Право /1.Теория государства и права
Андреева Ольга Александровна, д.ф. н.
профессор,
профессор кафедры Теории и истории государства и права Таганрогского Института
Управления и Экономики
Принцип правопреемства в юридической науке: историко-правовой аспект
Историко-правовая наука долгое время
проводила анализ общественных явлений в отрыве от принципа
правопреемственности, поэтому правомерно поставить вопрос, не наступило ли
время синтеза, по крайней мере, для историко-правовых учений, в которых
правопреемство играет стержневую роль. В процессе исторического развития государства
и права неизбежно возникают разрывы между существующими и нарождающимися
правовыми системами. Именно в такие моменты преемственность выступает буферной
зоной, в которой старое смыкается с новым при постепенном накоплении нового
правового материала.
В контексте анализа принципа
правопреемства вызывает интерес статья Б.А. Осипяна «Понятие правометрии и
межерологии права»[1], в которой
рассматриваются некоторые проблемы правопреемственности и, в частности,
процессы трансформации правовых идей в научные рациональные понятия, а также
пределы и условия целесообразного действия позитивных законов в рамках меры,
наличной свободы и ответственности правовых субъектов. Если предположить, что
речь идет о процессе развития и становления права, то указанный автор выводит
их из теологической теории права, а основные школы права (естественного права,
историческая школа права и юридического позитивизма), впрочем, как и идеи всех
других систематизированных или потенциальных теорий права, по его мнению, «составляют
малые зерна и частицы целостной истины».[2]
Правометрия, рассматриваемая автором, направлена главным образом на
теологизацию принципов права с христианских позиций всеобъемлющей любви, веры и
религиозного опыта. Этим, подчеркивает автор, «правометрия и отличается от
разновидностей всякой бесплодной наукообразной и правовой эклектики»[3].
Такая позиция вызывает уважение, но и некоторые возражения чисто логического
порядка. Если перечисленные (в основном «безбожные» по определению автора)
правовые теории стремятся к консолидации с христианством, то почему они не
отказались от применения принуждения и насилия между людьми, заменив их
христианской любовью, и, если справедлив принцип «не судите да не судимы будете»,
то вся юриспруденция без всякого изъятия является антихристианской, т.к. увы,
судит. Подобного типа правовая преемственность, хотя и под видом правометрии,
не объясняет действительной преемственности материального и процессуального
права.
Современное право содержит больше
заимствований из законов Хаммурапи или римского права, чем из всех школ
церковного права. Дело в том, что автор меняет причину и следствие местами:
религия заимствует у права свои положения, приспосабливая их к своим интересам,
иногда используя в натуральном виде. Например, апостол Павел в одном из
посланий утверждает, что наследник может вступить в права наследства только
после смерти наследодателя, а если его нет, то нет ни наследника, ни
наследства. К сакральным объектам приложена обычная формула римского
наследственного права, т.е. не нормы вечного церковного права прилагаются к
действительности, а нормы римского права прилагаются к церковным отношениям,
т.е. земное прилагается к неземному. Пример с приложением небесного к земному
отыскать очень трудно, и получается, что земное право составляет содержание
небесного.
Верования и убеждения следует уважать, но
в науке нужно идти по пути познания истины в указанном Аристотелем, Сократом,
Платоном и др. мыслителями направлении, по которому, впрочем, и пошла
юридическая историко-правовая наука, признавая за религией ее право исследовать
феномен астрального мира. Что касается земных правоотношений, то здесь
правомерна позиция любой школы права, т.к. каждая из них основывается на той
или иной социально-правовой базе, отражающей сложившиеся или складывающиеся
правовые реалии, способствующие либо их становлению и развитию, либо упадку и
превращению в памятник права.
При всей своей всеобщности система римского права не применялась ни в
одном государстве после крушения Римской империи, а фактически падения
рабовладельческого строя. Конечно, в истории римского права был свой переходный
период. Оно существовало сравнительно долго, но как цельная система утратило
свою роль с момента освоения германскими народами римского права в его
вульгарной форме, в котором стройная система была разрушена на отдельные части.
Феодальное право – это, конечно, корыстно-классовое право, но никому и в голову
не приходит отождествлять его с рабовладельческим правом, хотя проводить
отдельные аналогии допустимо. В общем смысле все юридические концепции сходны
друг с другом, т.к. отражают единую социальную базу - производственные отношения,
а в более узком смысле - отношения производства и распределения.
В борьбе идеологий допустима любая
интерпретация юридических фактов, так как она преследует не установление
истины, а установление преимуществ той или иной социальной группы или системы,
являющейся носительницей данной идеологии. К примеру, факт бурного обсуждения
вопроса о том, можно ли считать Россию начала XX в. конституционной монархией, свидетельствует лишь об
идеологическом заказе приукрасить монархию, придав ей демократический,
народолюбивый характер и тем самым оправдать некоторый откат к монархическим
началам в российской политической действительности. Вне идеологических рамок
эти споры теряют всякий смысл, т. к. Россия конституционно провозглашена
антимонархическим государством, и, следовательно, всякие монархические изыски
для нее органически чужды. Чтобы воспринять какие-либо черты якобы
нарождающейся конституционной монархии в России, следует отказаться от
существующей конституции и от всего того, что порождено ею. Следовательно, в
юридическом смысле указанный спор лишен какого-либо значения, как для
преемственности, так и для установления новых юридических реалий, которые, как
известно, не имели места в ходе мнимой либерализации российского самодержавия в
начале XX в.