Киприянова Н.В.

Владимирский Государственный университет

Попытка диалога власти и общества: депутатские наказы в Уложенную комиссию 1767 г.

В 1767 г. начала работу Комиссия для составления проекта нового Уложения. Она была призвана помочь правительству выявить «умоначертания народа». Сама императрица предполагала с помощью разработанных комиссией законов навести порядок в стране, ликвидировать «великое помешательство в суде и расправе, следовательно, и в правосудии».[1] Комиссия должна была, прежде всего, рассмотреть наказы от разных сословий, привезенные депутатами. Что хотела услышать Екатерина II от своих подданных, что предполагала и могла услышать – это предмет отдельного разговора. Сам факт созыва комиссии, выяснение мнения населения свидетельствуют о попытке диалога между верховной властью и обществом. Некоторые аспекты этого диалога с купечеством, формирование его правосознания и рассматриваются в данной работе. Правосознание, особенно в ситуациях конфликта с законом, позволяет реально представить степень взаимного доверия власти и общества.

Выборы депутатов в Уложенную комиссию от городского населения регламентировались специальным указом, содержащим подробнейший обряд выборов: сначала избирателей приводили к присяге в церкви,[2] затем они в определенном порядке под предводительством головы шли в приказную избу и с «чинностию» рассаживались вдоль стен на лавки. Каждому избирателю выдавался шарик, который надо было при голосовании опустить в специальный ящик, разделенный перегородкой на две части: «выбираю – не выбираю». По каждой фамилии голосование проводилось отдельно: подсчитывались шарики и записывалось количество баллов; набравший большее число баллов и становился депутатом. Далее законом предписывалось избирателям поздравить избранного, а ему в ответ поблагодарить избирателей.

Такая скурпулезнейшая регламентация относительно несложной процедуры (вплоть до поклонов и поздравлений) позволяет сделать как минимум три предположения: 1. здесь отразилась характерная для начала Нового времени вера во всесилие закона, представления о регулярном государстве с его детальной регламентацией всей жизни общества; 2. верховная власть считала граждан неспособными провести выборы, если законодательно не расписать буквально каждый шаг; 3. верховная власть опасалась «ненужной» инициативы, которая могла бы привести к непредсказуемым результатам. Каждая из рассмотренных ситуаций предполагает элемент недоверия власти к обществу.

Выборы в городе осуществлялись на основе имущественного ценза. Избирать и быть избранным мог любой хозяин, имеющий в городе «дом, дом и торг, или дом и ремесло, или дом и промысел» вне зависимости от сословной принадлежности. При этом избираемые должны быть «не банкрутные», «в явных пороках не бывалые, добрые совести и незазорного поведения».[3]

Законом определялись и «выгоды депутатские». На всю жизнь депутат, «в какое бы не впал прегрешение», освобождался от смертной казни, пыток, телесного наказания, его имение не подлежало конфискации (допускалась конфискация за долги).

Важнейшей особенностью процедуры выборов являлась независимость их от коронной администрации: губернаторам и воеводам «к тем выборам ни под каким видом не приступать и ни чем не мешаться».[4] И действительно, губернаторы в определенном смысле «не мешались». В этом плане показательны выборы в г. Гороховце.

В марте 1767 г. депутатом от Гороховца был избран большинством голосов И.Я.Молявинский. Как и было положено, после выборов он явился в Сенат, где был зарегистрирован в качестве депутата. Однако впоследствии выяснилось, что И.Молявинский много лет жил в Москве «в услужении», дома и промыслов в г.Гороховце не имел.

По представлению губернатора Сенат выборы Молявинского отменил, а городскому главе Е.Судоплатов предписал вынести выговор и назначить новые выборы. Судоплатов, тем не менее, новые выборы произвести отказался. В результате Сенату, видимо, надоели эти бесконечные разбирательства, и в октябре 1767 г. кандидатура Молявинского была утверждена повторно.[5]

Таким образом, городской голова считал возможным просто проигнорировать распоряжения Сената, явно нарушая закон.

Аналогичная ситуация сложилась и в Борисоглебской слободе. Там также был избран депутатом купец, давно уже в самой слободе не проживавший и уехавший в Выборг. И.Дитятин, изучавший деятельность Уложенной комиссии, полагал, что борисоглебцы просто решили насолить «отщепенцу», т.к. смотрели на комиссию как на новую государственную повинность, отрывавшую их от собственных торгов и промыслов. Сенат, несмотря на поданную избранным депутатом жалобу, также признал выборы действительными, не задумываясь о нарушении закона.[6] Сам купец в работе комиссии участвовать не хотел.

Эти примеры свидетельствуют, что верховная власть была заинтересована прежде всего в прибытии депутатов и начале работы комиссии, а насколько соблюдены были все формальности при избрании, хотят ли сами депутаты участвовать в работе комиссии – вопрос второстепенный.

Требования купечества, изложенные в городских наказах, очень выразительно отражают представления купцов о роли и функциях верховной власти. В своих наказах купцы выдвинули свыше семидесяти предложений (не считая местных и очень мелких).[7] Разумеется, в рамках данной работы не может быть и речи о тщательном анализе всего комплекса заявленных вопросов.[8] Основные требования касались организации профессиональной деятельности (кредитование, обустройство пристаней и складов, регулирование цен, ликвидация конкуренции со стороны разночинцев, крестьян, дворянства, использование крепостных на вспомогательных работах и т.д.), повышение социального статуса (отмена подушной подати, рекрутской повинности, увеличение штрафа за «бесчестье», право носить шпагу и иметь конный выезд и т.д.), организация местного управления и сословного суда (выборы в ратуши и магистраты, решение спорных вопросов, взыскание долгов, словесный суд и т.д.). Безусловно, решение столь принципиальных проблем зависело от коронной власти, купцы лишь предлагали наиболее приемлемые (с их точки зрения) варианты решения. Одновременно целая серия предложений свидетельствует об определенной ограниченности и даже наивности правосознания. Например, пусть матушка-императрица издаст указ, чтобы каждый купец вел приходо-расходную книгу, как это делают купцы в Европе. Совершенно абсурдным выглядит требование запретить крестьянам спаивать купцов и «по тому их слабому состоянию» брать подложные векселя за якобы купленные товары.[9] Надо полагать, от издания подобного указа купцы не станут трезвенниками. Из этого же ряда – предложение возмещения за увечья «рана за рану … не исключая дворян»[10] - совсем в духе Русской правды князя Ярослава Мудрого.

Разумеется, приведенные примеры нельзя абсолютизировать. Вместе с тем, вполне определенно можно отметить, что отношение к власти и закону со стороны купечества было весьма избирательным. Безусловно, государство обязано гарантировать защиту корпоративных интересов купцов, обеспечивать нормальное функционирование их торгово-предпринимательской деятельности. Однако мелочная регламентация неизбежно сковывает инициативу, заставляет постоянно оглядываться на различные постановления и распоряжения, что снижает эффективность самого предпринимательства. Специфика диалога государственной власти с купечеством в XVIII в. состояла в поиске компромисса между между интересами обеих сторон.

---

[1] ПСЗ. Т. XVII, № 12801.

[2] Об этом должно было быть специальное донесение воевод. Когда в рапорте Юрьев-Польской провинциальной канцелярии это обстоятельство было упущено, губернатор потребовал дополнительного донесения.

[3] ПСЗ. Т. XVII, № 12801.

[4] ПСЗ. Т. XV, № 11335.

[5] Липинский М.А. Новые данные для истории Екатерининской комиссии о сочинении проекта нового Уложения. // ЖМНП. – 1887. № 6. С. 239-287.

[6] Дитятин И. Екатериненская комиссия 1767 года «О сочинении проекта нового Уложения». // Юридический вестник. – 1879. № 3. С.288.

[7] Городские депутатские наказы в Уложенную комиссию 1767 г. опубликованы в сборниках РИО: СПб., 1894. Т. 93; 1900. Т. 107; 1907. Т. 123; 1911. Т. 134; 1914. Т. 144; Петроград, 1915. Т. 147. – всего 209 населенных пунктов.

[8] В разное время вопрос о городских наказах рассматривали: Дитятин И. Указ.соч. С. 269-303; Кизеветтер А.А. Происхождение городских депутатских наказов в Екатерининскую комиссию1767 г. // Кизеветтер А.А. Исторические очерки. М., 1912. С. 242-263; Демкин А.В. Купеческие наказы 1767 г. в Уложенную комиссию. // Предпринимательство в России. XVI – середина XIX вв. М., 1997. С. 219-230; Покровская И.М. Наказы от городов Сибири в Уложенную комиссию 1767 г. как исторический источник. // Археологический ежегодник 1961. М., 1962. С. 82-98; Вознесенский С.В. Городские депутатские наказы в Екатерининскую комиссию 1767 г. // ЖМНП. СПб., 1909. № 11-12. С. 89-119, 241-284 и др.

[9] РГАДА. Ф. 342, оп. 1, д. 96, ч. 3, л.30.

[10] Там же, Ф. 342, оп. 1, д. 96, ч. 2, л.140 об.