Хасанов Р.Ф.,

Бирская государственная

социально-педагогическая академия,

Республика Башкортостан

НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ РОМАНА БУЛАТА РАФИКОВА «КАРАСАКАЛ»

В историческом романе 80-90-х годов, в котором центр тяжести смещен в сторону героя, субъекта изображения, основными средствами воссоздания его морально-нравственного облика, характеристики личностных качеств становится внутренний монолог, несобственно-прямая речь, которые, в свою очередь, определяют особенности повествования в произведениях.

При использовании несобственно-прямой речи роль повествователя играют и герой и автор. При этом автор говорит вместо персонажа, но он настолько погружается в мир его переживаний, ощущений, мыслей, что воспроизводит не только содержание речи героя, но и его манеру изложения, эмоциональную сторону высказывания. Эту ситуацию М.Бахтин назвал поиск автором «ценностной опоры».

В романе Б.Рафикова «Карасакал» «точкой опоры», «ценностным центром» является образ Карасакала. Масштаб личности, внутренний потенциал героя позволяют романисту встать на его точку зрения, видеть и оценивать окружающее его глазами. Происходит так называемое «самоограничение» повествователя, его устранение, так как во многих местах носителем точки зрения становится сам персонаж. В этом случае можно говорить о такой повествовательной ситуации, как «персональное» или «субъективное» повествование.

Б.Рафиков прибегает к различным способам организации повествования. В прологе его романа отчетливо слышен голос автора, рассказывающего легенду об Урал-батыре, о далеких праотцах, о величавой, таинственной природе родного края, его широких просторах, долинах, реках… Затем авторский взор сужается, сосредоточившись на странном путнике, одиноко стоящем на скале. Одежда, манеры, домбра, курай – все это говорит о том, что перед нами сэсэн, певец-импровизатор. С этого момента автор словно «растворяется» в нем: слово «берет» сэсэн. Он мысленным взором окидывает прошлое, думает о настоящем. В его внутренней речи пунктирно обозначено все то, о чем в дальнейшем будет идти речь в сюжете романа: о присоединении башкир к «белому царю», о башкирских восстаниях, их предводителях, о необходимости появления нового батыра, способного объединить разрозненные силы. Здесь происходит сужение поля зрения автора до поля зрения персонажа, свои сокровенные мысли автор доверяет сэсэну. Выражения типа «русских начальников на мякине не проведешь», «продажные куштаны», «белый царь», «речи пустомель», «ни дать, ни взять», «дескать», наличие элементов возвышенной, эмоциональной лексики, торжественно-риторическая интонация,- все это «выдает» сэсэна, призванного быть глашатаем истины, поборником справедливости, свободы, противником насилия, рабства.

Персональное повествование минимизирует временную дистанцию между автором и его героем. Такие отношения складываются в романе «Карасакал». В авторское повествование часто включается голос главного героя, неся с собой его манеру мыслить и чувствовать, что делает речь автора-рассказчика более живой, естественной и эмоциональной. Особенно это видно на страницах, в которых Карасакал размышляет о своей судьбе, о судьбе родины и народа, о взаимоотношениях с друзьями и недругами и т.д. Вот характерный пример: «Будь проклято это жестокое время! Были же другие времена, когда адамовы дети пасли стада, сеяли хлеб, нянчили детей и не надо было им убивать себе подобных, чтобы выжить самим! Неужели все злоключения дожидались появления на свет Карасакала? Уготована была ему и зловонная тюремная яма, и пытки каленым железом, и жизнь в пещерах. А теперь ему, вечному страннику, предстоит пройти еще одно испытание – дальней дорогой. Не исполнились его юношеские мечты жить дома в Юрматах, учить детей уму-разуму в долине Хэлэука, растить своих детей и никуда не спешить, ни о чем не тревожиться. Он сменил имя, чтобы отстали идущие по пятам несчастья, из Минлегола стал Карасакалом, но не удалось ему обмануть судьбу. Так пусть же все проклятия жизни и громы небесные обрушатся на это время, которое гонит человека по земле, как перекати-поле!»[1]. Это внутренний монолог героя, переданный в форме несобственно-прямой речи. Она экспрессивна, эмоционально окрашена, пронизана чувствами героя, обреченного на изгнание, на непонимание, на тяжелые физические и моральные муки.

В некоторых местах романа спокойное, размеренное повествование от автора плавно переходит во внутреннюю речь главного героя. В третьей части книги автор пишет о скитаниях Карасакала, обращается к его портретной характеристике. Здесь мы видим его со стороны. Затем в авторский голос начинает вливаться голос самого героя, позволяя приблизиться к нему вплотную, словно «войти» в него. «Он и раньше пропадал надолго, но так далеко и так надолго его еще не забрасывало. Впервые он ушел из дому совсем юным джигитом, припрятать в пещере, где жил в детские годы, ярлык белого царя, ушел, чтобы вернуться в тот же день, и с той поры потянулись чередой годы жизни вдали от родного аула, тянутся они и поныне. Но живет, не угасая никогда, в сердце человека тяга к родной земле, и жива еще у Карасакала жажда мести, желание отплатить тем, кто плодит на земле несправедливость…Не дает погаснуть огоньку в очаге памяти и восседающий на седьмом небе всеблагостный бог! Иначе Карасакал давно уже мог бы упасть в первую же яму и помереть там, как бездомная собака» [2]. Это высказывание, хотя и формально принадлежит автору, входит в кругозор героя, а выражение «белый царь» выступает своего рода языковой деталью в его речи.

В финале романа автор прибегает к приему несобственно-прямой речи с целью саморазоблачения героя. Потерпев поражение, всеми покинутый, обессиленный, Карасакал пытается понять причину своего краха. «И он знал всегда, что причиной этого жестокого поражения была его ложь. Началось с обещания выставить восьмидесятитысячное войско. Ничто бы не могло так парализовать волю, как напрасное ожидание мифической помощи извне.

Как не сошел он с ума, когда понял, что вдребезги разбиты его мечты, когда увидел гибель боевых товарищей и реки крови своих сородичей?! Наверное, сберегла его тайная надежда, что он еще нужен будет своему народу…» [3].

Несобственно-прямая речь всегда является одной из форм психологического анализа. Часто прибегая к ней, автор раскрывает внутренний мир героя во всей его сложности и противоречивости. Поэтому в сюжете романа автор «предоставляет» слово и другим основным действующим лицам, характеризуя их через «внутреннюю речь».

Как крупные исторические фигуры, часто предоставлены самому себе Бэпэнэй-абыз, Алдар-батыр. В их уста писатель вкладывает мысли о судьбе народа и личности в это сложное время, о необходимости сплоченных действий против поработителей. Через внутренний монолог, несобственно-прямую речь автор посвящает читателя в мучительные раздумья Алдара Исянгильдина, оказавшегося в двойственном положении. Как тархан, он вынужден исполнять свои обязанности перед уфимским воеводой и русским царем, а как народный вождь, должен быть вдохновителем антиправительственного вооруженного восстания. Можно сказать, что в романе убедительно, психологически тонко и правдиво раскрыто это душевное состояние одного из главных действующих лиц.

Таким образом, в повествовательной структуре романа «Карасакал» важное место занимает двуголосие (многоголосие, «разноречие»), обогащая, дополняя авторскую речь в содержательном, интонационном, эмоциональном плане.

Примечания

1. Рафиков Б.З. Карасакал.-Уфа, 2001.- С. 142.

2. Там же, с. 144.

3. Там же, с. 461.