Формула религиозной онтологии русской музыки
 XIX-XX веков

Доцент Т.И. Чупахина

Омский государственный университет им. Ф.М. Достоевского, Россия

Формула религиозной онтологии русской музыки

XIX-XX веков

Отечественная музыка формировалась под воздействием двух факторов. Во-первых, она зарождалась в условиях синтеза языческой, западной и восточной культур (монгольской). Во-вторых, она теснейшим образом связана со своей религиозной почвой, ибо духовность она обрела на базе Православной Церкви. Развитие философско-музыкальной мысли осуществлялось по двум направлениям, отчасти противостоящим друг другу. Одна держала ориентир на самобытность и исключительность, другая выражала стремление включить Россию в глобальный процесс развития европейской культуры.

По мнению многих мыслителей, основными идеями в русской философии как программы самопознания выступали: всеединство человека и мира на базе религии, философии, науки; сродность человека и природой, соборность с миром; софийное начало в системе «человек, общество, природа, Бог», общее дело как высшая цель человеческой деятельности; антропоскосмизм как воплощенный диалог человека и мира.

Отсюда следует вывод, что ключевыми понятиями в русской философии выступают: всеединство как состояние единства и человека, воплощающее идеал сродности и соборности на основе христианской религии, философии и науки; софийность как мудрое олицетворение сотворчества мира и человека; соборность – начало, способное объединить род человека и природу; общее дело как высшая цель и организация человеческой деятельности, которой предшествует софийность, соборность, всеединсво и сродность; сродность – начало, определяющее род человека и природу; ноосфера – сфера, в которой взаимодействует человек, общество, природа, где разумная деятельность человека выступает главным и определяющим фактором развития бытия в мире; русская идея как религиозный мессианизм, как идея сердца, как стержневая идея социокультурной жизни общества.

Вопрос о специфической природе русской философии особенно сложен, поскольку при ответе на него нам придется использовать в своей аргументации различные идеи, противоречащие друг другу концепции. Первой особенностью русской философии, по мнению современных исследователей, мы можем назвать глубокое осмысление кризиса мировой философской мысли и культуры, а также поиск новых образцов философствования; вторая – ее борьба против абстрактности классической мысли; решительная критика против «отвлеченных начал»; третья – онтологизм в тесной связи с морально-практической ориентацией; четвертая – рождение новой онтологии с этическими измерениями бытия и познания, пятая – антисциентичность и антирационалистичность русской мысли; шестая – религиозный идеализм; седьмая – поворот к человеку и личности (антроподицея Н.А. Бердяева); восьмая – ее называют философией сердца; девятая – синтез индивидуального и общественного; десятая – напряженное внимание к социальным проблемам; одиннадцатая – «давящее господство народолюбия и пролеталюбия», поклонение народу, «подчинение политическому деспотизму»; двенадцатая – русский нигилизм; – русский индивидуализм; тринадцатая – тема единства космоса, природы и человека, Бога, жизни, истории и познания; четырнадцатая – установка на «живое знание» и последняя – пятнадцатая являет собой поиск новых форм в литературе и музыкальном искусстве, предопределивший будущее развитие культуры в России и на Западе (авангардизм, кубизм, символизм, футуризм, модерн).

Реакцией на новые идеи в обществе, культуре, науке стали мощные потрясения в сфере монументальных жанров в музыке – опере, симфонии, камерном жанре. Это было возрождение человека, деятельного начала в нем, его духовности, воли к жизни. Таким образом, русское музыкальное искусство выступило в качестве уникальной иллюстрации категорий отечественной философии.

Основными слагаемыми русской философии как культурно-исторической целостности на рубеже XIX – XX вв. явились: «спасение не от мира», а мира; категоризация «любви»; схождение ума в сердце; ценность и «смысл жизни», сращенность гносеологии и онтологии; исихазма; Личность и Личность соборная.

Если всю философию считать предметом, то национальная (русская) философия нам представляется как некое единичное, индивидуальное проявление, как культурно-историческая целостность, определяющаяся национальным самосознанием. То есть та философия, которая имеет в наличие русский способ переживания и обсуждения общемировых проблем. Отсюда вытекает круг идей, которые русская философия высвечивает по-своему, оригинально и самобытно, ибо рождалась из недр российской действительности, гущи вопросов народного быта. Это и есть особое «прорастание» философии в культуру, – по словам А.А. Ермичева, – когда последняя в какое-то время «выдавливает» из себя свое самопознание – философию [1, с.28].

Отсюда следует искать объяснение философской направленности природы русского музыкального искусства, которая, – по словам С.Л. Франка, – вооружена не только своими результатами и методами западно-европейской мысли, но в тоже время имеет глубокую, генетическую связь с особенностями национального характера и типа мышления русского человека, как следствие своей оригинальности, так и следствие своей неповторимости [2,с.162].

Соединение понятий русский характер и русская философия – вещь достаточно привычная в философском дискурсе. Ведь основной русской темой в искусстве второй половины XIX – начала XX вв. – было творчество лучшей жизни. «Русскому народу свойственно философствовать» – писал Н.А. Бердяева. Русский безграмотный мужик любит ставить вопросы философского характера – о смысле бытия, о Боге, о вечной жизни, о зле и неправде, о том, как осуществить Царство Божье [3, с.35]. Поэтому русские композиторы были так заражены философскими увлечениями нравственного толка, поднимая их до высокого уровня музыкальной рефлексии.

Как в великих произведениях немецких романтиков XIX века мы находим отражение систем немецкого идеализма, с его глубоким моральным энтузиазмом, восторженным преклонением пред нравственным долгом, призывом к борьбе, оправданием добра и порицанием зла, которое сформировало духовное сознание немецкого народа, так и философское творчество русских мыслителей легло фундаментом для художественных идей в отечественном музыкальном искусстве, выстраивая основу для российского менталитета, определяя будущее духовное существование российской культуры.

Весь опыт, накопленный мировой философской мыслью, и русской в частности, говорит, что отношения в человеческом обществе сводятся к отношению людей друг к другу, которые определяются представлениями людей о себе и друг друге. Представление о каждом человеке, как о существенной материализованной истине органично включенного в сосуществование элементов прошлого, моментов настоящего, событий будущего и в каждом моменте нашего бытия, на философском языке распознается как самопознание. Искусство, так же как и философия создает картину мира чувственно и рационально, ибо в них присутствует персоналистическое начало. Если философская картина мира стремится к достоверному описанию первооснов и причин, являясь частью развитого мировоззрения, передавая систему ценностей, формирующих и выстраивающих определенный исторический период, то искусство отражает и объясняет мир, картины природы, жизнь во всех ее уникальных и конкретных проявлениях, поскольку для искусства все наполнено человеческим смыслом и внутренним содержанием. Музыкальная картина мира, – по словам Т.В. Лазутиной, – исторична, поскольку характеризуется особой изменчивостью, обусловленной сменой мировоззренческих взглядов. Ведь язык музыки представляет собой универсальное средство фиксации, хранения и передачи специфических сигналов между различными поколениями людей [4, с.34]. Искусство, прежде всего, отражает нашу личную жизнь в приемлемых и свойственных только ему формах. Его назначение состоит в том, чтобы создать некую модель мира, явить миру образ «живой» действительности, заставить жить ее по определенным законам и дать возможность стать свидетелями всех событий и свершений этой «жизни». Философская же обобщенная картина универсума элиминирует все пестрое, единичное, конкретное. Их философский анализ нам являет бесконечную глубину мира, постигаемую в основном эмоционально, в видах искусства. Музыка не только приобщает нас философско-эмоциональному «видению» мира, но и делает человека соучастником, непосредственно переживающим явлению в мир чистой мысли как она есть в своей вечной сущности. Самым ярким свидетельством этой мысли является русская музыка второй половины XIX – начала XX вв.

Благодаря богатой интонационно-выразительной природе, русская музыка способна оказывать колоссальное влияние на развитие и становление личности, имея в своем арсенале, гносеологические корни и конкретно-чувственное, физиологическое воздействие. Поэтому русскую музыку в разных своих ипостасях можно называть вполне философским и поэтическим жанром. Создавая свои произведения, стремясь к «горным вершинам», русские композиторы, прежде всего, творили самих себя, придавая смысл жизни в России. Поскольку музыка как искусство временное выражает его текучесть и изменчивость, то она, по сути, является символом самой человеческой жизни и бытия. Духовный путь русских художников был основан на неявном знании и каждый проходил его по-своему. У каждой из ключевых фигур русского музыкального искусства мы находим свои предпочтения, свое мировоззрение, свою философию.

С позиций восприятия и понимания русскими композиторами закономерностей бытия, их музыку по праву можно назвать антропоморфной. Ведь предметом музыки, – по объяснению В.В. Медушевского, – являются невидимые логосы бытия и их отражения в сердце человека [5, с.57].

Известно, что русские композиторы-мыслители XIX столетия выступали за цельность знания, за живое знание, которое заключалось в синтезе науки, религии и философии. В.С Соловьев стоял у основания этого направления отечественной мысли. Для цельного знания, согласно соловьевской теории, были важны наиболее фундаментальные философские категории, такие как: Благо, Истина, Красота. Именно такую задачу решали лучшие представители Золотого и Серебряного веков, обнаруживая общие основания и правила этого загадочного и непостижимого мира искусства, превращающего все существующее в формы совершенной Красоты и Гармонии.

Формула музыкальной философии представителей русской школы композиторов – это нерушимая связь Бога и мира, божественного и человеческого бытия. Подобные настроения мы встречаем в религиозно-космологической метафизике, ведущих свое происхождение от ряда философских течений и направлений мировой мысли, но особенно заметим от идей Всеединства, Богочеловечества, Софийности и Соборности.

И если, философия есть воплощение трансцендентной рациональности, то музыкальное искусство является трансцендентным применением чувственной палитры.

Художественное мировоззрение отечественных композиторов со всей определенностью указывает на генетическую связь с русской философии, с теми процессами, которые происходили в ноосфере русской музыкальной культуры второй половины XIX – начала XX вв. Доказательством сказанного могут служить оперы-сказки Н.А. Римского-Корсакова, являющиеся примером истинной философии жизни, отраженной в звуках, или же симфоническое творчество С.В. Рахманинова и С.И. Танеева, симфонические партитуры П.И. Чайковского, музыкальные полотна А.П. Бородина, прометействующие поэмы А. Н. Скрябина. В них мы находим ту миросозерцательную ауру русской музыкальной культуры в наиболее приемлемой для нее форме музыкального смысловыражения, которая и создала основу оригинальности и узнаваемости национального музыкального наследия.

В подавляющем большинстве произведений русских классиков реализуется общая известная антитеза: добро и зло; любовь и ненависть; жизнь и смерть; микро – и макропространство (симфония «Манфред, Четвертая симфония (f – moll) и Шестая симфония («Патетическая» h – moll), балет «Лебединое озеро» П.И. Чайковского»; оркестровые поэмы «Аластор» Н.Я. Мясковского; «Остров мертвых», «Колокола», «Утес», Этюд-картина (c – moll), Второй концерт для фор-но с оркестром (c – moll), «Симфонические танцы» С.В. Рахманинова; «Сад смерти» С.Н. Василенко; симфоническая картина «Апокалипсис» А.К. Лядова; «Иаонн Дамаскин С.И. Танеева»), а также разумные, гуманистические идеи (оперы «Снегурочка», «Садко», «Китеж» Н.А. Римского-Корсакова; «Богатырская симфония» А.П. Бородина, «балеты «Щелкунчик» и «Спящая красавица» П.И. Чайковского; кантата «Весна», фантазия «Светлый праздник» С.В. Рахманинова; Народное сказание для симфонического оркестра «Кикимора», симфоническая картина «Из Апокалипсисиса» А.К.Лядова; балет «Раймонда» и Четвертая симфония c – moll А.К.Глазунова). Их взгляд ухватывал все самое важное, что было связано с усовершенствованием человека, преображением его жизни и установлении гармонии в мире.

Философско-эстетические идеи: Истина, Добро, Красота, Гармония как непреходящие вечные ценности, вовлечены во многие философские концепции композиторов-классиков, каждая из которых имела свою особую направленность. Это и художественная концепция «вечная этическая правда» С.И. Танеева, «целительное искусство» Н.А. Римского-Корсакова, «гимн человеку, гимн любви» П.И. Чайковского, «гимническое утверждение прекрасной жизни» А. К. Глазунова, «предустановленная гармония и красота» А.К. Лядова, «правда жизни» М.П. Мусоргского, «пафос творческой воли» А.Н. Скрябина, «чувство весеннего пробуждения, предгрозовых настроений, трагических конфликтов и героической борьбы» С.В. Рахманинова, отход от социальной проблематики в сторону «малых дел» в творчестве А.С.Аренского, М.М. Ипполитова-Иванова, Н.К. Метнера, «динамика жизни и энергия роста» И.Ф. Стравинского.

Русские композиторы считали, что искусство играет преобразующую роль в жизни человека. И здесь напрашивается крылатое выражение В.С. Соловьева: «Красота нужна для исполнения добра в материальном мире, ибо только ею просветляется и укрощается недобрая тьма этого мира… Но в природе темные силы только побеждены, а не убеждены всемирным смыслом, самая эта победа есть поверхностная и неполная, и красота природы есть именно только покрывало, наброшенное на злую жизнь, а не преображение этой жизни. Поэтому-то человек с его разумным сознанием должен быть не только целью природного процесса, но и средством для обратного, более глубокого и полного воздействия на природу со стороны идеального начала [6, с.437-438]. Ему вторит по этому поводу Ф.М. Достоевский: «… У искусства собственная, цельная органическая жизнь, и, следовательно, основные и неизменные законы для этой жизни. Красота есть нормальность, здоровье. Красота полезна, потому что она красота, потому что в человечестве – всегдашняя потребность красоты и высшего идеала ее»[7, с.94].

Преобразующая роль искусства была для А.Н. Скрябина связана с мечтою о прекрасном, идеальном мире. Скрябин верен был мысли о всемогущей и эвдемонизирующей роли искусства в жизни человека. «Красота, – по словам А.Н. Скрябина, – нужна для исполнения добра в материальном мире, ибо только ею просветляется и укрощается недобрая тьма этого мира. Но в природе тёмные силы только побеждены, а не убеждены всемирным смыслом, самая эта победа есть поверхностная и неполная, и красота природы есть именно только покрывало, наброшенное на злую жизнь, а не преображение этой жизни. Поэтому-то человек, – по выражению Н.А. Бердяева, – с его разумным сознанием должен быть не только целью природного процесса, но и средством для обратного, более глубокого и полного воздействия на природу со стороны идеального начала» [8, с.76].

Едва ли неслучайность, – утверждает И.И. Лапшин – тот особенный интерес к пантеизму Б.Спинозы и к эволюционному оптимизму Г. Спенсера, который мы обнаруживаем в музыкально-философском письме композитора-сказочника Римского-Корсакова, где проступает особенно пленительное чувство Красоты, Любви, Добра и Гармонии [9, с.7]. Сказочность, аллегоричность, иллюзии и метафоры являются естественным средством рафинирования его нравственных принципов. Но корсаковская красота не имеет ничего общего с жеманством и самолюбованием. Она определяется гармоничностью, стройностью чувством меры и удивительной пропорциональностью музыкальных форм и построений. Причем Красота художника может быть и доброй (образ Снегурочки, Купавы, Леля, Февронии, Любаши, Весны, Ольги, Царевны-Лебедь, Садко, Шехеразады, Веры Шелоги), и злой (образ Войслава, Кащеевны, Шемаханской царицы). Его нравственным императивом можно считать деятельную любовь к людям, а нравственным мерилом выступает народная этика, народная мудрость и святость русских традиций. Самое же главное то, что мастер искренне верил в мессианскую духовную силу и художественную гениальность русского народа и сознательно нес людям эту веру, призывно звучащую в его музыке спустя столетие [10, с.245].

С оригинальным воплощением двуединой основы картины мира, где борются две силы – Божья и антихристова, добро и зло, свет и тьма, мы встречаемся в музыкальной философии С.В. Рахманинова. Христианство он считает духовной силой, которая может вновь спасти Россию от духовного рабства и безумия, дав Любовь миру. Неслучайно в его богатом по жанрам творчестве так много произведений на православно-религиозные тексты. Философская концепция последних, крупных симфонических опусов, как утверждает Л.А. Рапацкая, – отражает религиозно-мировоззренческую позицию автора, воплощенную через столкновение богоданного человеческого начала с фатальной бесовской фантасмагорией [11, с.340].

Образ «русской святости» и «русской духовности» не склоняется, а преображается под натиском зловещих, противоборствующих сил зла. В кантате «Колокола», в «Литургии Иоанна Златоуста», в фантазиях «Утес» и «Остров мертвых», «Всенощном бдении», во Втором концерте для фор-но с оркестром, Третьей симфонии, «Симфонических танцах» слышны темы-предсказания, темы-возмездия и мировой катастрофы, идущие от философско-религиозных установок композитора, его христианского гуманизма, восходящего к идеям Апокалипсиса. В перечисленных произведениях композитора, соткан образ Родины – таинственный, прекрасный и поэтичный. Образ Древней Руси. Руси, – по словам О.И. Соколовой, – Алеши Карамазова – внешне тихой, неприметной, ненавязчивой, но полной глубокой духовной жизни, неизбывной веры и любви [12,с.87].

Другой русский композитор – П.И. Чайковский, главной добродетелью в искусстве считал самореализацию человека, развитие им способности любви ко всем живым существам и переживание единства с миром. Любовь, – по мнению П.И. Чайковского, – есть огромная жизнеутверждающая, творящая сила, способная возвысить и облагородить человека. В основе морали, по мнению художника, лежит благая воля, которая и есть любовь. Всякая мораль, основанная на чем-либо, кроме любви не есть истинная мораль, ибо она безнравственна в своем роде. Чайковский считал, что Любовь предполагает как любящего, так и любимого в нерушимом единстве. О такой любви рассказывают его оперные страницы «Евгения Онегина», «Мазепы», «Пиковой дамы», «Орлеанской девы», «Иоланты», «Чародейки».

Как правило, идеи Любви неотъемлемо связаны у художника с идеей социальной борьбы героев. Женские образы: Лиза, Татьяна, Иоланта, Иоанна (Орлеанская дева), Настасья Кума, обладающие щедростью души, внутренней силой, проявленной в свободе мысли, в борьбе против унижения и угнетения за свое право на счастье. Но не только женские образы Чайковского очарованы любовью. Партия княжича Юрия в финале оперы «Чародейка » поражает своей глубиной чувств к Настасье. Мы сочувствуем и на стороне Германа («Пиковая дама»), когда в его сердце разгорается светлое чувство любви к Лизе с огромным желанием противостоять судьбе и пагубной страстью к игре. Создавая «гимны Любви»: увертюру-фантазию «Ромео и Джульетту», Первый концерт для фортепиано с оркестром (b –moll), балеты «Лебединое озеро», «Щелкунчик», «Спящую красавицу», симфонию «Манфред», художник основывался, прежде всего, на многогранных драматических концепциях, разрабатывая их в философском ключе, что впрочем, никак не повлияло на эмоциональный фон его произведений.

Очень характерным и показательным является особое отношение художника к своим оперным персонажам, выраженное в письме драматургу А.Ф. Федотову в 1892 году: «Я могу с любовью и увлечением писать музыку на сюжет хотя бы и мало эффективный, – лишь бы действующие лица внушали мне живое сочувствие, лишь бы я любил их, жалел, как любят и жалеют живых людей [13, с.16]. Размышляя в другом письме к Н.Ф. фон Мекк о спасении души и вере, он пишет: «Главное в жизни – любовь к людям. Чем более порываются у меня связи с обществом, тем более я проникаюсь любовью к Человеку» [14, с.288.].

Еще один, не менее показательный пример из истории русского музыкального искусства – поэт-композитор А.Н. Скрябин, обладавший высоким и редкостным потенциалом излучать любовь, которая была способна изменить всё, объединяя существование и служа зеркалом великому Создателю. Если бы каждый из нас, согласно мыслям А.Н. Скрябина, послал волну сознательного творчества из земного водоворота ко всему Сущему, это изменило бы многое. Тогда мы стали бы единым Человечеством. Одной из ценнейших способностей, которую приобрёл композитор, путешествуя в музыкальном пространстве, научившись «слушать» и «слышать» ритм жизни Земли, является то обстоятельство, что ему удалось транслировать и принимать энергию Вселенной. Свою миссию на Земле он представлял как «служение» всему человечеству, так как считал, что музыка вызывает в душе человека поистине глубочайшие чувства, отражая в ней движение мирового бытия. Чувства для него были – проводником. Он доверял своим чувствам и умел выражать их. Как человек одухотворенный и просвещенный А.Н. Скрябин стремился на протяжении всей своей жизни ко всему возвышенному, стройному и гармоничному. Опьяненный творческой мечтой и жаждой освобождения Великого Духа, он жил и творил в соответствии с космическим порядком, посредством безусловной Любви, созерцая сущность вещей земного (творного) плана. Поэтому в его музыке заложены основания для гармонизации всего сущего во имя Любви. Могучая созидательная сила, – по мнению А.Н. Скрябина, – способная приводить человека в состояния экстаза, направляя его к духовному совершенству, именуется Любовью [15, с.132]. Подобные идеи высоко нравственного порядка отражены в его лучших художественно-философских опусах – «Поэме экстаза», «Божественной поэме», Сонате №4, «Причудливой поэме», «Прометее», «Мистерии».

Итак, мы видим как принцип соловьевской метафизики (цельного знания) через насыщенные категории Красоты, Гармонии, Истины, Блага, Веры реализуется в музыкальном искусстве русских композиторов. Человек, по мнению русских композиторов – существо, способное принести в мир любовь, гармонию, красоту и солидарность.

Их музыкальная философия явилась своего рода ответной реакцией на рационалистический антропоцентризм западной музыкальной культуры второй половины XIX – начала ХХ вв. Взращенная из религии и религиозного сознания нации, делавшая акцент, прежде всего, на духовных качествах человека, русская музыка рассматривала и трактовала его как центр мироздания, как часть Бога. И в этом живительная сила русского музыкального искусства.

Литература:

1. Русская философия: Новые исследования и материалы. (Проблемы методологии и методики) / Под ред. А.М. Замалеева. – СПб.: Издательско-торговый дом «Летний сад», Санкт-Петербургское философское общество, 2001. – 398с

2. Франк С. Л. Смысл жизни. – М.: АСТ, 2004. – 158с.

3. Бердяев. Н.А. Русская идея. – М.: АСТ, 2007. – 387с.

4. Лазутина Т.В. Философия музыки: музыкальная картина мира и ее соответствие реальности // Вестник НГУ. Серия: Философия: Научный журнал / под ред. В.С. Диева. – Новосибирск: ГОУ ВПО Новосибирский государственный университет», 2009. – Т. 7, вып.3. С.34. – 157с.

5. Лосский Н.О. Мир как осуществление красоты: Основы эстетики. – М.: Наука, 1998. – 323с.

6. Соловьёв В.С. Россия и вселенская церковь. – М., 1911. – 451с.

7. История русской музыки: В 10-ти т. – М.: Музыка, 1994. – Т.9: Конец XIX – начало ХХ века / Ю.В. Келдыш, М.П. Рахмонова, Л.З. Корабельникова, А.М. Соколова // Соколова А.М. А.Н. Лядов. – 450с.

8. Бердяев Н.А. Смысл творчества: Опыт оправдания человека. // Собр. соч. Париж, 1985.Т.2.– 451с.

9. Лапшин И.И. Н.А. Римский-Корсаков. Философские мотивы в его творчестве. – СПг.: Логос, 1893.– 106с.

10. Русские философы. Антология. / Л.Г. Филонова. Н. С. Арсеньев. – М.: Книжная палата, 1993. – 366с.

11. Рапацкая Л.А. История русской музыки от Древней Руси до «Серебряного века». – М.: Изд-во Владос, 2001. – 383с.

12. Соллертинский И. Исторические типы симфонической драматургии. // Музыкально-исторические этюды. – Л.: Музыка, 1956. – 563с.

13. Протопопов В.В., Туманина Н.В. Оперное творчество Чайковского. – М.: Изд-во Академии наук СССР, 1957. – 367с.

14. Чайковский П.И. Переписка с Н.Ф. фон Мекк. // Полн. собр.соч. в 18-ти т. Лит. Произведения и переписка, Т.3. – М.: Советский композитор, 1966. С. 544. – 745с.

15. Скрябин А.Н. Письма. – М.: Музыка, 1965. – 385с.