет литература в жизни русского человека: «Но, увлекшись вопросами социологии, философии, церкви, эти предшественники персоналистов словно забыли о вещей особенности русской литературы. Наши величайшие мыслители все-таки не чистые философы, как на Западе, а писатели, поэты. Спросите француза, кто в его стране самый большой мыслитель, и он ответит: Монтень, Декарт, Паскаль. Спросите русского, и он, не подумав, назовет Толстого и Достоевского, что не значит, что у нас нет замечательнейших философов. Просто русское словесное искусство начисто отказалось отделить себя от всех других видов духовной деятельности. <…> Наше физическое присутствие на Западе хотелось бы сравнить с миссией тех носителей великой греческой культуры, которые после падения Константинополя перенесли ее в Италию, где Эллада расцвела Ренессансом. Мы, русские эмигранты, сами по себе вряд ли имеем право на особое место в истории, но за нами Россия и ее Пушкин» [там же, 198].

Продолжая конкретизировать взгляд на общие пути литературы данного периода нельзя не отметить, что термин «неоромантизм» или, как его еще называют «пост - реализм», применим и к русскому символизму.  Это также может быть уместным, если вспомнить, что новое искусство воспринимает романтическое наследие через посредство реализма. Для произведений русских реалистов указанного периода характерна смысловая емкость образа, соединяющего бытовое  и бытийное, что ассоциируется с символизмом. В свою очередь позднейшее авангардистское искусство отзывалось на классическую (в том числе реалистическую) традицию и через посредство модернизма начала XX столетия.

Особое место и у романтиков, и у символистов занимает концепция двоемирия, теоретическое осмысление, которой является важным для последующей литературы. Двоемирие у Г. Газданова имеет много точек соприкосновения с двоемирием Эдгара По.

Теургическая идея прослеживается в ряде романов и рассказов Гайто Газданова («Пилиг­римы», «Пробуждение», «Ночные дороги» и др.). Она реализуется в представле­нии писателя об искусстве как жизнетворчестве и пересоздающей, «преодо­левающей жизнь» функции слова, о неразделенности «текста искусства» и «текста жизни», о смешении реально-биографического «я» и «я» героя-рас­сказчика, а также в появлении героя, способного на творческий акт, посиль­ный лишь Богу. Истоки «теургической» концепции творчества Г. Газданова следует искать, как нам кажется, у А. Белого, И. Анненского, Вяч. Иванова, А. Блока. Именно в их творчестве  идея теургии, предполагающая преображение действительности магическими средствами искусства, когда «творчество форм», как писал А. Белый, «сменяется творче­ством жизни» [Белый: 1994. 238], выразилась наиболее полно.

Гайто Газданов в своем творчестве не избежал «символистской магии», но не как последователь, а значительно ее трансформируя. Сам механизм теургии у Газданова иной: не преображение мира красотой, не эстетизация реальности, а освоение жизни и победа над ней «творящего сознания».

XX век отличается синтезирующей тенденцией и в реализме. Наблюдается отход от традиционного подробного описательного повествования к более концентрированному описанию, реальность часто представляется в символико-обобщенной манере, активизируется субъективное начало, что повлекло за собой изменения в поэтике реализма, усиление лирически наполненного экспрессивного слова.

Г.Газданова критики и литературоведы называют новатором, а его прозу новаторской. Гайто Газданова сравнивают и с Ф.Сологубом, и с А.Белым. По мнению его современников и нынешних исследователей его творчества, из классиков XIX столетия он ближе к Л.Толстому, Ф.Достоевскому. Некоторые критики усматривают в Г.Газданове последователя И.Бунина, Н.Гоголя. Также прослеживается и влияние традиций западноевропейской литературы, в частности М.Пруста, Ж-П Сартра, А.Камю, Э.По, В.Вулф, Д. Джойса и др.

Такое смешение показывает ассимиляцию писателем того передового, новаторского и традиционно-классического, что было в литературе. Его невозможно отнести к определенной школе, это и не удалось ни его современникам, ни сегодняшним исследователям – литературоведам, настолько он многогранен и представляет собой сплав всех главных литературных течений  конца XIX – начала XX века, благодаря которому получилось то не похожее на все, что было до него. без имени писателя русского за­рубежья Гайто Газданова не может быть создана целостная историко-литературная картина XX века, а также и то, что произведения этого писателя с трудом вписываются в какую-либо из из­вестных стилевых формаций.

 

Литература:

1. Белый А. Критика- Эстетика. Теория символизма: В 2 т. - М., 1994. - Т. 2. - 238 с.

2.Оцуп Н.. Персонализм как явление литературы. «Грани» 1956, 32.