Филатова В. А.

аспирантка Горловского государственного

педагогического института иностранных языков

ИГРА В КАЛАМБУРЫ В «ЗАПИСКАХ» Н. ДУРОВОЙ

Каламбур – это вид языковой игры, основанный на объединении в одном тексте разных значений одного слова или разных слов, тождественных или сходных по звучанию. Исходя из этого определения, каламбур может быть построен на многозначности слова или всех типах омонимов.

Л. А. Булаховский отмечал, что «пристрастие к каламбуру и лучшие образцы его» характеризуют нескольких поэтов начала ХIХ века. Среди них – А. Пушкин, П. Вяземский, Е. Баратынский, Д. Давыдов, М. Лермонтов [1, c. 419]. В. В. Виноградов выделяет Н. Гоголя, который «для сатирического обличения и разоблачения изображаемой социальной среды прибегал к каламбурному обнажению самых важных, основных для её миропонимания слов и терминов» [2, c. 238].

Каламбуры в «Записках кавалерист-девицы» Надежды Дуровой построены на многозначности слов и на омонимичном звучании.

Например, Дурова вспоминает, как однажды, приехав в селение, где их эскадрону была назначена днёвка, первым она увидела вахмистра «в одной рубахе, привязанного у крыльца» [3, c. 512]. Привязав свою лошадь, кавалерист-девица обратилась к узнику: «За что тебя привязали?». «Ведь вы видите, что за руки», – отвечал он грубо» [3, c. 512]. Каламбур, построенный на омонимичном звучании словосочетания «за что?» (наказание, провинность/ часть тела), а комический эффект каламбура заключается в смысловом контрасте одинаково звучащих слов.

Далее, в записках Дуровой есть глава, посвящённая фуражировке, где она описывает, как военные собирали овёс у населения в Польше. В одном из домов, ответ Дуровой, основанный на игре слов, расположил к ней помещика и позволил весело провести время в его доме в качестве гостя. «Ну, если я не дам под расписку вашу овса, что тогда?», – спросил Дурову поляк, имея в виду печальные для него последствия. «Тогда у меня не будет его», – ответила она [3, c. 460].

Принцип каламбурного столкновения двух разных значений слова «шведы» в двух языка, польском и русском, использован для создания комического эффекта. Во время обеда в доме униатского священника, хозяйка дома, узнав, что бабка Дуровой по отцовской линии была шведкой, стала хвалить шведов за их храбрость, правоту, твёрдость. В это время, подали любимое блюдо хозяина дома – «гречневую кашу, облитую сверху салом и усыпанную выжаренными кусочками этого же самого сала» [3, с. 449]. В Польше это блюдо называют «шведами». Священник, которому не нравилось поведение жены, кокетничавшей с молодым уланом, схватил блюдо, «поставил его перед собою и с исступлением стал бить ложкою по этим безвинным кусочкам, приговаривая: «Не люблю шведов! не люблю шведов!» [3, с. 449].

Ещё один пример каламбура в записках Дуровой построен на омофонии, т.е. на одинаковом звучании слов, имеющих различное написание и лексическое значение. В данном примере игра слов основана на созвучии русских и французских слов. Однажды Дурова стала свидетелем сцены наказания майором улана-француза. Француз Бозье, которого майор бил палкой, простирая руки к небу, кричал: «O mon Dieu! O mon Dieu!». «Я тебе дам, каналья, медю, медю!» – говорил К***, стараясь принять сердитый вид, к которому, однако ж, комическое лицо его было несродно…» [3, c. 551].

Первая часть записок Дуровой заканчивается разговором военных о неожиданном приказе «выступить в двадцать четыре часа!» [3, c. 446] после весёлого времяпровождения, когда в ушах раздавался «…звук последнего котильона». «А вот теперь начнём котильон, которого фигуры будут, по-видимому, довольно трудны…» [3, с. 447]. Каламбур, построенный на сходности значений слова «фигура», т.е. «положение, принимаемое кем-чем-нибудь при исполнении чего-нибудь в движении» (Ожегов), и «котильон», т.е. старинный танец кадриль, фигуры которой перемежаются вальсом, полькой и другими танцами.

Играет словами Н. Дурова не только в диалогах, но и в описаниях. Например, каламбур, в котором обыгрывается сходство в звучании и частичном совпадении морфемного состава слов, т.н. парономазия. Описывая молодую майоршу, которая после замужества изменилась до неузнаваемости, «выросла и потолстела», Дурова называет её богатырём Добрынею [3, c. 549]. При этом она добавляет, что муж, восхищаясь её ростом и полнотою, «говорит всем, кто хочет его слушать: «Моя Сашенька раздобрела!» [3, c. 549].

Обыгрывается в записках Дуровой и ироническое выражение, ставшее крылатым и популярным уже в конце XVIII века – «строить воздушные замки». Так, вспоминая времяпровождение в 1813 году, Дурова пишет: «…возвращаюсь домой часа на два, чтоб написать несколько строк, полежать, помечтать, настроить воздушных замков, опять разломать их…» [3, c. 509]. Игра слов, построенная на противопоставлении антонимов «ломать-строить». Строить воздушные замки, т.е. предаваться пустым, ни на чём не основанным мечтаниям. Разломать мечты – невозможно.

Каламбур – это шутка, т.е. остроумное высказывание, основанная на контрастном значении слов. Записки Дуровой есть свидетельство того, что военные шутили в самых тяжёлых ситуациях.

Тонкие смысловые оттенки слова, его звуковые переклички с другими словами сходными по смыслу, сопоставление прямого и переносного значений слова, ироническое сплетение смыслов – всё это было использовано Надеждой Дуровой для художественно-изобразителных целей.

Литература:

1. Булаховский Л.А. Русский литературный язык первой половины XIX века / Леонид Арсеньевич Булаховский . – Изд-во Киевского гос. ун-та им Т. Г. Шевченко, 1957. – 492 с.

2. Виноградов В. В. О языке художественной литературы / В. В. Виноградов. – М. : Гос. изд-во худ. лит., 1959. – 642 с.

3. Давыдов Д. В. Стихотворения. Проза. Дурова Н. А. Записки кавалерист-девицы. – М. : Правда, 1987. – 649 с.