К.филол.н. С.В. Невольникова, к.п.н. Е.Ю. Богатская

Донской государственный технический университет, Россия

Проблема выбора разновидностей вопросительных предложений в несобственно-прямой речи (НПР).

Причиной возникновения регулярности художественного использования НПР является то, что факт речи всегда опережает внутренний психический процесс констатации этого факта речи. Это речь не озвученная, не материализованная, отражающая виртуальный мир героя.

С помощью текста НПР автор пытается найти решение и оценить ситуацию, вкладывая во внутреннюю речь персонажа выражение собственного мнения о сложившемся факте или ситуации.

Наиболее частотными предложениями в текстах НПР являются ВП. Зачастую автор использует цепочку ВП, которые чередуются с репликами, выражающими повествовательный смысл. Например: «Какая гадина, а ещё пролетарий. Господи, боже мой – как больно! До костей проело кипяточком. Я теперь вою, вою, да разве воем поможешь?

Чем я ему помешал? Неужели я обожру Совет Народного Хозяйства, если в помойке пороюсь? Жадная тварь!» (М. Булгаков «Собачье сердце»). ВП имеют переносное образное значение, первые два ВП – коммуникативы, реакция на физическую боль, последнее (3) – повествовательно-отрицательное свободной структуры.

Подобные тексты НПР наполнены экспрессивами, которые помогают выразить психологическое состояние говорящего, его негативную реакцию на описываемые факты. Все предложения с отрицательным негативным значением, осложнённым оттенком возмущения, негодования, но вопросительность здесь может быть близка к повествовательному значению, первые два соответствуют устойчивым схемам.

Косвенные средства выражения негации, осложняющие экспрессив, появляются в результате переосмысления утвердительного ВП в отрицательное повествовательное. Негативная самооценка связана чаще всего с переосмыслением уже произошедших событий и поступков. При этом внутренняя оценка, как правило, включает модус неопределённости и долженствования, связанный с возможно иным ходом прошлых или будущих событий. Это происходит за счёт включения в структуру условной частицы «бы»: «Где же тот, кто бы на родном языке души нашей умел бы нам сказать это всемогущее слово: вперёд? кто, зная все силы, и свойства, и всю глубину нашей природы, одним чародейным мановением мог бы устремить на высокую жизнь русского человека?» (Н.В. Гоголь «Мертвые души») = нет нигде того, кто… В качестве ВП используются вопросительные СПП с местоимённо-определительным придаточным.

Вопросительные конструкции, реализующие облигатив, также способствуют выражению неопределённости. Они часто представляют собой коммуникатив, устойчивые нечленимые реактивы: «Боже мой… Какая погода… Ух… И живот болит. Это солонина, это солонина! И когда же это всё кончится?»(М. Булгаков «Собачье сердце») – коммуникатив эмоционально-оценочного значения. В подобных текстах НПР местоимённо-вопросительные предложения имплицитно содержат в себе реакцию на неопределённость будущей жизни персонажа, выражают его отчаяние в связи с негативным для него жизненным явлением. Значение сомнения, надежды передаётся устойчивым оборотом «когда же это кончится?» Здесь же негативная эмоциональная оценка факта, т.е. реактив выражает определенные эмоции. Очень часто в текстах НПР общевопросительные предложения с частицами «разве», «неужели», «ли», для которых характерной семантической чертой является неуверенность, предположение и вероятность, напротив, обозначают уверенность говорящего в истинности сообщаемого факта действительности. Они и привносят во внутреннюю речь различные модальные оттенки (для частицы «неужели» характерными оттенками являются удивление, недоумение и даже радость; для частицы «разве не» - или неуверенность, или наоборот уверенность в реальности факта). Например: «Всё, что можно было припомнить из какой-то иной жизни, смутно виделось позади беспорядочными обрывками растерянных снов. Неужели где-то там есть ещё люди, война, смерть и беды? Когда это было, и было это когда-нибудь вообще?» (В. Распутин «Живи и помни»).

Необходимо обратить внимание и на то, что тексты НПР, оканчивающиеся вопросительной конструкцией, способствуют расширению круга воображаемых участников коммуникации и речевого пространства, НПР персонажа естественно переходит в лирическое отступление автора:

«Абакум Фыров! ты, брат, что? Где, в каких местах шатаешься? Занесло ли тебя на Волгу и взлюбил ты вольную жизнь, приставши к бурлакам...?» Тут Чичиков остановился и слегка задумался. Над чем он задумался? Задумался ли он над участью Абакума Фырова, или задумался так, сам собою, как задумывается всякий русский, каких бы ни был лет, чина и состояния, когда замыслил об разгуле широкой жизни? И в самом деле, где теперь Фыров? (Н.В. Гоголь «Мёртвые души»).

В данном случае вопросительные конструкции в НПР Чичикова выражают и определённые раздумья автора, который задаёт себе те же риторические вопросы, что и его герой.

Наиболее употребительны ВП, передающие так называемый риторический вопрос, которые обычно имеют в своём составе вопросительные местоимения «неужели» и «разве». Однако, коммуникативное направление, реализуемое данными конструкциями, часто отличается от риторических вопросов, где важна утвердительная интонация и экспрессивность. Подобные вопросительные конструкции помогают дальнейшему развитию хода размышления героев. Например: «Порой ей казалось, что вообще не существует той прекрасной огромной любви, которой она хотела. Может, так и бывает, что сперва мужчина ухаживает, добивается близости, а потом принимает как должное завоеванное чувство? Если так, то не нужно ей ничего. Она поняла, что на ее месте могла оказаться и другая женщина (Д. Гранин «Искатели»).

Наблюдения показывают, что главная функция вопроса в НПР сохраняется, т.е. стремление говорящего выяснить что-либо для себя о неизвестном факте. Но в отличие от диалога, в котором говорящий пытается восполнить информацию о неизвестном, обращаясь к собеседнику, в тексте монологической речи может быть представлена реакция на какой-то факт, выражающая недоумение в форме вопроса, представляющего собой реактивный речевой акт.