Д.п.н., проф. Жеребило Т.В.
Ингушский государственный
университет, Россия
Общеизвестно, что целостное понимание сущности языка возможно при таком подходе,
когда учитывается триединство мира,
человека и языка.
Теория, постулируемая обозначенным
системным подходом, сложилась к началу ХХ века на базе синтезирующих концепций
И.Г. Гердера, В. Гумбольдта, А.А. Потебни, И.А. Бодуэна де Куртенэ, вобравши в
себя достижения философской и лингвистической мысли за период, который мы
привыкли считать достаточно продолжительным, подразделяя его при этом на целые
эпохи, – промежуток времени примерно в 2,5 тыс. лет. Синтетизм этой теории
подтверждается наличием полярных – аспектирующих концепций А. Шлейхера, Г.
Пауля, Ф. де Соссюра. Признав наличие в истории языкознания и в современной
лингвистике синтезирующих и аспектирующих теорий, концепций, принципов,
методов, можно было бы поставить точку в разработке эволюции теории языка,
сославшись, к примеру, на работы Л.Г. Зубковой как основополагающие по данной
проблеме. [7; 8; 9; 10]. Однако идеи содержательного
синтеза по-прежнему остаются актуальными
для современного этапа развития лингвистики. Начало XXI века ознаменовалось интенсивным развитием
когнитивно-прагматической парадигмы, возвращением уже на новом этапе к
проблемам лингвофилософии, герменевтики, развитием лингвоаксиологии,
эпистемологии текста, расширением предмета лингвистического изучения,
вызванного внутренней логикой развития теории языка, а также «активным
вторжением логики, психологии, социологии, этнографии и других дисциплин в
традиционные сферы интересов языковедения». [11, 5].
Новизна решения поставленных вопросов заключается во введении
нами в «синтетическую» теоретико-методологическую парадигму современной
лингвистики и таких единиц лингвистического и лингводидактического описания
языка, как функционально-стилистический
инвариант языковой системы и его модификации. [2; 3; 4; 5; 6].
Понятие инвариантности – одно из
основополагающих интердисциплинарных понятий, позволяющее извлекать «из потока
вариаций относительно инвариантные сущности» в ряде наук: лингвистике,
математике, физике, биологии. Обращение к инвариантному и вариативному,
заложенным в одной и той же структуре и имплицирующим друг друга, восходит к
70-м гг. XIX в. и продолжает оставаться актуальным в научных исследованиях XX-XХI вв. Проблемами
соотношения инвариантного/вариантного занимался целый ряд ученых:А.Х. Востоков,
К.С. Аксаков, Н.П. Некрасов, А.М. Пешковский, Ф.Ф.Фортунатов, А.А. Шахматов,
Н.С. Трубецкой, Е. Курилович, Р.О. Якобсон, С.И. Карцевский, Л. Ельмслев, В.Г.
Адмони, Дж. Лакофф, А.В. Бондарко, Перцов Н.В. и др. В частности, в работе Н.В. Перцова решается ряд принципиально важных вопросов: а) какие языковые
феномены могут охватываться теорией инвариантности? б) соотношение сильной и
слабой ипостасей инварианта; в) вопрос о проявлении инварианта в особой
синтаксической и лексической обстановке и др. [14].
Сегодня стало уже общепризнанным то, что
понятие инвариантности в лингвистике связано с фундаментальным теоретическим
утверждением – законом совмещения, основанном на совмещении первичных функций
языковых знаков, в результате чего возникает вторичная функция, являющаяся вариативной
по отношению к первичной функции. Подобное утверждение не лишено изрядной доли
полемичности, поэтому обратимся вначале к пониманию инвариантности в
методологическом смысле.
Понятие инвариантности стало одним из важнейших в
математике в 1872 году после
публикации Клеином программы объединения законов
геометрии. Наибольшей популярности идея инвариантного достигла в тот период,
когда в 1916 году был сформулирован закон относительности в книге Эйнштейна. В
лингвистике также активизируется разработка идей инвариантности в связи с
появлением в 1916 году знаменитого
курса лекций Ф. де Соссюра. И, конечно же, одна из самых гармоничных
лингвистических теорий инвариантности принадлежит Роману Якобсону.
Сущность понятия инвариантности представляется в более ясном виде в следующем определении:
«Инвариантность – это неизменяемость среди изменений, устойчивость в мире
неустойчивости, прочность конфигураций, остающихся одними и теми же вопреки
натиску бесчисленных трансформаций» [17]. Несмотря на то, что эта трактовка самодостаточна, в определении заложены два
прямо противоположных суждения:
во-первых, инвариантность связывается с «общим значением»; во-вторых, инвариант
тяготеет к первоначальному варианту, иначе к первичной функции, остающейся
неизменной, «вопреки натиску бесчисленных трансформаций», в отличие от
модификаций, которые являются вариантами, связанными с вторичными функциями. Однако
развитие представлений об иррациональных структурах в языке, рассмотрение языка
как превращенной формы подводит исследователей к объяснению инварианта как
первичной функции, относительно его вторичных функций.
У С. Шаумяна определение лингвистического
инварианта выводится из закона иерархии функций языкового знака. «Первичные
синтаксические функции частей речи определяются через синтаксические оппозиции
в соединении с законом максимального различия», в соответствии с которым
«только те синтаксические оппозиции между частями речи имеют диагностическую
силу, которые недвусмысленно характеризуют различие между первичными
синтаксическими функциями частей речи». [16, 209]. Например, максимальное
различие между существительным и глаголом имеет место в синтаксической группе
«существительное + личная форма глагола». В этой оппозиции существительное
недвусмысленно функционирует в качестве субъекта, а глагол – в качестве
предиката. Если же в этой группе существительное употребляется в косвенном
падеже, то это означает, что оно выполняет вторичную функцию, являющуюся
вариативной по отношению к первичной – инвариантной.
Несмотря на прямо противоположные точки
зрения в понимании лингвистического инварианта, в истории языкознания можно
выявить несколько этапов исканий, связанных с решением проблемы инвариантности.
Два из них были в свое время выделены Р.О. Якобсоном: 1) разработка фонемы как
инварианта в плоскости звуковых вариаций; 2) установление и истолкование
грамматических вариантов. Особенности третьего этапа, на наш взгляд, наиболее
полно охарактеризованы в работах А.В. Бондарко: последовательная ориентация на
связь системы языка и системы речи, исполнения и компетенции, стремление к
гармонии в лингвистической теории, охватывающей комплекс аспектов структуры и
функций. Мы выделяем четвертый этап в
использовании теории инвариантности, связанный с развитием постмодернистских
идей и активизацией исследований, нацеленных на синтез антропоцентричной
традиции, адекватно адаптировавшей идеи и методы науки о языке к человеческим
возможностям, и системоцентричного модерна, занимавшего умы на протяжении всего
XX века и разработавшего круг задач, предполагающий детальную, полную и
непротиворечивую рефлексию языковой системы. А это означает, что любой
постмодернистский конструкт, разработанный с учетом инвариантно-вариативного
устройства языковой системы и реабилитирующий традицию, может быть лишь
прагматическим, и, следовательно,
сбалансированным, приспособленным к решению целого ряда задач, в частности, к
адекватному описанию языковых значений, форм, функций.
Инвариант трактуется в современной лингвистике как «абстрактное обозначение одной и той же
сущности (напр., одной и той же единицы) в отвлечении от ее конкретных
модификаций – вариантов» [12, 81]. Как правило, инвариант рассматривается во
взаимосвязи с вариантом. В таком случае, если термин вариант характеризует способ существования и функционирования
единиц языка и системы в целом, то инвариант
будет отражать сущностные свойства
языковой системы. По сути это ядерная структура, «распределённая» по всему языковому континууму. Наряду с вариантностью,
инвариантность выступает как одно из фундаментальных свойств языковой системы, прогнозируя появление двух
рядов единиц, находящихся, с
одной стороны, в оппозиции, с другой стороны, – в тесной взаимосвязи: например, фонема,
морфема, лексема и соответственно фон,
или аллофон, морф, или алломорф, лекса, или аллолекса.
Обычно в эти ряды мы вводим все единицы,
начиная от звука и буквы и заканчивая функциональными стилями, стилистически
дифференцированными текстами: фонема –
фон (фона), аллофон, звук; морфема – морф (морфа), алломорф; лексема – лекса,
аллолекса, лексико-семантический вариант; графема – графа; слово – словоформа;
структурная схема словосочетания – словосочетание; структурная схема
предложения – предложение; инвариант функционального стиля – функциональный
стиль; информационная модель функционального стиля; инвариант текста – текст,
информационная модель текста; инвариант коммуникативного качества –
коммуникативное качество речи; функционально-стилистический инвариант системы
словообразования – информационная модель словообразовательного типа.
При этом мы учитываем, что существуют
инварианты разных степеней абстрактности. Например,
функционально-стилистический инвариант системы языка модифицируется то как функционально-стилистический инвариант
коммуникативного качества речи, то как функционально-стилистический инвариант
системы словообразовании. Функционально-стилистический
инвариант текста, в свою очередь,
предстаёт то как инвариант описания, то как инвариант
повествования, то как инвариант рассуждения. Далее прослеживается наиболее тонкое ветвление: функционально-стилистический инвариант описания модифицируется с
помощью информационных моделей портрета, пейзажа, интерьера и т.п. [ 2; 3; 4;
5; 6]
«В понятии инварианта отображены общие
свойства класса объектов, образуемого вариантами. Сам инвариант не существует
как отдельный объект, это не представитель класса, не эталон, не «образцовый
вариант». Инвариант – сокращенное название класса относительно однородных
объектов. Как название инвариант имеет словесную форму существования. Каждый
вариант – объект, принадлежащий данному инвариантному ряду, несет в себе
инвариантные свойства, присущие каждому члену этого ряда, и может быть оценен
как представитель данного класса [12, 81].
В связи с определением инварианта
возникает вопрос, возможен ли инвариант
в речи и в языке одновременно
или он является единицей языковой системы? В.М. Солнцев, ссылаясь на восходящий
к Ф. де Соссюру принцип линейности речи, согласно которому в речевой цепи на
одно место может претендовать один экземпляр – вариант языковой единицы,
считает, что речи не свойственны инвариантные единицы. При этом он указывает на
распространенное мнение, согласно которому язык состоит из инвариантов. По
мнению В.М. Солнцева, язык не может состоять из одних абстракций. Поскольку он
является средством общения, то он состоит из конкретных, вариантных единиц и из
единиц абстрактных – инвариантных.
Следует признать, что подобная языковая асимметрия:
речь = варианты: язык = варианты +
инварианты – вполне может иметь место. Однако, учитывая то, что одна и та
же единица, зафиксирована ли она в речевом потоке или в языковой системе,
является носителем как вариативных, так и инвариантных свойств, мы склонны предполагать,
что в приведенном выше отношении прослеживается симметрия: речь = варианты +
инварианты: язык = варианты + инварианты.
Такое отношение может наблюдаться в двух
случаях: 1) если язык и речь совпадают (такая точка зрения в языкознании
известна); 2) если предположить, что в речи мы имеем дело с инвариантами
первого уровня абстракции, а в языке – с инвариантами более высокого уровня
абстракции (хотя, например, инвариант текста отражает достаточно высокий
уровень абстракции при том, что текст
как единица стоит гораздо ближе к члену дихотомии речь, нежели к понятию язык).
По крайней мере, вопрос об инвариантах в языке и речи пока остается открытым,
хотя существует ряд разделов в
лингвистике, для которых понятие инвариантности имеет принципиальное значение.
Так, в процессе лингвистического и
лингводидактического эксперимента нами
был разработан функционально-стилистический инвариант
языковой системы, нашедший применение в решении проблем общего языкознания, в
исследованиях по стилистике, культуре речи, лингвистике текста, в сопоставительных
исследованиях, в теории и практике составления словарей, в теории и методике преподавания русского
языка. На наш взгляд, функционально-стилистический инвариант – это
структура с типовым набором компонентов, синтезирующая в себе однородные объекты:
информационные модели функциональных стилей (в стилистике), модели
коммуникативных качеств речи (в культуре речи), информационные модели текстов
(в лингвостилистике текста), схемы и
модели СТ (в словообразовании). При этом соблюдается своеобразная рядность. У каждого
ряда однородных объектов – свой особый инвариант, отражающий особенности
той или иной подсистемы. Функционально-стилистический инвариант может иметь
вербальную форму выражения, представленную различными схемами, моделями,
образцами. Инвариант в лингвостилистике выражен при помощи схемы
функционального стиля, отражающей типовые отношения в его структуре. Принцип ее
(схемы) построения вытекает из того общего, инвариантного, что заложено в
каждом функциональном стиле. Например, схема стиля включает следующие компоненты:
типовую ситуацию общения; стилевые черты, формирующие стилевую структуру текста; функционально обусловленный набор языковых средств, с помощью которых создаётся текст соответствующего стиля.
Схема стиля
модифицируется в виде информационных моделей функциональных стилей: научного,
публицистического, официально-делового, художественного, разговорного.
Так, для информационной модели газетно-публицистического стиля характерны
следующие модификации названных
выше компонентов: I. Типовая ситуация общения: 1) особый тип коммуникации – дистантный, ретиальный
дискурс: передача сообщения индивидуально-коллективным субъектом массовому
рассредоточенному адресату, неизвестному и неопределенному количественно
получателю информации; обусловленность коммуникации социокультурной ситуацией и
возможность вызывать изменение этой ситуации;2) основные функции
газетно-публицистического стиля: а) информационная; б) комментарийно-оценочная;
в) познавательно-просветительная; г) воздействующая; д) гедонистическая; е)
генеральная; ж) эвфемистическая функция; з) рекламная функция; 3) Основные
задачи: а) передача с помощью информационного поля и представленного репертуара
тем того или иного объема фактов и событий реального мира; сообщение о
положении дел, разного рода фактах и событиях; б) комментирование фактов, их
анализ и оценка; в) пополнение фонда знаний читателей за счет передачи
многообразной культурной, исторической, научной информации; г) влияние на
взгляды и поведение людей; д) стремление развлекать, вызывать чувство
удовольствия, отвечать эстетическим потребностям адресата; е) создание и
сохранение единства человеческой общности, связанной определенным видом
деятельности; ж) камуфляж, вуалирование различных явлений действительности; з)
намеренное искажение фактов; и) реклама разнообразных товаров, услуг и т.п. II. Стилевые черты: 1) страстность, призывность, экспрессивность; 2) конкретность,
фактографическая точность. III. Языковые
средства: 1) средства, выражающие
страстность, призывность, экспрессивность: а) лексико-грамматические средства: эмоционально-оценочная
лексика; распространенные обращения; обратный порядок слов (инверсия); побудительные
предложения; восклицательные предложения; назывные предложения, рисующие живые
картины; б) средства речевой выразительности; 2) языковые средства, выражающие
фактографическую точность, конкретность: имена существительные собственные
(имена, фамилии, географические названия и пр.); числительные; распространенные
повествовательные предложения.
Инвариантная
схема текста изоморфна схеме функционального стиля: при ее моделировании
используется представление о типовой ситуации общения, о
структурно-композиционных частях текста, возможном наборе языковых средств,
определяются условия для создания стилистически дифференцированного текста того
или иного типа, жанра.
Поскольку в информационных моделях
реализуются инвариантные, а значит, типовые значения, формы, функции, возникает
вполне естественный вопрос, способен ли такой подход разрушить представление о специфическом, связанном со стилистическим
феноменом в языке? Конечно, функционально-стилистические границы в любом естественном языке достаточно
тонки и сложны, однако существует
регулярная воспроизводимость, предсказуемость употребления определенных
языковых явлений для каждого стиля. Исследование материала при помощи
лингвостилистической абстракции
выявляет регулярную воспроизводимость типовых языковых средств в каждом
конкретном тексте. Хотя частное, сугубо индивидуальное, проявляющееся в речи,
не всегда можно спрограммировать, но как это ни парадоксально, индивидуальное возникает на фоне общего, типового,
инвариантного.
Исследование инвариантно-вариативной парадигмы в языкознании
позволяет сделать выводы о том, что функционально-стилистический инвариант системы языка и его
модификации отражают идеи содержательного синтеза.
1.
Гумбольдт В. фон
Избранные труды по языкознанию: Пер. с нем. – М.: Прогресс, 2001. – 400 с.
2.
Жеребило Т.В. Проблемы
описания понятийно-терминологического аппарата и общеупотребительной лексики в
учебных целях. – Грозный: Изд-во ЧИГПИ, 1993. – 236 с.
3.
Жеребило Т.В,
Лингвостилистическая абстракция как
метод исследования. – Нальчик: Эль-Фа,
2005. – 288 с.
4.
Жеребило Т.В. Функционально-стилистический
инвариант в учебной лексикографии. – Назрань: Пилигрим, 2005. – 363 с.
5.
Жеребило Т.В. Лингвостилистическая
парадигма в информационном пространстве современного языкознания. – Назрань:
Пилигрим, 2007. – 192 с.
6.
Жеребило Т.В. Словарь лингвистических
терминов: Изд. 5-е, испр. и доп. Ок. 5,5 тыс.
терминов. – Назрань: Пилигрим, 2005. – 486 с.
7.
Зубкова Л.Г. Из истории
языкознания: Общая теория языка в аспектирующих концепциях. – М.: Изд-во РУДН,
1992.
8.
Зубкова Л.Г.
Лингвистические учения конца XVIII – начала XX в.: Развитие общей теории языка в системных
концепциях. – М.: Изд-во УДН, 1989.
9.
Зубкова Л.Г. Язык в
зеркале знаковых теорий: к определению детерминанты лингвистической концепции
Ф. де Соссюра / Вестник РУДН. Серия Лингвистика.
– 1995. – № 2.
10.
Зубкова Л.Г. Язык как
форма. Теория и история языкознания. – М.: Изд-во РУДН, 1999.
11.
Зубкова Л.Г. Общая
теория языка в развитии. – М.: Изд-во РУДН, 2003. – 472 с.
12.
Лингвистический
энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева.
13.
Паршин П.Б. Теоретические
перевороты и методологический мятеж в лингвистике XX века // Вопросы языкознания. – 1996. – № 2. – С.
19-42.
14.
Перцов Н.В. Инварианты в
русском словоизменении. – М.: Языки русской культуры, 2001. – 280 с.
15.
Соссюр Ф. де Курс общей
лингвистики. Пер. с фр. / Ред. Р.И. Шор. – Изд-е 2-е, стереот. – М.: Едиториал
УРСС, 2004. – 256 с.
16.
Шаумян С. Абстракция в
современной лингвистике // Логос. – 1999. – № 1. – С. 186-213.
17.
Bell E.T. The Development of mathematics / New York (London/Me Graw, -
Hilt Book Company. Inc/ - 1945.).