Марченко Антонина Павловна

Институт архитектуры и искусств ЮФУ

Фантазия и преемственность культуры: что победит на чаше весов личности?

Современный человек в мультикультурном пространстве переживает различные влияния: глобализации, межнациональных несогласий, культурной суггестии; ощущает ущемление своей ментальности и т.д.

Что такое глобализация? Это распад единого образца. Это победа капитала над национальными интересами во имя того, чтобы капитал мог перемещаться, куда и как ему угодно. Западная культура показала, что сегодня, когда капитал проник всюду, он не в состоянии гарантировать всемерное равное развитие каждой личности. Личность в таком мире подвергнута  рыночному «шоку».

В межкультурном взаимодействии, подчеркнём современную особенность – в межнациональном общении, создаются мощные предпосылки для консенсуса культур, но в то же время, порождается почва для их конфликта. Конфликтность фрагментированного общества усиливается кризисами модернизированного процесса. Среди них выделяются кризис идентичности, кризис распределения материальных и культурных благ, кризис участия общества в возникающих проблемах личности, кризис легитимности и кризис «проникновения» ценностей одной культуры в ментальность представителей другого сообщества. Кризис идентичности вызывается утратой господствующими прежде ценностями былого статуса, актуализацией иных идеалов и духовных ориентиров. Для осознания своего нового места в обновляющемся обществе люди вынуждены искать иные социальные связи и вступать в иные отношения. При этом большое значение имеет поиск людьми своей референтной группы. Он осуществляется путем обращения к новому или старому (в том числе и традиционному) опыту. Значимость для людей тех или иных идей, их включенности в различные культурные пространства побуждают использовать для защиты своих интересов и ценностей механизмы власти. Это приводит к усложнению социально-политической организации общества, нарастанию напряженности в межэтнических, межконфессиональных, межрегиональных отношениях. Как известно, наиболее естественным способом обретения идентичности является соотношение человека со своим этносом, нацией, культурой.

Каждая нация в силу исторических обстоятельств, климатических и территориальных условий обладает определенной своей, и только ей присущей, картиной мира, включающей мировосприятие, мироощущение, миропонимание или мировоззрение. Каждая своеобразная национальная картина мира с её «национальными образами мира» (Г.Д. Гачев) имеет свои живые корни, определившие национальный дух культуры, направляющий каждого её представителя в его общении, понимании, поведении и деятельности. Именно национальная культура создала для человека национальный архелогос, мир идей –  Mundus archetypos (Филон Александрийский), например: архетип жилья, интерьера, пищи, окружающего пространства и т.д. В этом смысле дом становится не столько крепостью, а локальным мировым пространством, Пользуясь методом  Г. Гачева в создании мыслеобразов, напомним, что пропускание пищи через огонь в национальной культуре становится своеобразным архетипным воздаянием (т.е. в современных условиях жертвоприношением в газовых и электроплитах).

 Элементы создаваемого окружающего пространства в национальных культурах обнаруживает иную, отличную от традиционной трансляции, преемственную корневую связь человеческих поколений, феноменально не отвергаемую ими, а используемую в непосредственной жизни благодаря смысловой бытийности архетипов национальных культур.

Более того, в организации среды, окультуривании пространства национальной культурой особую роль играет ментальность участвующих в этом процессе личностей-творцов, формирующаяся  на глубоком психическом уровне индивидуального, а также коллективного сознания как совокупность психологических и поведенческих установок. То есть, ментальность формируется в недрах культуры общества под воздействием традиций, социальных институтов, среды обитания. Изменяясь очень медленно, незаметно для её обладателей, ментальность представляет устойчивое образование. С одной стороны эта устойчивость определяется натуралистической тенденцией (К. Лоренц, Д. Кэмпбелл, Р. Ридль), согласно которой человек как продукт естественного процесса развития приспосабливается к условиям среды, а с другой – культурно-исторической (Л.С. Выготский, Р.С. Лурия), которая показывает зависимость сознания от материальной жизни, внешней деятельности, преобразуемой в ходе культурно-исторического развития во внутреннюю психическую деятельность, способную противостоять этому влиянию.

Л.С Выготский на примере исследования знаков и знаковых систем в формировании и развитии мышления увидел переход в процессе овладения индивидом мыслительными актами от развернутых вовне, в артефактах действий к вербальным действиям и интериоризации (от лат. interior – внутренний) предметного действия в когнитивную (от лат. kognitio – знание) структуру. Именно в ходе культурно-исторической деятельности создается система культурных артефактов, в которых в ходе развития многих поколений кристаллизуется совокупный опыт человеческого общества.  П. Тульвисте также отмечал в своих работах, что типы мышления соответствуют не просто отдельным культурам, а специфическим видам деятельности. Интересно, что вследствие исторической передачи артефактов, а с ними и видов деятельности сохраняются соответствующие им функционально «старые» типы мышления. То есть, изучая ли историческое  художественное наследие в его современной данности, пытаясь ли повторить обычай, следуя ли традиции, мы невольно включаем соответствовавший этому опыту тип мышления. Преемственность в этом случае осуществляется через сложный механизм актуализации мышления прошлых поколений через дошедший до потомков пласт артефактов культуры. И вновь мы обнаруживает личностное противостояние окружающему миру.

Это прошлое мышление может довлеть над принявшим его в последующее историческое время творцом, приводя к  эклектике (смешению) наряду с соответствующим современному ему развитию производительных сил и отношений мышлением. Невольно напрашивается ряд вопросов: Представляет ли возникающее при этом мышление «сумму» мышлений или это совершенно новое мышление? Это с одной стороны. А с другой стороны, что происходит, когда артефакт доходит до последующих поколений в измененном, искаженном, полуразрушенном виде? Что происходит с мышлением, соответствующим этому артефакту, в прошлом?  Какое соответствие здесь заложено? Если оно также «урезано» как и артефакт, то реконструируется ли при этом мышление? Можно предположить, что реконструкция некогда бывших достижений происходит с допустимым вмешательством современного мышления. Тогда серия вопросов может быть продолжена. Сворачивается ли прошлое мышление полностью в каком-нибудь отдельном элементе созданного при его помощи материального источника, чтобы передаться последующему поколению? Если этого не происходит, то, дискретно ли мышление, связанное с художественной культурой? Если опереться на предположение о том, что эволюция направлена на нейропуть, на развитие мозга (К. Анохин, Т. Черниговская), то затрудняется прогнозирование вектора работы мышления в сложившихся условиях по отношению как к традициям, так и к модернизациям.  По сути, мы наблюдаем в этом процессе, возбудившем такое количество вопросов, необходимость углубления принципа преемственности. Под преемственностью мы понимаем объективную необходимость, непрерывную и прерывную, непосредственную и опосредованную, имеющую поступательный и инволюционный характер, связь, обеспечивающую трансляцию прошлых достижений культуры, создающие объективное существование человеческой культуры.

Однако развитие культуры вне движения к иному инновационному состоянию не мыслима. Огромную роль в культуре играет воображение. Дошкольное детство,  первые  годы  обучения  в школе, когда ведущей деятельностью   ребенка   остаётся   игра,   характеризуется   бурным развитием процессов воображения. Необходимый элемент игры – воображаемая ситуация, вводимая   при   помощи   слова  «как  будто»,   –   представляет свободное, не стесняемое правилами логики и требованиями правдоподобия, преобразование накопленного ребенком запаса представлений. Образ фантазий здесь выступает как программа игровой деятельности. Дающие богатую пищу воображению ролевые игры позволяют ребенку углублять и закреплять ценные качества личности, такие как: смелость, решительность, организованность, находчивость. Сопоставляя свое и чужое поведение в воображаемой ситуации с поведением представляемого     реального     персонажа,     ребенок     учится производить необходимые оценки и сравнения. Но жизнь постепенно отходит от игровых «методов». (Можно поспорить с авторами игровых концепций культуры: игра старше культуры?) В культуре реализуется рациональная парадигма организации жизни.

Однако воображение, имеющее исключительно важное значение для осуществления и организации деятельности, формируется в различных видах деятельности и затухает, когда личность перестает действовать. На  протяжении дошкольного детства происходит постепенное превращение воображения ребенка из деятельности, которая нуждается во внешней опоре (например: на игрушки), в самостоятельную внутреннюю деятельность, позволяющую осуществлять элементарное словесное (фантазирование текстов) и художественное творчество (рисунки, поделки).  Воображение ребёнка развивается в связи с усвоением речи, а следовательно, в процессе общения со взрослыми людьми. Речь позволяет детям представлять предмет, который они никогда до этого не видели, семантически определяя его. Показательно, что задержки развития воображения могут вести к отставанию, обеднению его внутреннего мира растущей личности.

Воображение как особый психический про­цесс помогает пониманию позиции собеседника другой националь­ной культуры в межличностном межнациональном общении через создание сопровождающегося мышлением видения данного процесса общения. Эта своеобразная образ­ная фантазия углубляется с помощью вербального (словесного: аудиального, визуального, кинестетического) и невербального (знакового, позиционного) мышления. На этом этапе создается копия обще­ния, так как само общение как бы прячется за высказывания, за знаки поведения. Требуется напряженная работа воображения, что­бы воссоздать реальное общение представителей разных нацио­нальных культур. Воображение в межнациональном общении тре­нируется, помогая знакам, символам в межнациональном общении обрести смысл. (Ведь смысл, обретаясь внутри, не принадлежит внешнему миру, а передается иносказательно.) Понима­ние собеседника иной национальной культуры приходит через про­зрение, когда содержание межнационального общения не противо­речит внутренним представлениям о мире обоих собеседников, когда национальность общающихся не ставит вопросы для понимания, а только наполняет общение колоритом, раскрашивает высказыва­ния, эмоционально поддерживает, т. е. вносит культурологи­ческий смысл. При этом существующие зёрна неприязни, возможного экстремизма не получают той почвы, которая помогла бы им взойти и развиться.

Воображение открывает путь для зарождения фантазии – с одной стороны, важного условия нормального развития личности человека, необходимостью для свободного выявления его творческих возможностей  в литературе и искусстве, в науке. Воображение  и способность фантазировать играют важную роль на ранних стадиях изучения научной проблемы и нередко ведет к замечательным догадками. С другой стороны, именно воображение ведёт к отрыву от действительности, от традиционного, к созданию инноваций как в науке, искусстве, так и в обществе.

Мерилом противоборства в личности неразрывной связи культур и потребности вообразить иное, желаемое, притягательное, официально закрытое, преодолевающее устоявшуюся связь, становится сохранение  и развитие личностного потенциала.

В современной литературе  выживаемость общественной цивилизации в целом напрямую связывается с необходимостью превращения творчества в доминанту общественного бытия. «Ницше мечтал о «сверхчеловеке» – мы же жаждем человека человечного» (А.Швейцер). Прав был Ф.Энгельс, заметивший, что «каждый щаг вперед на пути культуры был шагом к свободе» (Ф. Энгельс), к свободе от внешней необходимости трудиться только во имя того, чтобы есть, пить, одеваться, к труду как высшему наслаждению «игрой интеллектуальных и физических сил» (К.Маркс). Это «царство свободы» создает условия для развития человеческих сил. Самому человеку обрести свободу сложно,  для этого требуется подготовка его самосознания, его духовная готовность к обретению своей родовой сущности – способности к творчеству, и, следовательно, к напряженному духовному труду на основе развитого воображения, фантазии и профессионализма. От эпохи к эпохе расширяются горизонты человеческого духа, если общество ориентировано на создание условий для поддержания тех традиций,  которые помогают рождению самосознания свободного человека-творца на основе гармоничного соединения мудрости ума и мудрости сердца. Такие традиции универсально и целостно выражают содержание человеческой жизни, направленной на выявление богатства, созданного профессионалами в своем деле и передающегося от поколения к поколению. Быть профессионалом позволяют знание законов своей деятельности, позиция, обеспечивающая развитие, как отдельного индивида, так и человечества в целом. Многовековая история культуры с её огромным числом культурно-исторических свидетельств убеждает в том, что деятельность профессионала-творца, личности при всем многообразии её конкретно-исторических проявлений, в конечном счете, направлена на потенциальное преобразование характера и содержания общественных отношений. Более того эта деятельность личности, имея маятниковый поисковый характер, формирует в общественном самосознании актуально необходимые принципы и установки по отношению людей к миру, друг другу, а человека к самому себе и, в конечном счёте, как к личности.