Шатковская Т.В.

К.и.н., доцент кафедры Теории и истории права и государства Ростовского государственного экономического университета

Правовая природа аграрных выступлений в России в начале ХХ века

Российская «смута» первого двадцатилетия ХХ века - одна из излюбленных тем как отечественных, так и зарубежных исследователей. Тем не менее главный вопрос – о предпосылках трех русских революций начала ХХ века искусственно ограниченный социально-экономическими рамками до сих пор считается небесспорным. Современные исследователи пытаются избавиться от инерции «классового подхода», включая в число предпосылок революционных событий факторы психоментального порядка. В этой связи перед историком русского права стоит, обозначенная в конце прошлого века Е.А.Скрипилевым и неразрешенная до сих пор, задача всестороннего изучения правотворчества масс. Нам представляется, что проблема соотношения аграрного законодательства и крестьянского правотворчества в начале ХХ века интересна для изучения реакции крестьянского традиционализма на инновационные способы сосуществования с властью и для выявления правовой природы общинной революции начала века.

Модернизация второй половины XIX века нарушила планы российской власти сохранить общину «как учреждение, препятствующее пролетаризации крестьянства и, вместе с тем, поддерживающее старинный консервативный бытовой уклад». Вторжение государства в мир крестьянской деревни привело к прогрессирующему росту аграрного населения. Последнее обернулось малоземельем, высокими арендными ценами до 25-30 руб. за десятину и наряду с этим низкими ценами на рабочие руки. Вследствие размежевания земель с помещиками, крестьяне лишились права пользования лугами, лесами и другими объектами хозяйствования. Все это разрушало «натуральный стиль жизни», «стесняло возможность реализации права на выживание и воспринималось крестьянами как «попрание традиционных норм социального партнерства барина и мужика». Деформация сложившейся системы вызвала неудовольствие крестьян-общинников, выразившееся первоначально в потравах и порубках. Юбилей крестьянской реформы оживил нереализованные мечты о «черном переделе» в очередной раз обманутые правительством. Возмущение крестьян-общинников по поводу попранных прав приводит к использованию «миром» традиционных и новых оборонительных стратегий. Так, крестьяне деревни Суходол Нижегородской губернии, до 1901г., арендовавшие пастбища у наследников Шереметьева, «перестали являться в экономическую контору для заключения арендных договоров и самовольно стали выпускать свой скот на пастбище, считая почему-то, что урочище это есть их собственность». Крестьяне Шевденицкой волости Вологодской губернии воспрепятствовали вывозу сена, изъятому за недоимку оброка. Сборники документов по крестьянскому движению содержат многочисленные свидетельства сопротивления крестьян исполнению решений окружных судов об изъятии земли из владений общинников в пользу помещиков.

Насильственные акты крестьян-общинников, вызванные возмущением по поводу попранных прав, не носили в 1901, 1902 годах массового характера. Однако государство отреагировало на сигналы общины активизацией аграрного законотворчества. Всемилостивейшим манифестом от 11 августа 1904 года крестьянам были дарованы: в экономическом отношении - сложение недоимок, в правовом – свобода от телесного наказания. Высочайший указ от 12 декабря 1904 года повелевал, чтобы при окончательном пересмотре крестьянского законодательства, то есть при окончательном разрешении стародавнего аграрного вопроса, крестьянам было бы обеспечено «положение полноправных сельских обывателей путем объединения законов о крестьянах с общим законодательством империи».

Правительственные инициативы вызвали неадекватную реакцию в крестьянской среде. Деревня наполнилась слухами о земельных переделах и подложными указами «с обращением правительства к содействию крестьян для уничтожения частного землевладения и передачи земель в их руки». Существование множества слухов, фантастических домыслов и легенд о действительных или мнимых намерениях власти А.В.Захаров объясняет отсутствием достоверной информации и недостатком надежных каналов «обратной связи» правящей элиты с обществом. Присовокупив к этим причинам низкий уровень образования и эклектичность сознания крестьян, отметим, что земельные конфликты на почве слухов регулярно случались в российских губерниях. Например, в многолюдном селе Белая Глина Ставропольской губернии 21 марта 1902 из-за участка земли, который не попал в пользование общества, «потому что начальство скрыло землю от крестьян». Поводом к крестьянским выступлениям в Воронежской губернии в 1901 г. стала статья в газете «Сельский вестник» о старозаимочных землях, вызвавшая в деревнях толки о неправильно захваченных владельцами крестьянских наделах. Неправильное толкование законов и разноречивые слухи о них приводили к тому, что крестьяне отказывались платить по договорам аренды за отрезные земли и воспрещали владельцам «отрезков» пользоваться ими.

Весной и летом 1906г. крестьянские сходы стали устанавливать расценки на полевые и поденные работы у землевладельцев. Нежелающие подчиняться решению «мира» принудительно снимались с работы, над рабочими, вызванными землевладельцами с других местностей, «производились какие-либо насилия». Расценки, устанавливаемые сходами на сельскохозяйственные работы, были чрезмерно высокими, что осознавали и сами крестьяне. Такие методы использовались общинами с целью создания для частных землевладельцев невозможных условий хозяйствования и принуждения их к продаже земли по «настоящей» цене, а таковой они считали 100 рублей за десятину. Погромы помещичьих имений позволяли общинникам в дальнейшем при содействии Крестьянского банка выкупить поместье, но уже по более низкой цене. Так крестьяне получали, по словам Борисоглебского уездного предводителя дворянства Василия Петрово-Солово, премию за погром и поощрение действовать так и далее. По свидетельству чиновника особых поручений переселенческого управления В.Лихарева, требований бесплатного наделения землей крестьяне не выдвигали.

Крестьяне легко шли наперекор закону и власти, когда речь шла о земле. Губернатор или суд, парализовавшие решение «мира» принятием к своему производству дела о переделе общинной земли, затрагивали тем самым нерв крестьянской жизни. Законный исход дел о «мирской» земле нередко приводил к погромам, убийствам и уголовному суду. Забитые приниженные мужики брались за оружие, ослепленные идеей правоты и справедливости. Российская юридическая практика конца XIX - начала ХХ в.в. убедила современников в том, что «власть мира, власть массы, власть выработанного этой массой известного строя жизни господствует над крестьянином, регулируя его поступки, воспитывая его чувства, формируя известным образом весь склад его понятий, верований и представлений». Поэтому недовольство размерами земельных наделов - одна из самых распространенных причин насильственных актов крестьян. К примеру, крестьяне села Жирное, Саратовской губернии, собравшись в сельском правлении, самовольно составили приговор на раздел, принадлежавшей местной помещице части земли и поделили ее между собой. Подобные приговоры сходов всегда были конкретны, территориально локализованы, четко отстаивали интересы общества и содержали ссылки на традиционные представления «мира» о правде и справедливости.

Череда агрессивных и противозаконных действий крестьян, воспринимавшаяся гражданским обществом как стихийный бунт разнузданной толпы, имела традиционный сценарий и специфическую морально-правовую мотивацию. К примеру, массовый отказ от уплаты налогов и сборов в начале ХХ века был вызван убеждением, что все (или никто) сословия, проживавшие на земле, обязаны уплачивать подати; слухами о земельных переделах и уничтожении частного землевладения и пр. Так, крестьяне нескольких деревень Саратовской губернии, хлопотавшие о возвращении в собственность земель, отошедших от них к частным владельцам и казне, считали, что «уплата повинностей может явиться на суде лишним доказательством того, что сами они ту землю, которую ищут, не считают своею».

Любые уступки власти крестьяне рассматривали как проявление ее слабости и возможность изменить условия взаимодействия с государством в свою пользу. Например, «Манифест 17 октября 1905 г. и дарованные им «свободы», крестьяне трактовали в широком диапазоне: от предположений о том, что «свобода» означает право включения помещичьих земель в общинный надельный фонд, - до версии о вынужденности манифеста злонамеренными действиями «студентов, евреев, цеховых», которые вовсе хотят устранить царя». На обнародование Манифеста деревня отреагировала захватами помещичьего имущества и разрушением частновладельческих имений.

Многовековая история крестьянских бунтов знает только два сценария окончания агродеспотии. Первый (менее распространенный, но потенциально возможный) – заключение соглашения между помещиками и крестьянами. Договоренность достигалась в случае существовавших ранее хороших взаимоотношений между барином и мужиками. Сговорчивость крестьян зависела от поведения помещика в ходе земельного конфликта, характера и мотивов нарушения частным владельцем крестьянских прав, а также от степени опасности данной агрессии для целостности «мира». Другой сценарий был менее «миролюбивым», но более действенным. Речь идет о мерах военно-полицейского характера, предпринимаемых государством для ограничения претензий общинников. Вообще, роль страха и насилия во взаимоотношениях между государством и крестьянами в России весьма значительна. Отсутствие правовых основ диалога основных участников агроэкономических отношений привело к тому, что «дискуссионное поле» ограничивалось, с одной стороны, частоколом штыков, с другой – заревом горящих усадьб». Крестьяне после каждого погрома со страхом ожидали реакции со стороны государства и хотя и не без борьбы, но склонялись перед силой. Отсутствие репрессивных мер порождало цепную реакцию крестьянских выступлений.

Всплеск деревенских возмущений первых лет ХХ века изменил направленность аграрной политики и законодательства. Манифест от 3 ноября 1905г. об отмене выкупных платежей можно считать юридическим основанием изменения направленности крестьянской политики. Манифест подтолкнул развитие отношений собственности в деревне и подготовил проведение столыпинской аграрной реформы.

Литература:

1. Алексеев С.Г. Местное самоуправление русских крестьян XVIII – XIX вв. СПб., 1902.

2. Бухараев В.М., Люкшин Д.И. Крестьяне России в 1917 году. Пиррова победа «общинной революции»// 1917г. в судьбах России и мира: Октябрьская революция от новых источников к новому осмыслению. М.,1998. С.131-142.

3. Вронский О.Г. Государственная власть России и крестьянская община в годы «великих потрясений» (1905-1917гг.). М.,2000.

4. Крестьянское движение в 1905-1907гг. в Тамбовской губернии. Тамбов. 1957.

5. Крестьянское движение в России в 1901-1904гг. М.,1998.

6. Телицын В.Л. Октябрь 1917г. и крестьянство: поведенческий императив и хозяйственная обусловленность// 1917г. в судьбах России и мира: Октябрьская революция от новых источников к новому осмыслению. М.,1998. С.143-158.