Е.В. Дмитренко (Полтава)

МОТИВНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ПОВЕСТИ В.Ф.ОДОЕВСКОГО «САЛАМАНДРА»

Популярная в романтической литературе тема общения человека с миром стихийных духов находит свое воплощение в повести Одоевского “Саламандра”. Данное произведение представляет собой дилогию, отдельные части которой объединены общими мотивами. Писатель обращается к фольклорному сюжету, в основу которого положены финские народные предания и поверья о духе огня Саламандры. Использование фольклорных мотивов – излюбленный прием в произведениях романтиков. “В поисках новых путей в развитии искусства, романтики обращаются к национальным традициям, фольклорным основам”, – отмечает О.Н. Николенко [2, с.85]. В повести Одоевского фольклорный колорит приобретает особое значение. При помощи фольклорного материала писатель старается объяснить таинственность характера главной героини.

Основному тексту повести предпослан научный комментарий автора, который знакомит читателя с особенностями национального характера и психологией северного народа Российской империи. Этнографический экскурс является своеобразным ключом к пониманию глубинного смысла “таинственной” повести. “Они (финны – Е.Д.) живут не в селениях, но уединенно в хижинах, разбросанных между гранитных скал, – пишет Одоевский, – редко сообщаются не только с другими людьми, но и между собою; оттого известия о всем происходящем в мире до них доходят в виде искаженных слухов” [3, с.141]. Писатель пытается объяснить все проявления “колдовства” с научной точки зрения и называет животный магнетизм явлением физиологическим. “Жизнь, близкая к природе, научила их знать свойства трав и кореньев; им известны даже таинства животного магнетизма; все это играет у них роль колдовства” [3, с.142]. Интерес автора вызывают необычные факты, которые тесно переплетены с жизненной реальностью. Стремление Одоевского ввести в художественное повествование элементы естественнонаучных знаний объясняется желанием автора расширить возможности художественного анализа человеческой психики.

Повесть “Саламандра” включает в себя два сюжета – реалистический и мистический, которые пронизаны философскими, фольклорными, реалистическими и мистическими мотивами. Обращение автора к двум видам психической деятельности, сознательной и бессознательной, которые тесно связаны между собой, позволило исследователям (М.А. Турьян, М.И. Медовой) отнести его дилогию к жанру психологической фантастики [5]. Одоевский раскрывает внутренний мир человека и создает образы героев, которые сосредоточены на внутренних переживаниях.

В первой части дилогии “Южный берег Финляндии” внимание автора привлекает петровская эпоха, для которой характерен крутой поворот России на путь европейского развития. Используя мотивы урбанизации, технического прогресса, стремительного развития науки, писатель реалистически изображает промышленный и культурный подъем того времени. Но, несмотря на описание достоверной исторической ситуации, образ Петра I фольклорно гиперболизирован. Автор обращается к финской легенде, в которой русский царь представлен всесильным и непобедимым героем, способным справиться с любой стихией: “Сильно ударил он жезлом по морю, и море смутилось, быстро потекло в берега и только в страхе обмывало царские ноги. “Неси мои корабли!” – вскричал царь грозным голосом, и море приняло их на свои влажные плечи. “Застынь”, – сказал царь, и море подернулось льдом серебристым” [3, с.147]. Ситуацию, в которой Петр I участвует в спасении Петербурга от наводнения, можно рассматривать как аллегорическую: царь умело управляет государством, несмотря на войны и опасности, которые грозят России. Однако в преобразованиях государя Одоевский видит не только позитивное начало, но и негативные последствия цивилизации. Если в повести о южном береге Финляндии показана “созидательная суть петровской эпохи”, то во второй части дилогии автор осуждает “застой и мракобесие послепетровского времени” [6, с.184]. В произведении ощутимы аллюзии, связанные с утратой современным человеком способности к целостному постижению мира.

В повести “Саламандра” закономерным “продуктом” эпохи является образ Якко, который оторвался от своей социальной среды и потерял с ней первоначальную связь. Эволюция этого образа детально прослеживается на страницах второй части дилогии. Антиромантическому мотиву города писатель противопоставил живой, одухотворенный мир природы. Представителем этого мира, неподвластного рассудочному познанию, является деревенская девушка Эльса. На чужбине она отождествляет себя с “плакучей развесистой березкой”, в забытьи напевает о “высоком дубе”, “голосистой кукушке”, “серебряной горе”, “холме золоторебром” [3, с.176]. Опираясь на натурфилософию Шеллинга, в которой представлены важные для развития романтизма мотивы, Н.Я. Берковский писал: “У Шеллинга человек чувствует единство свое с природой, связь с нею для него не только высокая связь, но и домашняя, интимная” [1, с.15]. Природа для Эльсы – это объект поклонения. В мыслях и видениях ей представляется родная земля, где “сосны и утесы безмолвны, луна светит своей живительной силой и духотворит грубое тело” [3, с.174]. Мотив единения с природой воплощен автором в тексте произведения посредством сравнений, фольклорной символики и приема олицетворения. Природа в литературе романтизма представляет собой “средоточие таинственных, стихийных, противоречивых сил, воплощение извечной тайны мира” [2, с.85]. Одоевский, как и многие другие романтики, видел в природе воплощение божественного начала.

Вторая часть дилогии “Эльса” посвящена проблеме потери личностью своей целостности вследствие влияния разрушительного утилитаризма. Данная проблема последовательно утверждается автором во всем произведении. В повести «Саламандра» также отразились основные положения философии Шеллинга, который сосредотачивал внимание на внутреннем мире человека и путях его развития.

Художественное время и пространство в дилогии “Саламандра” характеризуются широтой охвата – это Россия и Финляндия конца XVIII века. Однако пространственно-временные рамки повести имеют также ирреальные измерения, которые отображают мистическую сущность действующих лиц. Герои повести раздваиваются, существуют в двух мирах – реальном и ирреальном. Так, Эльса представлена в образе стихийного духа огня – Саламандры и одновременно является простой финской девушкой. Ее друг Якко – умный и образованный сподвижник Петра I и вместе с тем алхимик, одержимый идеей обогащения. Он изменил духу предков и загадочно перевоплотился в образ графа. Претерпев метаморфозы и превратившись в алчного и самонадеянного алхимика, Якко находит философский камень при помощи “дочери огня”. Огонь, почитавшийся мистиками одной из основных “стихий” (наряду со стихиями воды, воздуха, земли), играет в произведении кармическую роль – расплаты за совершенное. В связи с этим, основным сюжетообразующим мотивом второй части дилогии является мотив поиска “эликсира жизни”.

По мнению М.А. Турьян, Эльса является высшим типом психической организации, поскольку ей одной доступно понимание истины. Она, в отличие от графа (Якко), познает смысл вещей инстинктуально. Эльса (Саламандра) – является носительницей “иррациональной мистики”, в то время как Якко (граф) – “мистик рациональный” [5, с.196]. Инстинктуальное, подсознательное, постоянно борется в человеке с рациональным. Автор повести пытается донести мысль о том, что только связь с первоначалом, естественное “наивное сознание” зачастую помогает человеку постичь истину. Таким сознанием наделена Эльса. В концепции образа Эльсы М.А. Турьян выделяет два важных момента: ее принадлежность к народу, для которого близость к природе является национальной чертой, и неприятие героиней городской цивилизации. Исследовательница считает, что “цельность и гармоничность характеру Эльсы придает ее следование внутренним, непроизвольным движениям души” [5, с.201]. Перед нами сложный амбивалентный характер, лишенный однозначности.

Понятие “нравственного инстинкта”, играет важную роль в “таинственной” повести писателя. Одоевский заимствовал это понятие в произведениях Сен-Мартена, учение которого направлено на восстановление способности видеть взаимосвязь между Богом и человеком. Французский мистик проповедует развитие в себе “нравственного инстинкта”, составляющего основу духовного “Я” [4, с.174]. Сложная мистическая раздвоенность героев повести Одоевского, их пребывание в двух мирах, органично соединяется с философскими мотивами тайны бытия, непостижимости глубин человеческой души.

Литература

1. Берковский Н.Я. Романтизм в Германии. – СПб: Азбука-классика, 2001. – 512 с.

2. Ніколенко О.М., Мацапура В.І. // Тема: Літературні епохи, напрями, течії. – К.: Педагогічна преса, 2004. – №1. – 128 с.

3. Одоевский В.Ф. Сочинения в 2 т.– М.: Художественная литература, 1981. – Т.2. – 366 с.

4. Сен-Мартен. О заблуждениях и истине или Воззвание ко всеобщему человеческому роду. – М.: Типография Лопухина, 1785. – ХІІ ч. – 542 с.

5. Турьян М.А. Эволюция романтических мотивов в повести В.Ф. Одоевского “Саламандра” // Русский романтизм / Под редакцией К.Н. Григорьян. – Л.: Наука, 1978. – С.187–207.

6. Фейерхерд В. Романтизм и реализм в дилогии В.Ф. Одоевского “Саламандра” // Проблемы теории и истории литературы. Сборник статей, посвященный памяти проф. А.Н. Соколова. – М.: МГУ, 1971. – С.175–188.