Власова О.В. к.ю.н.,

доцент кафедры государственно-правовых дисциплин

юридического факультета Югорского государственного университета

 (г.Ханты-Мансийск)

 

Актуальные проблемы истории развития

института компенсации морального вреда в России

 

История свидетельствует, что впервые судебная защита чести и достоинства нашла отражение в российском гражданском законодательстве в 1961 г.[1] Вместе с тем правовой институт защиты чести имеет глубокие корни, он начал формироваться еще в древнерусском праве и развивался в уголовном законодательстве ХVIII в. Как отмечал В.О. Ключевский, установление ответственности за оскорбление словом «было первым опытом пробуждения в крещеном язычнике чувства уважения к нравственному достоинству личности человека»[2].

Один из наиболее значимых историко-правовых памятников — Русская Правда X–XI вв. — содержал в себе ряд норм, предусматривающих ответственность за причинение морального вреда[3]. Устав князя Ярослава (первая половина ХII в.) устанавливал наказание за вербальный акт[4]. Право на предъявление материального требования за оскорбление (бесчестье) сохранилось и в последующих правовых актах: в Судебниках 1497 и 1550 гг., в Соборном уложении 1649 г.[5] Таким образом, проблема защиты чести и достоинства человека в российском праве имеет давние истоки. Такая защита осуществлялась от оскорбления, виновные привлекались к уголовной ответственности в виде штрафов.

В общих правилах взыскания компенсации за личную обиду просуществовали до XVIII в. В начале ХVIII в. российский законодатель установил ответственность не только за оскорбление, но и за клевету (при Петре I были внесены дополнения в Воинский и Морской уставы)[6], а при Екатерине II издан манифест о поединках[7].

С середины XIX в. и до Октябрьской революции возмещение вреда в основном регулировалось законом от 21 марта 1851 г., содержащимся в X томе Свода законов Российской империи. Судебная защита от диффамационного деликта была возможна исключительно в рамках уголовного судопроизводства путем привлечения виновного к уголовной ответственности.

Длительное время по вопросу возмещения морального вреда велись дискуссии. Бурно обсуждался вопрос о допустимости и этичности компенсации причиненного нравственного страдания в денежной форме, причем многие придерживались точки зрения недопустимости такой компенсации. Так, противниками идеи компенсации морального вреда были П.Н. Гуссаковский, В.И. Синайский, Г.Ф. Шершеневич, Л.И. Петражицкий[8]. Последние, в частности, видели в этом институте антикультурное явление и считали, что деньги не способны дать удовлетворения всяким нравственным страданиям. По мнению Г.Ф. Шершеневича «личное оскорбление не допускает никакой имущественной оценки, потому что оно причиняет нравственный, а не имущественный вред, если только оно не отражается косвенно на материальных интересах, например, на кредите оскорбленного (т. Х, ч. I, ст. 670). Помимо последнего случая, личное оскорбление можно преследовать только в уголовном порядке, требуя наказания виновного. Но закон наш, рядом с уголовным удовлетворением, предоставляет на выбор потерпевшему право требовать в свою пользу платежа пени, являющейся остатком того времени, когда все наказания носили частный характер. Размер пени, или так называемого бесчестия, смотря по состоянию или званию обиженного и по особым отношениям обидчика к обиженному, не превышает 50 рублей. Преследование в гражданском порядке несовместимо с преследованием в уголовном. Здесь-то с наглядностью выступает нецелесообразность принципа возмещения так называемого нравственного вреда материальными средствами. Разве какой-нибудь порядочный человек позволит себе воспользоваться ст. 670 для того, чтобы ценой собственного достоинства получить мнимое возмещение? Разве закон этот не стоит препятствием на пути укрепления в каждом человеке уважения к личности, поддерживая в малосостоятельных лицах, например, лакеях при ресторанах, надежду «сорвать» некоторую сумму денег за поступки богатого купчика, которые должны были бы возбудить оскорбление нравственных чувств и заставить испытать именно нравственный вред. Отмена такого закона была бы крупным шагом вперед»[9].

В качестве возражения доводам Г.Ф. Шершеневича, апеллирующего к высшей морали и общественной нравственности, приведем слова известного сторонника развития института компенсации морального вреда С.А. Беляцкина: «Право рассчитано не на героев … а на среднего человека, со средними понятиями об этике и морали. С точки зрения обыкновенного человека вознаграждение выдается не за какое-то отчуждение духовных благ, а за причиненный этим благам урон, насколько он выразился во внешней форме лишений и страданий, за эти лишения и страдания»[10]. И далее: «Можно привести много казусов из ежедневной практики, когда необходимость считаться с нематериальным вредом бьет в глаза своей очевидностью, а отказ в присуждении потерпевшему вознаграждения претит элементарному чувству справедливости. Постоянное упорное игнорирование морального вреда и моральных интересов, равнодушное отношение к ним со стороны суда влекут за собой тот результат, что дается обильная пища досаде потерпевшего, чувство раздражения не находит выхода, растет ненужное озлобление, колеблется в массе уверенность в личном праве и в личном благе»[11]. За введение института компенсации морального вреда выступал и профессор И.А. Покровский[12].

Впервые попытка разрешить эту дискуссию была сделана в проекте Гражданского уложения 1905 г.[13], составители которого примкнули к сторонникам введения такой компенсации (ст. 1655, 2626, 2627) и указали на ее необходимость в случаях лишения свободы, телесных повреждений, нанесения оскорбления и т.п. Данный документ подвергся резкой критике в связи с сокращением круга явлений, подлежащих защите[14], но даже такое ограниченное применение компенсации морального вреда стало, на наш взгляд, большим шагом в развитии российского права.

В 1917 г. был разработан проект закона “Об обязательственном праве”. Он предусматривал возмещение нематериального вреда при телесном повреждении; при лишении свободы, даже если потерпевший не нес убытков (ст. 1201), при прелюбодеянии и обольщении (ст. 22); в случае неисполнения должником своих обязательств, при наличии умысла и грубой неосторожности. Но по объективным причинам его принятие оказалось невозможным.

В советский период законодательство знало лишь понятие имущественного вреда и не предусматривало компенсации морального вреда в денежной форме. Первый российский гражданский кодекс — ГК РСФСР[15], вступивший в действие с 1 января 1923 г., — вообще не содержал упоминания о нематериальных благах и судебной защите чести и достоинства. Предполагалось, что достаточным является право потерпевшего требовать наказания лица, причинившего ему своими действиями страдания, душевные переживания, в уголовном или административном порядке.

«Гражданский кодекс не знает нормы о денежной компенсации за нравственные переживания и т.п., тогда как в гражданском законодательстве многих буржуазных государств такого рода компенсация — “обычное явление”, “моральный вред лишен экономического содержания и не подлежит материальному возмещению”»[16].

Таким образом, денежное возмещение неимущественного вреда «как унижающее человеческое достоинство» советскому праву было не свойственно. В советском праве господствовала доктрина, суть которой заключалась в следующем: принцип компенсации морального вреда признавался классово чуждым социалистическому правосознанию, унижающим человеческое достоинство. Считалось, что личность советского человека пребывает на недосягаемой вершине и унижение ее чести, достоинства не может иметь денежного выражения. Невозможно измерить достоинство советского человека в «презренном металле»[17]. «Материальный вред, который может быть нанесен небогатым классам, вообще не имеет большого социального значения, тем важнее для них блага, составляющие их единственное состояние: жизнь, телесная неприкосновенность, здоровье, свобода, честь, в том числе и женская честь, рабочая сила, нравственность...»[18].

Немало внимания вопросу о возмещении морального вреда посвятил советский юрист Б. Утевский[19]. Формальным основанием решения вопроса о возмещении морального вреда он считал ст. 44 Уголовного кодекса 1926 г., предусматривавшую возложение на осужденного обязанности «загладить вред», а также ст. 403 Гражданского кодекса 1922 г., в соответствии с которой возмещению подлежит не только имущественный вред, но и «вред, причиненный личности», так как понятие личности охватывает духовную, моральную сферу человека[20].

В советской России честь и достоинство длительное время находились вне действия гражданско-правовой судебной защиты, и только в 1961 г., благодаря усилиям таких известных советских правоведов, как О.С. Иоффе, П.Ф. Елисейкин, И.С. Ной, в Основы гражданского законодательства была введена статья о защите чести и достоинства[21].

Гражданский кодекс РСФСР 1964 г. также содержал ст. 7 под названием «Защита чести и достоинства»[22].

Вопросы судебной защиты чести и достоинства находились в поле зрения Верховного Суда СССР[23].

Большую роль в вопросе защиты чести и достоинства личности сыграло принятие Конституции СССР 7 октября 1977 г., — впервые в истории нашего государства право граждан СССР на судебную защиту было возведено в ранг конституционной нормы (ч. 2 ст. 57)[24].

Впервые возможность компенсации морального вреда в материальном виде была установлена Законом СССР от 12 июня 1990 г. «О печати и других средствах массовой информации»[25]. Это в полной мере можно назвать исторически значимым событием в области защиты права на честь и достоинство. Отметим, что в данном Законе не было раскрыто содержание понятия «моральный вред». Сделано это было лишь в принятых 31 мая 1991 г. Основах гражданского законодательства Союза ССР и республик, где моральный вред определялся как «физические или нравственные страдания»[26].

18 августа 1992 г. Пленум Верховного Суда РФ принял постановление «О некоторых вопросах, возникших при рассмотрении судами дел о защите чести и достоинства граждан и организаций»[27], которое подвергалось ревизии в 1993 г.[28], затем в 1995 г.[29]

Сегодня, в связи с тем, что Россия стала членом Совета Европы, подписала Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод, назрела необходимость ревизии этого документа. Так, 24 февраля 2005 г. появилась новая редакция постановления Пленума Верховного Суда РФ[30], российские суды получили более ясную трактовку применения норм Гражданского кодекса о защите чести, достоинства в контексте новых международных обязательств Российской Федерации.

В соответствии с Конституцией РФ достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его умаления (ст. 21). Никакие события в государстве, никакие обстоятельства, даже чрезвычайные, не могут служить оправданием унижения человеческого достоинства. На ст. 21 Основного Закона не распространяются ограничения конституционных прав и свобод, предусмотренные ч. 3 ст. 55, ибо ни чрезвычайное, ни военное положение не оправдывают унижение человеческого достоинства[31].

Право на непосредственную судебную защиту чести и достоинства как важнейших ценностей реализуется двумя способами: посредством предъявления иска в гражданском судопроизводстве (ст. 152 ГК РФ), путем привлечения к уголовной ответственности за клевету (ст. 129 УК РФ) и за оскорбление (ст. 130 УК РФ). В этих случаях честь и достоинство, деловая репутация и доброе имя являются непосредственными объектами посягательств. В частности, уголовная ответственность за посягательство на эти блага регламентируется в гл. 17 Уголовного кодекса РФ. Умышленное опорочение, унижение чести и достоинства другого человека при наличии предусмотренных в ст. 129 и 130 УК РФ признаков является преступлением и квалифицируется как клевета или оскорбление.

 


[1] См. ст. 7 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик (Ведомости ВС СССР. 1961. № 50. Ст. 525).

 

[2] Ключевский В.О. Соч.: В 9 т. / Под ред. В.Л. Янина. М., 1987. Т. 1. С. 255.

 

[3] См.: Политическая история России: Хрестоматия / Сост. В.И. Коваленко, А.Н. Медушевский, Е.Н. Мощелков. М., 1995. С. 9–18.

 

[4] См.: Российское законодательство X–XX веков: В 9 т. Т. 1: Законодательство Древней Руси. М., 1984. С. 169.

 

[5] См.: Судебники XV–XVI вв. М., 1952. С. 141–147.

 

[6] См.: Российское законодательство Х–ХХ веков: В 9 т. Т. 4: Законодательство периода становления абсолютизма. М., 1986. С. 354–355.

 

[7] См.: Хрестоматия по истории государства и права России / Сост. Ю.П. Титов. М., 1999. С. 189.

 

[8] См., например: Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права (по изданию 1907 г.). М., 1995; Гуссаковский П.Н. Вознаграждение за вред // Журнал Министерства юстиции. 1912. № 8. С. 60; Петражицкий Л.И. Возмещение нематериального вреда с точки зрения социальной политики // Право. 1990. № 11, 12, 15, 16.

 

[9] Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. С. 402.

 

[10] Беляцкин С.А. Возмещение морального (неимущественного) вреда (по изданию 1913 г.). СПб., 1996. С. 48.

 

[11] Там же. С. 50.

 

[12] См.: Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. 1917. М., 1998.

 

[13] Данный документ так и остался проектом.

 

[14] См.: Беляцкин С.А. Указ. соч. С. 68–69.

 

[15] ГК РСФСР был принят 3 октября 1922 г. на 4-й сессии ВЦИК 9-го созыва (см.: Гражданский кодекс. Официальный текст с изменениями на 1 августа 1948 г. и с приложением постатейно систематизированных материалов. М., 1948).

 

[16] Смирнов В.Т., Собчак А.А. Общее учение о деликтных обязательствах. Л., 1983. С. 44.

 

[17] См.: Зейц А. Возмещение морального вреда по советскому праву // Еженедельник советской юстиции. 1927. № 47. С. 146.

 

[18] Менгер А. Гражданское право и неимущие классы населения. М., 1968. С. 168. Г.Ф. Шершеневич также рассматривал компенсацию морального вреда как безнравственный акт: «Переложение морального вреда на деньги есть результат буржуазного духа, который оценивает все на деньги, который считает все продажным» (Шершеневич Г.Ф. Общая теория права: Учебное пособие (по изданию 1910–1912 гг.). М., 1995. Т. 2. С. 263). Однако правы, на наш взгляд, ученые, которые считают, что деньги в данном случае рассматриваются не в качестве эквивалента перенесенных страданий, а в качестве источника положительных эмоций, способных полностью или частично погасить негативный эффект, принесенный психике человека в результате нарушения его прав (см. подробнее: Карномазов А.И. Нематериальные блага, личные неимущественные права и компенсация морального вреда // Государство и право: вопросы методологии, теории и практики функционирования / Под ред. А.А. Напреенко. Самара, 2001. С. 248–249).

 

[19] См., например: Утевский Б. Возмещение неимущественного вреда как мера социальной защиты // Еженедельник советской юстиции. 1927. № 35. С. 1083–1084; Он же. Возмещение неимущественного вреда // Революционная законность. 1926. № 9. С. 12.

 

[20] Цит. по: Букалова О. Возмещение морального вреда. Донецк, 2001. С. 7.

 

[21] См. ст. 7 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик, принятых Верховным Советом СССР 8 декабря 1961 г. и введенных в действие с 1 мая 1962 г. (Ведомости ВС СССР. 1961. № 50. Ст. 525).

 

[22] См.: Ведомости ВС РСФСР. 1964. № 24. Ст. 406.

 

[23] См.: Постановление Пленума № 11 «О применении в судебной практике статьи 7 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик о защите чести и достоинства граждан и организаций» // Бюллетень ВС СССР. 1972. № 1.

 

[24] См.: Конституция СССР: Политико-правовой комментарий. М., 1982.

 

[25] См.: Ведомости ВС СССР. 1990. № 26. Ст. 492.

 

[26] См.: Там же. 1991. № 26. Ст. 733.

 

[27] См.: Бюллетень ВС РФ. 1992. № 11.

 

[28] См.: Там же. 1994. № 3.

 

[29] См.: Там же. 1995. № 7.

 

[30] Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 24 февраля 2005 г. №3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц» // Бюллетень ВС РФ. 2005. № 4.

 

[31] Ранее действовавший Закон от 30 мая 2001 г. «О чрезвычайном положении» прямо упоминал о запрете ограничения данного права, ФКЗ «О чрезвычайном положении» не содержит такого положения (см.: СЗ РФ. 2001. № 23. Ст. 2277).