К.филол.н. Бизюков Н. В.

Сибирский Федеральный университет, Красноярск, Россия

Языковая манипуляции СМИ и создание негативного имиджа России в западных печатных изданиях (на материале публицистического дискурса)

Отрицательный имидж РФ за международной арене во многом определяется мнением среднестатистического жителя стран западного мира. Зарубежное суждение формируется, главным образом, не за счет посещения России и прямого контакта с ее культурой, общения с населением и сопоставления со своей родной культурой, а культивируется и постоянно поддерживается благодаря тонкому систематическому внушению со стороны прессы. Последняя использует многоуровневую, сложную систему стратегий, тактик и приемов формирования мнения и мышления массового читателя. Если принять во внимание слова французского писателя российского происхождения А. Макина «Во французской прессе трудно найти не то что статью, а пару добрых слов о России» [Макин, с. 2], причем сказанное относится не только к Франции – едва ли стоит удивляться тому недоверию и предвзятому отношению к нашей стране и ее жителям, которое устойчиво царит в западном мире.

Проблема «очернения» имиджа России в зарубежных источниках информации связана, в том числе с тем, что «имидж…в отличие от репутации…имеет в большей степени виртуальный характер, он легче поддается целенаправленному «форматированию» через СМИ и другие каналы массовой коммуникации» [Чернышов, 2004]. Очевидно, что постоянное внушение западной аудитории опасности, якобы исходящей от России, основывается на так называемом «заказе сверху», а вовсе не является последствием неадекватных действий РФ в международной или внутренней политике. При этом серьезно анализировать преподнесенную информацию западное общество не стремится. Для срабатывания принципа русской пословицы «дурная весть летит стрелой» достаточно лишь запустить в общество негативную информацию.

Настоящая статья никоим образом не претендует на полное раскрытие всех применяемых в мире прессы разнообразных способов косвенного формирования общественного мнения, а нередко и прямой манипуляции населением. В силу ограниченного объема статьи мы остановимся лишь на двух манипулятивных стратегиях – использование лексики, вуалирующей истинное положение вещей и стереотипизации дискурса [Колосов, 2004, с. 10].

Материалом для данной статьи послужили публицистические статьи (публицистический дискурс, далее – ПД) о России, целью которых являются явные или скрытые намерения создать негативный имидж РФ и сформировать у западной аудитории отрицательное мнение о стране. Проанализированные статьи взяты из современных британских и французских печатных источников.

Условно дискурс можно разделить на ритуализованный, креативный и креализованный [Радченко, 2008, с. 61]. По нашему мнению, ПД сочетает в себе черты ритуализованного и креативного дискурса. Цель сформировать у массового адресата «правильное» идеологическое мнение приводит к достаточно сильной нормативной стороне статей и некоторой степени клишированности текстов (употребление «псевдокорретных» военно-политических терминов, эвфемизмов и дисфемизмов, зашифровывающих объективные события), что является признаком ритуализированного дискурса. Одновременно эта же цель требует должной оригинальности подачи информации, многообразия языковых приемов, повышающих степень выразительности и убедительности делаемых автором выводов – характерных черт креативного дискурса. При правильной компиляции упомянутых характеристик и надлежащем применении речевых стратегий и тактик манипуляции, при использовании эффективных приемов воздействия на мышление массового адресата ПД становится мощным средством выработки в обществе заданной свыше идеологической установки и формирования негативного имиджа России среди всей аудитории конкретного печатного издания (в том числе – за пределами данного государства, даже в пределах той страны, которую данное издание дискредитирует).

Для создания негативного имиджа страны и формирования предвзятого мнения массовой аудитории о ней широко используются такие приемы, как сокрытие истинного положения вещей и «сгущение красок», представление ситуации в намного более неблагоприятном виде. Орудием достижения данной цели являются мелиоративные и пейоративные лексические единицы (далее – ЛЕ). Под мелиорацией нами вслед за В.И. Шуваловым понимается понятие, «отражающее тенденцию в языке и речи к сознательному оценочному завышению или маскировке при обозначении определенных объектов действительности» [Шувалов, 1985, с. 62]. Одной из разновидностью мелиоративов, более мягко выражающих мысль или называющие объект реального мира вместо более грубого, непристойного, являются эвфемизмы.

Эвфемизмы представляют собой одно из явлений, «реализуемых личностью в процессе коммуникации в определенной социокультурной среде» [Сахно, 2003, с. 136, 138] они же суть языковая форма «выражения…элементов реализации принципов вежливости» [Прохоров, 2004, с. 108]. К сферам жизни, в которых наиболее часто прибегают к эвфемистической замене, относятся «дипломатия, репрессивные действия власти, государственные и военные тайны, деятельность армии, милиции». [Сахно, 2003, с. 136, 138]. Очевидно, что настоящий языковой феномен, по своей сути направленный на мелиорацию, широко используется не для уменьшения степени невежливости и резкости речи, но для сокрытия своего рода тайн, не подлежащих обсуждению широкой общественностью.

Из трех мотивов употребления эвфемизмов – психологического, лингвистического и социального [Силинский, 2003, с. 171], в прессе доминирует последний – требование следования принятым в обществе стандартам для соблюдения идеологии. Иными словами, если руководству печатного источника или действующей власти выгоден отрицательный имидж какой-либо страны, автор статьи руководствуется именно социальным мотивом. Даже в случае полного непринятия точки зрения, спускаемой свыше, автор не может не выполнить полученный «заказ», что приводит уже к психологическому мотиву введения в текст эвфемизмов – психологического, диктуемого опасением употреблять конкретные слова.

Не следует забывать о том, что намеренное вставление в текст такой специфической лексики есть весьма эффективное средство манипуляции. Однако введение последней в статью, выставляемую на всеобщее обозрение, требует от автора большой осторожности и хорошего знания вертикального и горизонтального контекста [Игнатов, 2006, с. 114-115; Боброва, 1999, с. 108]. В случае явно логически неразумной замены реципиент заподозрит манипуляцию и серьезно обратит внимание на речевые действия автора, что повлечет за собой провал намерений последнего, ведь манипуляция имеет место только при условии, что адресат не понимает намерений адресанта. Более того, возможен и комический эффект типа жадность «бережливость», сутенер «сопровождающий», уборщик «менеджер по клинингу»; в этом случае автор не только не достигнет цели, но и рискует дискредитировать данное печатное издание.

В силу сказанного необходимо четко разграничить использование собственно эвфемизмов и употребление слов, призванных скрывать истинное положение дел. Если первичная функция эвфемизмов есть снятие напряжения, разрядка ситуации, то слова и словосочетания, таящие неприятную истину и играющие роль прикрытия, эвфемизмами не являются; их вполне уместно назвать «псевдокорректными» языковыми единицами [Палажченко, 2004, с. 81-89]. К примеру, лексема terrorist при проведении печатным изданием политики двойных стандартов может заменяться более нейтральным, если не мелиоративным словом rebel, однако собственно эвфемистической замены в данном случае нет. Такие слова мы назовем псевдоэвфемизмами.

Использование псевдоэвфемизмов тесно связано с рейфреймингом - намеренным стремлением подтолкнуть участников коммуникации к изменению оценки какого-либо явления, к примеру, нейтрально или позитивно взглянуть на очевидно негативную ситуацию. Из двух типов рефрейминга в прессе, чернящей имидж России, часто применяется рефрейминг смысла, представляющий собой вставку псевдоэвфемизмов в горизонтальный контекст (при этом вертикальный контекст – объективная реальность, не меняется). Примером может послужить приводившаяся выше замена ЛЕ terrorists словами с менее выраженной пейоративной интенсивностью rebels и separatists.

В нижеследующем отрывке показано, как использование псевдоэвфемизмов в ПД способствует введению неискушенного читателя в заблуждение и влияет на особенности его восприятия описываемых событий.

At least 85 Russian troops were reported to have been killed when their grand transport helicopter was shot down by Chechen guerrillas yesterday.

It was thought to be a deadlist single attack since Moscow invaded the rebel republic (13).

Chechen separatist websites said guerrillas had brought down the aircraft with a zenit surface -to-air missile. The rebels clamed to have hit the engine(13).

Вместо лексемы terrorists, более подходящей по горизонтальному и особенно – вертикальному контексту, британским журналистом употребляются ЛЕ guerrillas, separatist, rebels, по семному набору и оценочному компоненту значительно отличающиеся от terrorists. Сила эвфемистической замены заключается не в том, что одно название понятия заменено другим, а в том, что в результате введения в текст другой ЛЕ налицо ослабление пейоративным сем и интенсификация мелиоративным сем, приводящее к благоприятному экспрессивному влиянию на получателя информации. Иными словами, важно не само замещение, а его результат – воздействие на психологию массового читателя и формирование у него заданного публицистическим источником мнения об обрисовываемых событиях.

Очевидно, что для отечественного читателя такая «мелиоративная» терминология столь же возмутительна, как для западных СМИ заголовок типа «Bin-Laden separatist website said Al-Caeda rebels clamed to be responsible for explosions September, 11»

Заметим, что статья, отрывки из которой были приведены выше – информативная, аналитических компонентов, акцентирующих внимание читателя на событиях под разными углами и исходящего из авторского исследования выражения личного отношения к происходящему в ней нет. Тем не менее, после прочтения данного весьма небольшого по объему газетного жанра британский читатель наверняка почувствует симпатию по отношению в «повстанцам», тогда как отечественный читатель обратит внимание на некорректное называние некоторых реалий и обнаружит искажение фактов действительности. Последнее не проявляется демонстративно, например, путем выдвижением лозунга типа «Federals are wrong, rebels are right». Внушение проводится более дипломатически, а поскольку «косвенное выражение действеннее прямого» [Коваль, 2010, с. 132], то содержание статьи воздействует уже не на один разум, но и на подсознание, в результате чего достигается главная цель автора.

Тем не менее, при всей своей «опасности» имплицитная информация статьи может не только служить на руку британскому журналисту-манипулятору, но и продемонстрировать его противоречие самому себе. Сам факт уничтожения вертолета МЧС – организации, не проводящей военных операций, а по назначению близкой Красному Кресту, если не открыто, то и не совсем скрыто намекает не на повстанческий, а террористический характер действий «rebels». Как видно, для раскрытия истинного намерения публициста достаточно заострить внимание лишь на упомянутом событии, не прибегая к лингвистическому анализу.

Следует обратить внимание и на ровный тон написания статьи. Такая организация подачи материала действует успокаивающе на массового читателя. Не находя в тексте явных попыток внушения, рядовой адресат расслабляется и сосредотачивается только на получении информации. Восприятие содержимого статьи происходит на линейном уровне, тогда как другой уровень прочтения – подтекстовый [Ионина, 2008, с. 20], становится невостребованным, в результате чего открывается прямой путь незаметному навязыванию читателю идеологической установки статьи. Налицо скрытая, не агрессивно проявляющаяся текстовая манипуляция. «Тайность» и неярко выраженный характер манипуляции проявляется также в том, что рассматриваемая статья обладает достаточно высокой степенью информативности, в ней изложены данные без какой-либо апелляции к эмоциям адресата. Настоящий прием употреблен не случайно – в низко информативной статье, написанной на повышенных тонах, скрыть манипуляцию едва ли удастся.

Наряду с мелиорацией в прессе широко применяется и полярный по действию прием – пейорация, под которой понимается введение негативного оценочного компонента в структуру значений [Кремих, 1987, с. 3-5]. Эффект пейорации достигается путем употребления в статье пейоративов – ЛЕ стилистически сниженных и имеющих негативную оценку. Разновидностью последних являются дисфемизмы – слова, обратные по функции эвфемизмам [Собятина, 2008, с. 38]. В нашей статье мы не исследуем собственно дисфемизмы – слова с эмоциональным и особенно стилистическим отклонением от нормы; внимание уделяется ЛЕ, употребление которых не приводит к грубому или нецензурному эффекту, но без отхода от этикетных языковых и этических норм описывает происходящее в более мрачных тонах, представляет истинное положение вещей в более отрицательном свете. Такие слова мы назовем ложными дисфемизмами.

The Russian leader has proved vocally supportive of the war against terror. United States officials have talked of the warm friendship between the two men, revealing that Mr’s Bush nickname for the Russian president is “Pootie-Poot”.

But Russia has done little to scale back Soviet-era ties with the countries of Mr’s Bush’s “axes of evil” – Irak, Iran and North Korea (18).

Собственно ложных дисфемизмов в данном отрывке нет. Однако напряжение нарастает при прочтении последней фразы. Такое наименование стран, как метафорическая перифраза «axes of evil», столь популярное в современной западной прессе, есть то самое «сгущение красок», которое стимулирует предвзятое отношение массового адресата к упомянутым странам. Подобная номинация некоторых государств характерна не только для англоязычной прессы; эту же самую формулировку повторяет 4 года спустя, ссылаясь на Дж. Буша-младшего, французская газета Le Figaro:

Le monde selon Bush reste divisé entre bons et méchants. Cette année, « l’axe » des régimes non démocratiques coiffés du bonnet d’âne comprend la Syrie, la Birmanie, le Zimbabve, la Corée du Nord et l’Iran (19).

Семантически связав два приведенных отрывка, мы видим из контекста, что Иран и Северная Корея по-прежнему есть «axes of evil». Выделенная курсивом пейоративная фразеологическая единица с парадигматическим значением «быть в немилости» (у Дж. Буша) усиливает негативную оценку французских СМИ «des régimes non démocratiques».

Напряжение нарастает еще больше при осмыслении контекста «Russia has done little to scale back Soviet-era ties…», из чего логически следует, что, не разрывая былых связей со странами «axes of evil», Россия тем самым потенциально становится с ними в один ряд, угрожая западному миру. Поскольку из вертикального контекста нам известно о совпадении взглядов США и Великобритании на страны «axes of evil», а из горизонтального – что позиция автора статьи идентична позиции США, очевидно, что эмпатия американского лидера и британского печатного источника The Daily Telegraph совпадает. Срабатывает принцип «Друг нашего врага – наш враг», и едва ли британский читатель отнесется к поданной ему информации нейтрально, не начав воспринимать Россию как государство, представляющее реальную угрозу.

Vera Broussova, 18, fled to Britain with her mother, Svetlana, 35, three years ago after the Russian mafia allegedly threatened to kill them…(20)

Одна лишь лексема allegedly есть серьезная причина не доверять на 100 % материалу статьи. Ссылка на столь неопределенный источник данных позволяет достичь сразу две цели. Во-первых, вся ответственность снимается с автора статьи и без риска для последнего перекладывается на неизвестных, предполагаемых субъектов, которые могут вообще не существовать. Во-вторых, часть массовой аудитории, недовольная искажением информации из государственных источников, наверняка поверит скорее неофициальным данным, нежели сведениям, подтвержденным властями или прессой. Следовательно, нет оснований принимать всерьез информацию из следующего фрагмента статьи:

Fearful that her dreams of studying maths at Imperial college, London, could be dashed, Miss Broussova said “I would rather killed myself then go back to Russia…”(20)

Помимо опасности сделать ложные выводы из данного контекста, которые, безусловно, связаны с рассмотренным выше отрывком, адресат подвергается риску неадекватно интерпретировать интенцию Брусовой-младшей. Как «следует» из статьи, россиянка опасается не смертельно опасного преследования мафии, а потери возможности учиться в Лондоне, что ясно следует из выделенной фразы Fearful that her dreams of studying maths at Imperial college, London, could be dashed. Таким образом, британский читатель, помимо ложных заключений, следующих из предыдущего контекста, сделает дополнительные выводы о крайней беспринципности, лживости и расчетливости россиянки, создавшей себе на межгосударственном уровне легенду ради достижения прагматической цели – учебы за рубежом.

According to the family, the Russian mafia told them they would be killed if they refused to close a veterinary surgery they ran in the town of Azov…She and her mother have been diagnosed as suffering post traumatic stress as a result of their experience in Russia, and have been receiving counseling at the Medical Foundation for the Care of the Victims of Torture…(20)

Небольшой по объему отрывок при довольно высокой информативности облагает большим манипулятивным потенциалом в силу апелляции не к интеллекту, а к эмоциям читателей. Налицо такой прием, как преднамеренное «сгущение красок» и нагнетание обстановки – в статье нет ни слова о пытках, которым могли подвергаться российские беженцы. Однако лишь упоминание медицинского учреждения, оказывающего помощь семье Брусовых (не совсем в данном случае востребованном – на пострадавших оказывалось лишь моральное давление) способно вызвать игру воображения, что наверняка приведет читающую аудиторию к острому сочувствию россиянам и резко негативного отношения к покинутой ими стране.

Наконец, мнение британского эксперта также может быть подвергнуто серьезной критике, и не только потому, что оно базируется на уже проанализированной информации.

“Business in Russia is still controlled by the state and by criminal gangs”, said Dr Clarke. “These gangs are better known as Russian mafia. They use harassment and persecution to get their way”.(20)

Казалось бы, что-либо возразить британскому эксперту трудно – знание вертикального контекста, ситуации в России 90-х годов и констатация факта налицо. Тем не менее, без особых усилий можно обнаружить преподнесение конкретного факта в виде закономерности – разновидность такой манипулятивной стратегии, как стереотипизация текста. Учитывая, что лексема Russian обозначает в английском языка как более узкую по значению характеристику «русский», так и более широкую «российский», можно заметить «двойное», а следовательно – неясное обозначение мафии. «Российской» преступность назовут и в том случае, если она лишь действует на территории РФ, при этом сплошь состоя из представителей стран ближнего и дальнего зарубежья и даже территориально не относясь к России. В любом случае, несомненно, в любом случае ответственность «ляжет» на Россию. Заметим, что в статье нет подобных данных о криминале, шантажировавшем В. Брусову, следовательно, интерпретация информации статьи может быть двоякой. В силу вышесказанного можно выдвинуть довольно веский контрарный аргумент британскому эксперту, делающему поспешные выводы на основе непроверенных фактов.

В заключение нам бы хотелось привести простые правила, следование которым позволит любому адресату, от лингвиста-профессионала до рядового читателя, избежать манипуляции автора ПД и обращать материал статьи во вред ее создателю в лице конкретного журналиста и всего издания. При этом лингвистическое образование «антиманипулятора» хотя и желательно, но не всегда строго необходимо.

1. Специалист, работающий с информационной сфере, всегда должен помнить, что зарубежные источники информации преследуют прежде всего политические цели. Следовательно, ни одно утверждение о России, от тщательно зашифрованного приемами практического и теоретического языкознания до откровенных заявлений не должно оставаться без пристального внимания и всестороннего исследования.

2. Рядовому читателю также следует помнить, что позитивный, особенно политический имидж России далеко не всегда выгоден правительствам других стран. Выработать при чтении зарубежной прессы привычку воспринимать любую информативную или аналитическую статью о нашей стране критически и с должным «пониманием» крайне важно.

3. По возможности быть в курсе тех событий, о которых идет речь в статье (знать вертикальный контекст) – это позволит не поддаться даже косвенному логическому и / или логическому искажению фактов и предоставлению единичного случая в виде закономерности.

4. При чтении серьезных и авторитетных источников, таких, как The Daily Telegraph или Le Figaro попытаться выявить скрытую манипуляцию, не ожидая явного ее проявления – крупные печатные издания заботятся о своей репутации и не демонстрируют открыто стратегий, тактик и приемов манипуляции.

5. Внимательно проследить терминологию, употребляемую автором статьи в тексте, а также обратить внимание на особенности использования стилистических приемов, в этом случае языковая манипуляция легко может быть раскрыта читателями без привлечения специальных лингвистических знаний.

6. Никогда не забывать о том, что комплекс стратегий, тактик и методов манипуляции массовым читателем непрерывно развивается и совершенствуется [Павлова, 2003, с. 60].

Библиография

1. Чернышов, Ю. Г. Имидж России и проблемы интеграции на постсоветском пространстве: Доклад на конференции «Стратегия политического развития России» [Электронный ресурс] / Ю. Г. Чернышков. – 2004. – Режим доступа: www.strategy-spb.ru\\partner\files\Chernyshov.doc).

2. Колосов, С. А. Манипулятивные стратегии дискурса ненависти. // Критика и семиотика. Вып. 7. – Новосибирск, 2004. – С. 10.

3. Радченко, О. А. Исследование агрессивного дискурса: проблемы и перспективы. // Вестник Московского городского педагогического университета. Серия «Филология. Теория языка. Языковое образование». 2 (27). – М.: Изд-во МГПУ, 2008. – С. 61.

4. Шувалов, В. И. Стилистические аспекты мелиорации // Прагматика слова. – М.: МПГИ им. В.И. Ленина, 1985. – С. 62.

5. Сахно, О. С. Эвфемизмы как объект и предмет лингвистического описания // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. № 4. – Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2003. – С. 136, 138.

6. Прохоров, Ю. Е. Действительность. Текст. Дискурс. – М.: Флинта, Наука, 2004. – С. 108.

7. Силинский, С. В. Эвфемизмы в современной американской прессе // Антропоцентризм в языке и речи: Межвуз. сб. / Отв. Ред. Л.П. Чахоян. – С-Пб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2003. – С. 171.

8. Игнатов, К. Ю. Интертекстуальные словосочетания как средство анализа авторского стиля. // Вестник МГУ. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2006. № 4. – С. 114-115.

9. Боброва, Т. Л. О характере и прагматике информационных текстов паблик рилейшнз в Интернет. // Вестник МГУ. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 1999. №1. – С. 108.

10. Палажченко, М. Ю. К вопросу о политической корректности, настоящей и мнимой, и политике двойных стандартов. // Вестник МГУ. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2004. № 1. – С. 81-89.

11. Коваль, О. А. Некоторые аспекты отражения косвенных смыслов в английском и русском языке. // Вестник Московского государственного областного университета. Серия «Лингвистика». № 1. – М., Изд-во МГОУ, 2010. – С. 132.

12. Ионина, А. А. Особенности современного текстового общения. SMS-язык. // Вестник Московского городского педагогического университета. Серия «Филология. Теория языка. Языковое образование». 2 (27). – М.: Изд-во МГПУ, 2008. – С. 20.

13. Кремих, И. И. Пейоративы-переосмысления в лексике современного немецкого языка: АКД. – М., 1987. – С. 3-5.

14. Собятина, В. А. Оценочность разговорной лексики терминологического происхождения. // Вестник Московского городского педагогического университета. Серия «Филология. Теория языка. Языковое образование». 2 (27). – М.: Изд-во МГПУ, 2008. – С. 38.

15. Павлова, Е. К. Некоторые особенности номинации в языке политики США начала третьего тысячелетия. // Вестник МГУ. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2003. № 4. – С. 60.

Источники прессы

1. Красноярская газета. № 42 (1853). 8 июня 2010. – С. 2.

2. The Daily Telegraph Tuesday, August 20, 2002, № 45, 780. – P. 1, 11.

3. The Daily Telegraph Monday, August 19, 2002, № 45, 779. – P. 12.

4. Le Figaro № 19293 jeudi 2 février 2006. – P. 2.

5. The Daily Telegraph Saturday, August 17, 2002, № 45, 777. – P. 5.