Шыныбекова Айжан Сахановна

Республик Казахтан, г Алматы

О ТЕОРИИ РЕЧЕВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

В теории речевого общения особого внимания заслуживает концепция Д.Вундерлиха, согласно которой коммуниканты в процессе общения используют такие языковые выражения, актуальный смысл которых проявляется лишь в ситуации непосредственного общения. К ним он относит дейктические выражения, передающие информацию о говорящем, о месте и времени коммуникативного контакта, контактоустанавливающие средства, способы передачи прямой и косвенной речи, перформативы, выражающие интенции говорящего. Значение исследований Д.Вундерлиха, считают Е.Ф.Тарасов и Ю.А.Сорокин, в том, что он нашел ответ на вопрос о метакоммуникативных языковых средствах организации общения, который давно волновал лингвистов и требовал пересмотра оснований анализа, включения в исследовательский формат ситуации общения [1].

Теория речевого общения не имела бы целостного, завершенного вида без эмпирического уровня исследования речевого общения, осуществленного Г.П.Грайсом, который на основе ограниченного, но достаточно четкого понятийного аппарата проанализировал речевые произведения, составляющие речевой акт (а не их отдельные фрагменты в виде слова, предложения и т.д.). Все вышесказанное и позволило создать новую парадигму в исследовании речевого общения. Ее новизна и ценность детерминированы тем, что основана она на психолингвистических представлениях об онтогенезе языковой способности, порождении и восприятии речи, о речевом общении в целом.

Основным ядром новой парадигмы анализа речевого общения, порождения и восприятия речи, формирования языковой способности ребенка считается теория речевой деятельности . Она возникла на базе общей теории деятельности, психологическую характеристику которой в свое время дал А.Н.Леонтьев.

Основным звеном в деятельности являются отношения субъекта и объекта. В центре понятия деятельности находится субъект деятельности, преобразующий окружающий мир в соответствии со своими целями и потребностями. Согласно учению А.Н.Леонтьева, «развитие человеческой потребности служит источником человеческой активности, составляет субъективную основу деятельности, происходит в форме развития мотивации» [2: 246]. Деятельность людей зависит от объективных обстоятельств и регулируется соответствующими правилами, конвенциями, нормативами, традициями, ритуалами и обычаями, что создает такое свойство деятельности, как воспроизводимость.

Принципиальным является положение о том, что общение представляет собой определенную сторону деятельности и даже более: есть основания рассматривать общение как особый вид деятельности – речевую деятельность, в рамках которой выделяется текстовая деятельность как ее разновидность.

Драматическое речевое произведение, представляя одновременно и текстовую деятельность, и один из видов общения - художественно-эстетическое речевое общение, и художественно-драматургическую коммуникацию, относится к речевой деятельности как частное к целому. В данном контексте термины ‘общение’ и ’коммуникация’ различаются семой ‘взаимно’: в первом она присутствует и определяет отличие общения от коммуникации как двустороннего процесса, в котором взаимодействуют оба коммуниканта - и отправитель речи и адресат; при коммуникации обратная связь с адресатом речи, если и имеется (например, отклики зрителей/телезрителей, читателей), то разорвана во времени и на ход коммуникации непосредственно влиять, как при общении, не может (подробнее об этом – в четвертом разделе).

Исходным тезисом нашего исследования, определяющим его методологическую базу, является утверждение о том, что «общение генетически и функционально детерминировано деятельностью” [3: 135]. Если общение, и в том числе речевое общение, является одновременно и разновидностью деятельности, и ее производным, это делает обоснованным применение методов исследования деятельности по отношению к речевому общению. Следовательно, анализ речевого общения предполагает применение понятий мотива, цели, действия и способа его осуществления. Основными единицами, которыми оперируют коммуниканты при общении, признаются высказывание (более мелкая единица коммуникации) и текст (включающий ряд / цепочку взаимосвязанных высказываний). И текст, и высказывание соответственно выступают в качестве инструмента воздействия на адресата. Изучение текста в этом аспекте является плодотворным, когда речь идет механизмах речевого общения, обеспечивающих его успешность.

При этом существенно, что в структуре общения вычленяют три составные, три аспекта: коммуникативный, интерактивный и перцептивный. Если коммуникативный аспект (коммуникативная деятельность в узком смысле слова) представляет собой обмен информацией между коммуникантами, интерактивный аспект предполагает организацию взаимодействия между партнерами по коммуникации, или, иначе говоря, – организацию обмена речевыми действиями, то перцептивная сторона общения заключается в восприятии коммуникантами друг друга и вследствие этого достижении взаимопонимания [4: 97-98].

Применительно к общению как особому виду деятельности следует учитывать, что оно строится на отношениях «субъект – субъект», опосредуемых общим объектом. Текст выступает в этом контексте средоточием действий общающихся (автора/писателя и читателя) в коммуникативном процессе, в ходе которого происходит взаимодействие коммуникантов как членов общества. Это взаимодействие определяет «семантико-синтаксическую и прагматическую организацию текста как продукта и средства взаимной детерминации коммуникативных действий» отправителя и получателя [5:7].

При этом текст как знак материален и одновременно является «носителем коммуникативной деятельности» (термин М.Л.Макарова). Вследствие того, что обмен коммуникативными действиями отражается в тексте, но не в прямой форме живой деятельности, а в превращенной предметно-знаковой форме, тело которого представляет превращенную форму бытия объекта реального мира при коммуникативном взаимодействии партнеров, на текст как тело языкового знака экстраполируются свойства замещенного объекта, на которые, в свою очередь, наслаиваются свойства тела знака как элемента языковой системы [Е.Ф.Тарасов]. В то же время текст как знак косвенно, превращенно отображает текстовую деятельность, или текст как деятельность. В этой связи можно говорить о тексте также как о превращенной форме речи, опредмеченной, т.е. зафиксированной либо на бумаге графическими значками, либо на магнитной ленте электромагнитными сигналами и т.д.

Таким образом, вводя в анализ речевого общения понятие субъектов коммуникации, актуализируем понятие производителя деятельности (в лице отправителя – деятельности по производству речи, а в лице получателя – деятельности по восприятию и пониманию речи). Этот момент является ключевым, так как с понятием деятельности в модель речевого общения вводится «социальная история коммуниканта» – то самое слабое место, которым страдали прежние модели, начиная с модели Р.О.Якобсона, и чего недостает теории Н.Хомского, чтобы она могла приобрести объяснительную силу.

Согласно теории деятельности, личность творит себя и формируется в процессе деятельности; в некотором роде наша деятельность создает из нас ту или иную личность; в определенный период истории определенного общества характер деятельности его членов не является случайным (пещерный человек не мог совершить такую деятельность, которую осуществляет человек новейшего времени). Отсюда следует важный вывод о том, что «предпосылки формирования языковой и коммуникативной способностей (о которых говорил Н.Хомский ) у человека как высших психических функций человека создаются его деятельностями, которыми он овладевает в процессе социализации» [6: 38]. Это отношение между языковой/коммуникативной способностью/компетенцией и историей жизни индивида обладает, на наш взгляд, двусторонним характером. Так, речь говорящего репрезентирует, является своего рода «картой жизни» субъекта речи (языковой личности, в понимании Ю.Н.Караулова) и, наоборот, индивидуальный жизненный опыт носителя языка и культуры, приобретенные знания, умения и навыки самым непосредственным образом влияют на его речь, на «качество» речи. Следовательно, языковая способность в свете теории деятельности рассматривается как производное развития навыков речевого общения и, в свою очередь, «навыки речевого общения, т.е. навыки использования языка для решения когнитивных и коммуникативных задач, детерминированы деятельностями, в процессе которых возникли эти задачи» [7: 38]. Как видим, теория деятельности позволяет объяснить, вследствие каких факторов партнеры по коммуникации обладают общим языком и общими знаниями, без которых коммуникация не может состояться. Последнее принято называть фоновыми знаниями, как их опеределяет «Словарь лингвистических терминов» О.С.Ахмановой: «обоюдное знание реалий говорящим и слушающим, являющееся основой языкового общения» [8: 498]. Это становится возможным благодаря тому, что деятельностный подход показывает, насколько языковые явления обращены, с одной стороны, к человеку как субъекту деятельности и, с другой стороны, к социуму, потому что Человек Говорящий (Homo Loquens) формируется лишь в социуме и вне социума его существование немыслимо.

Более того, рассматривая речевое общение с деятельностной позиции, мы получаем основания для выделения художественной коммуникации как одной из разновидностей многообразных типов общения. Так, создание художественного текста писателем представляет собой этап порождения речи, чтение литературного произведения читателем – этап ее восприятия и понимания. Восприятие сопровождается процессами понимания и интерпретации текста. Художественная коммуникация, в отличие от естественного общения, оказывается разорванной во времени и пространстве, иначе говоря, дистантной. Хронологическая дистантность может измеряться столетиями, а пространственная – километрами, и вместе они могут вылиться в этнокультурную дистантность. Чем больше хронологическая и пространственная дистанция между автором и читателем, тем труднее происходит понимание текста, ввиду меньшей общности в языке и миропонимании между ними как партнерами по коммуникации. Коррелирует с этими константами этнокультурное различие между отправителем речи –автором и ее адресатом – читателем. По существу, приведенная схема художественной коммуникации может быть приравнена речевому акту, когда произошло создание речевого сообщения (текста) и его восприятие адресатом; в ней отсутствует так называемая обратная связь – реакция читателя. Реакция читателя может быть доведена до сведения автора (способов этого существует немало – от читательских конференций, социологических опросов, анкетирования и под. до письменных откликов в виде рецензий, критических статей, выступлений в СМИ и т.д.)

Говоря о художественной коммуникации, следует различать, с одной стороны, собственно литературное общение, задачей которого является постижение реципиентом/читателем тех эстетических задач, которые ставил отправитель/автор, и, с другой стороны, то, что, моделируя живое, естественное общение, художественная литература, и в частности драма, дает пищу для размышлений над особенностями этого общения, позволяет анализировать его составляющие, т.е. представляет собственно языковой материал. Наш исследовательский интерес сосредоточен как на первом, так и на втором аспектах художественной коммуникации. Причем первый аспект усложняется тем, что мы рассматриваем восприятие метатекста инокультурным реципиентом, а второй – тем, что мы рассматриваем драму, изначально построенную на речевом общении, текстообразующей категорией которой являются диалог и монолог героев. Кроме того, в казахской драме, как в зеркале, отражается полиэтнический характер и многоязычие казахстанского социума.

Литература

1. Общение. Текст. Высказывание. – М.: Наука, 1989. – 175 с.;

2. Леонтьев А.Н. Психологическая характеристика деятельности // Философия психологии: Из научн.наследия / Под ред. А.А.Леонтьеа и Д.А.Леонтьева. – М.: Изд. Моск.ун-та, 1994. – С.229-246., с.246.

3. Аманбаева Г.Ю. Дискурсивное направление и современная лингвистическая методология // Русское слово в мировой культуре: Матер.Х Конгресса МАПРЯЛ. – СПб., 30.06. – 5.07.03. Русский текст и русский дискурс сегодня / Под ред.В.П:Казакова, Н.О.Рогожиной, Е.Е.Юркова. – СПб: Политехника, 2003. – С. 13-17., с.135.

4. Андреева Г.М. Социальная психология: Учебник для фак. психологии ун-тов. – М.: Изд-во МГУ, 1980. – 415 с., с.97-98.

5. Макаров М.Л. Коммуникативная структура текста: Конспект лекций. – Тверь, 1990. – 52 с., с.7. 44 Общение. Текст. Высказывание. – М.: Наука, 1989. – 175 с. с.7.

6. Дейк ван Т.А., Кинч В. Стратегии понимания связного текста // Новое в зарубежной лингвистике. Вып.23. Когнитивные аспекты языка. – М.: Прогресс, 1988. – С.153-211.

7. Общение. Текст. Высказывание. – М.: Наука, 1989. – 175 с.;стр 38.

8. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. – Изд. 3-е, стререотипное. - М.КомКнига, 2005. – 576 с.стр 498.