Абдурахманова И.В.

Ростовский государственный экономический университет, каф. Теории и истории права и государства, доцент

Правовая доктрина большевизма: традиционализм или новационность?

Конституирование в рамках российского геополитического пространства правового государства актуализирует теоретико-методологическую и прикладную проблему преодоления пережитков тоталитарного прошлого, в том числе и в ментальной сфере. Сохранение в современном правосознании российских граждан характерных для тоталитарного режима представлений о праве, законности, правовом статусе личности, легитимности частной собственности, правосудии и деятельности правоохранительных структур является важнейшим препятствием на пути формирования институтов гражданского общества. Преодоление правонигилистических установок предполагает всестороннее изучение факторов и предпосылок формирования в российской социокультурной среде тоталитарного общественного сознания.

В современной юридической и историко-правовой литературе сложилось два основных подхода к анализу предпосылок генезиса правовой культуры и правосознания советского периода. Одни исследователи полагают, что формирование стереотипов тоталитарного правосознания связано с реализацией большевистской политико-правовой парадигмы, которая не позволила реализоваться либерально-демократической альтернативе развития России в начале XX в. Другие ученые доказывают преемственность политико-правовых установок монархической и постреволюционной государственной власти.

Правовая доктрина, реализуемая в соответствующей правовой политике, несомненно, являлась важнейшим фактором, детерминировавшим типологические черты массового правосознания в 1917-1921 гг., механизм и специфику его трансформации, соотношение конструктивных и деструктивных правовых установок, приоритет тех или иных моделей правового поведения обывателей, адаптивность правовых представлений и установок к новым геополитическим реалиям. Вместе с тем ученым ещё предстоит ответить на вопрос, представляла ли политико-правовая доктрина большевизма принципиально новую трактовку взаимоотношений общества и государства и роли права в этих отношениях.

Теория, идеология, политическая и правовая практика большевизма были ориентированы на сочетание традиционных российских элементов правосознания (эгалитаризма, коллективизма, соборности, иррационализма, этатизма, патернализма, нигилизма, синкретизма и др.) с этнонациональными, региональными, конфессиональными и иными субкультурами. Марксизм заполнил конкретным политическим содержанием русский общинный социализм, став в его большевистской интерпретации «такой формой политического, в том числе и правового сознания, которая соединяла в себе архетипические черты идеала будущего России с идеей догоняющего развития, модернизации».

Правовая доктрина большевизма, основанная на стремлении к тотальному разрыву с прежней правовой системой и отрицавшая дореволюционное законодательство, проявилась в период с Февраля по Октябрь 1917 г., став фактором активизации деструктивных компонентов массового правосознания. Постоктябрьский период ознаменовался переходом от «юридического анархизма к фактическому». Отрицая буржуазное право, идеологи большевизма обосновывали идею отмирания права как рудимента буржуазной формации и несовместимого с социализмом феномена. Руководители советского государства были убеждены в том, что в социалистическом обществе не будет места праву. Однако необходимость подавления оппозиции, обеспечения политического господства и создания благоприятных условий для построения диктатуры пролетариата обусловили пересмотр позиций относительно «ненужности» права после пролетарской революции. На уровне государственной власти была признана неизбежность формирования нового права, адекватного потребностям диктатуры пролетариата и социалистического строительства. Среди представителей марксистской юриспруденции получила распространение трактовка пролетарского права как «особого, невиданного нигде права, права не в подлинном его смысле…, а права пролетарского в смысле средства подавления сопротивления меньшинства трудящимся классом». Анализируя концепции пролетарского права, В.С. Нерсесянц доказывает «подавление в них правового начала», которое, по мнению исследователя, «отчетливо проявляется в девальвации и релятивизации принципа права» как такового. В этот период в теории права закрепляется ориентация на «неправовое, насильственно-приказное, классово-диктаторское, партийно-политическое, пролетарское право». Место закона как источника права должно было занять революционное правосознание, которое было официально введено в оборот Декретом о суде №1.

Целесообразность, которая легитимизировала широкомасштабное применение террора, стала принципом реализации права и правовой политики в целом. Мы придерживаемся мнения исследователей, которые рассматривают террор в качестве «важнейшей ключевой идеологемы, определившей возникновение, развитие и уникальность советского социума». Н.А. Нейстат обоснованно полагает, что террор следует понимать «не как отдельные акции (убийства, диверсии, захват заложников) и даже не как массовые репрессии, официально санкционированные государством, а как «способ управления социумом посредством превентивного устрашения». Комментируя известное высказывание Д.И. Курского «там, где гремят пушки, молчит право», В.С. Нерсесянц категорически не соглашается с ним. «Получается, - пишет ученый, - будто право было, но «молчало», поскольку гремели пушки. На самом деле право «молчало», потому что его при «военном коммунизме» вообще не было, а так называемое «пролетарское право» как раз продемонстрировало весьма наглядно свой неправовой характер и свою насильственную антиправовую сущность».

Обосновывая в качестве основной функции права классовое насилие, большевики создали предпосылки для уродливого развития «восточного» начала при полном попрании права. Как пишет В.А. Буков, большевистская элита культивировала ущербное и извращенное правосознание, в котором не было места основам законности.

Несмотря на принципиальное различие дореволюционных и постреволюционных политико-правовых установок и на стремление новой власти к тотальному разрушению старой правовой системы, можно обнаружить определенную преемственность в правопонимании правящей элиты. Рассматривая в исторической ретроспективе социально-правовой нигилизм государственных структур России, П.А. Горохов обоснованно доказывает историческую преемственность правонигилистических установок, исходящих от самой государственной власти как в монархический, так и в постреволюционный период. Устойчивая нигилистическая традиция, исторически присущая власть предержащим, культивировала негативное отношение народа к закону.

Нигилизм дореволюционной власти проявлялся в нежелании и в неспособности к самоограничению властных побуждений, в запретительном понимании правовой нормы и обвинительном истолковании задач правосудия, в систематическом нарушении права и закона самой властью. Как пишет П.А. Горохов, большевики дополнили традиционно-самодурский нигилизм власть предержащих новыми чертами. Они модернизировали этатистские концепции права, перерядив их в марксистские одежды. Для большевистской элиты было характерно такое же пренебрежение к праву, как и для абсолютизма. Государство объявлялось высшей ценностью, а право – ущербным, временным и эфемерным образованием. Но если в монархический период нигилизм носителей государственной власти проявлялся ещё и в стойком убеждении, что народ неспособен к самостоятельному правотворчеству и правовой жизни вообще, то постреволюционные нигилисты, отрицая законодательство «свергнутых правительств», возвели в абсолют волю господствующего класса, выраженную в его классовом правосознании, санкционировав тем самым «революционное правотворчество».

Как пишет Э. Соловьёв, после переворота и прихода к власти большевиков правовой нигилизм в России справлял свой триумф. Пренебрежительное отношение к формальному закону, своеобразное понимание законности, подмена её революционной целесообразностью неизбежно способствовали становлению тоталитарной системы. Будущая «свобода» означала свободу при отрицании права, моральной автономии и утверждение всепоглощающего, тотального коллективизма, господство коммунизированных средств и форм жизни, плановой централизации, норм классовой целесообразности.

Придерживаясь концепции преемственности в развитии дореволюционных и постреволюционных политико-правовых форм, И.А. Шаповалов в своём диссертационном исследовании сформулировал как общие типологические черты российской правовой системы, проявлявшиеся на всех этапах историко-правового развития страны, так и особенности, связанные с формированием советской правовой культуры. Исследователь подчеркивает, что в России традиционно все сферы жизнедеятельности общества, включая и государственно-правовую, были подчинены идеалу должного, обладающего тотальным и универсальным характером. Он отмечает наличие бинарности правовой системы, когда параллельно функционировали система обычного права и нормативно-правовые акты. Государственный аппарат традиционно представляет собой «закрытую, иерархически выстроенную корпорацию, призванную реализовывать свою версию идеала должного. В качестве важнейшей типологической черты, как и другие исследователи, И.А. Шаповалов называет нигилистические правовые установки, отрицание закона как средства воплощения справедливости. Среди других характеристик советской политической системы в 20-30 гг. следует назвать деформирование общечеловеческих правовых ценностей и укрепление нового «социалистического правосознания», крепившего тоталитаризм. Главная особенность советской юридической системы заключалась в том, что она в целом не имела значения самостоятельной, суверенной нормативно-ценностной регулирующей системы – такой, какой «положено» быть праву в условиях современной цивилизации, что стало фактором формирования революционного, а затем и социалистического правосознания.

Библиографический список

1.Буков В.А. От российского суда присяжных к пролетарскому правосудию: у истоков тоталитаризма. М.,1997.

2. Гаджиев К.С. Базовые принципы и пути преобразования российской политической культуры// Научный альманах «Цивилизации и культуры». Вып.3. Россия и Восток: геополитические и цивилизационные отношения. М.,1996.

3. Горохов П.А. Социальная природа правового нигилизма. Оренбург,1998.

4. Евстратов А.М. Правосознание и правовая культура в период формирования советского государства в 20-30 гг. историко-теоретическое исследование. Дисс…..д.ю.н. СПб.,2001.

5. Нейстат А.А. Формирование правосознания и художественная литература в Советской России в 1917-1929 гг. Уголовно-правовой и уголовно-процессуальный аспект. Дисс….к.ю.н. М.,2000.

6. Нерсесянц В.С. Наш путь к праву. От социализма к цивилизму. М.,1992.

7. Соловьёв Э. Правовой н. и гуманистический смысл права //Квинтэссенция. М.,1990.

8. Шаповалов И.А. Формирование правосознания в Советской России в 1917-1920 гг. Дисс…. к.ю.н. М.,2005.