Кирьянова Екатерина Николаевна

Московский городской педагогический университет, Россия

Феномен дома в поэзии первой трети ХХ века

(на примере поэзии И.Бунина, С.Есенина, А.Ахматовой).

Русская литература конца ХIХ – начала ХХ в. развивалась в очень сложных исторических условиях. За сравнительно короткий хронологический период с 90-х г.г. позапрошлого века до Октябрьской революции 1917 г. произошло столько поворотных событий в русской истории, сколько прежде не совершалось в течение целого столетия.

Во всякую эпоху искусство тесно связано с жизнью общества и выступает как зеркало, отражающее внутреннюю жизнь, не интересуясь внешней. Особенно верно это наблюдение для поэзии. Среди множества вопросов есть один, которого так или иначе коснулись многие мастера. В период душевной сумятицы и разрушения основ привычного миробытия для многих поэтов начинаются искания твердой почвы, которая уходит из-под ног. Меняется мир, рушится привычная Россия, на смену уютным домикам старых городов приходят комфортабельные обездушенные монстры – меняется время, и этот процесс необратим. Именно тогда понятие дома как места, где хорошо душе, приобретает особую – символическую – значимость.

Феномен дома занимает значимое место в литературе вообще и тянется от классической – пушкинской, гоголевской, лесковской, толстовской – традиции чтить дом свой, ведь как бы далек образ дома не был от предметного представления о нем, он все-таки необходим всякому как пристанище духа.

Обращение к феномену дома помогает переосмыслить многие «классические» вопросы литературоведения, начиная с пространственно-временной организации произведений и заканчивая философией поэта и писателя. Дом, как уже отмечалось, относится к основополагающим архетипам человеческой культуры. Первоначально заданная функция защиты постепенно отходит на второй план, и дом перестает играть роль только убежища. Дополнительная семантическая нагрузка превращает его в уменьшенную модель мироздания, в которой сосредоточены особенности миропонимания как конкретного автора, так и целого народа.

В творчестве Ивана Бунина мировая катастрофа нашла широкое воплощение. Не приняв революцию и перемены в обществе как нечто, противоречащее естественным законам природы, Бунин оказывается в эмиграции. В этот период особенно остро возникает в творчестве Бунина тема покинутого дома, Родины. Домом у Бунина часто является старая, с историей, усадьба, окруженная садом. Так в стихотворении «Запустение» (1903г.) поэт рисует живописный пейзаж: лирический герой возвращается домой живописной дорогой:

 Домой я шел по скату вдоль Оки,
 По перелескам, берегам нагорным,
 Любуясь сталью вьющейся реки
 И горизонтом низким и просторным.

(«Запустение», 1903г.)

Знакомые места в осенний день навевают грусть, и даже дом в глубине фруктового сада кажется печальным.

 Фруктовый сад листвою закраснел,
 И глянул флигель серою руиной.

Дом, призванный быть уютным семейным гнездом, предстает перед нами в образе дома-«руины». Слуга, встречающий барина с самоваром, еще сохранил «чинную позу», но мы замечаем, что самовар не собирает за столом семью, а чаепитие проходит не так церемонно и многолюдно, как это было принято в русских усадьбах прошедших времён. За самоваром герой остается в одиночестве, и все вокруг – и пустые комнаты, и старый слуга – напоминает «руины» прошлого. Поэт стремится передать пустоту и одиночество в душе героя через запустение дома: паутина под образами, яблоки, сваленные грудой, тишина, в которой вдруг возникший звук кажется жалким от своего одиночества, где звук клавесинов не наполняет дом музыкой, а лишь напоминает об ушедшем.

 А у стены темнели клавесины.
 Я тронул их – и горестно в тиши
 Раздался звук. Дрожащий, романтичный,
 Он жалок был, но я душой привычной
 В нем уловил напев родной души:
 На этот лад, исполненный печали,
 Когда-то наши бабушки певали.
Сердце лирического героя дорожит прошедшим, полным поэтической грусти, но душа требует перемен. Романтика осеннего пейзажа, рождающая в сердце «русскую тоску», должна уступить место новым впечатлениям, тревогам и чувствам. Запустение дома – предвестник смерти, и поэт заставляет героя понять, что необходимо расставаться с прошедшим. Жизнь должна совершить свой естественный цикл, чтобы старый дом мог возродиться к новой жизни, которую может дать ему лишь разрушение.
 Жду разрушенья дерзостной работы,
 Могучих рук и смелых голосов!
 Я жду, чтоб жизнь, пусть даже в грубой силе,
 Вновь расцвела из праха на могиле…
 В стихотворении «В гостиную сквозь сад и пыльные гардины…» (1904г.) перед нами покинутая усадьба. Вместо уютного гнезда возникает неживая отталкивающая картина, которую можно назвать лишь антидомом. 
 А в доме рухлядь, тлен: повсюду паутины,
 Все двери заперты... И так уж много лет.
  Дом хранит следы былой роскоши, но всю её уже коснулся тлен. Наглухо заколоченные окна говорят о замкнутости безвоздушного пространства, в котором жизнь невозможна. Читатель всё глубже погружается в тишину. Дом словно отгородился от мира. Образ лиловой бабочки сопровождается тревогой, её появление здесь случайно и грозит ей большой опасностью. Кроме моли и бабочки нет даже упоминания о живом существе, здесь только вещи доживают свой век. 
 Апофеозом одиночества лирического героя Бунина является стихотворения «Одиночество» (1906г.). 
И ветер, и дождик, и мгла
Над холодной пустыней воды.
Здесь жизнь до весны умерла, 
До весны опустели сады.
 Дача – временное пристанище, герой один среди непогоды, томимый мыслями о покинувшей его женщине. Образ лирической героини связан с весной, весельем жизни, она не способна разделить мысли и тревоги лирического героя. Женой она только «показалась» вечером, когда свет дня тускнеет и тени не верны. 
Мне крикнуть хотелось вослед:
«Воротись, я сроднился с тобой!»
Но для женщины прошлого нет:
Разлюбила – и стал ей чужой.
Что ж! Камин затоплю, буду пить…
Хорошо бы собаку купить.
 
 Попытка связать жизнь с другим человеком не получилась. Человек вновь возвращается к исходному одиночеству. Лирический герой тяжело переживает утрату, дом его опустел, как опустела и сама жизнь. Непрочность связей и человеческих отношений подчеркнута в последней строке: собаки отличаются верностью и преданностью.
 Русская усадьба – часть неповторимой культуры русского быта – часто становится героиней бунинских произведений. Она представляет собой не просто дом, в котором жили люди, создавая его атмосферу, его историю. Усадьба включает в себя сад, который первым отзывается на изменения природы, она обязательно вписана в окружающий пейзаж, является частью местной природы. Бунин рисует усадьбу осенью. Среди деталей интерьера мы видим обломки старины, когда дом был молод и не одинок. Природа – усадьба-дом – лирический герой созвучны в своем одиночестве и меланхолии. 

Тема дома не является основной для Бунина, однако дом – один из основных мотивов, возникающих и в лирике и в прозе писателя. Важно, что мотив дома приобретет новое значение в прозе Бунина, обогатится новыми значениями: дома-Родина, вечный дом человека и т.д. Творчество Ивана Бунина пришлось на переломную эпоху рубежа XIX-ХХ века. Поэт наследует черты классической русской литературы, однако во многом спорит с ней, что делает его творчество близким к литературе русского модернизма.

Феномен дома тесно связан с мотивом пути, а вместе с тем и с исконно русским понятием странничества. Образ деревни, куда приходит паломник на изломе ХХ века, противопоставлен образу города. Для лирики Сергея Есенина феномен дома близок к таким понятиям, как «деревня», «старина», «русский уклад».

У Есенина происходящее в мире, в стране звучит как общенародная беда, спасение от которой приводит поэта к истокам своей семьи, своего народа – в деревню. Подлинный дом для Есенина не абстрактный деревенский, а реальный, свой, где вырос, где можно черпать силу в самых простых вещах. Звучание темы дома у Есенина пронизано ностальгией по оставленному отечеству: поэту пришлось покинуть любимый край и обосноваться в городе. Для него деревня – дом – родина связаны неразрывно и являются высшими ценностями. Поэту дорог тихий уют деревни. Быт родного дома у Есенина прост, и поэт любуется подробностями – каждым предметом, который создает особый мир, полный воспоминаний детства, любви – истинных источников духовной силы. Выросший в деревне, Есенин ощущал свою неразрывность с народной культурой, природой, бытом – всем миром русской деревни. В своей ранней лирике поэт много пишет о детстве, проведённом на родной рязанской земле, детство – еще одна сторона феномена дома. В стихах этого периода лирический герой чувствует себя частью окружающего мира.

Крестьянская изба является сердцем деревенского мира для Есенина. Поэт отмечает, что дом–изба создается по образу и подобию мира. Каждый её элемент, будь то кровля, окно, порог или печь несет символическое значение неба, земли, очаг же символизирует стихию огня, которой поклонялись в древности («Ключи Марии»). Русская изба – есенинский микрокосм, воплотивший в себе взгляды поэта на мироустройство. Здесь соединяется «небесное» – вера – и «земное» – место, имеющее для поэта реальный прототип – дом детства – и реальную географическую широту. В стихотворении «Мой путь» (1915г.) Есенин писал:

Изба крестьянская.
Хомутный запах дёгтя.
Божница старая,
Лампады кроткий свет.

Дом у Есенина назван «хатой», в таком обращении есть что-то разговорно-просторечное, свойское, чем поэт сразу же обозначает названное место как свое. В стихотворении «В хате» (1914г.) каждая строчка наполнена деталями крестьянского быта, к которым бережно и трепетно относится поэт:

Пахнет рыхлыми драченами;

У порога в дежке квас,

Над печурками точеными

Тараканы лезут в паз.

Вьется сажа над заслонкою,

В печке нитки попелиц,

А на лавке за солонкою —

Шелуха сырых яиц.

Еда является еще одной приметой домашнего уюта. Мы видим, что дежка с квасом находится у двери, куда не достает жар печи и где прохладно. Поэт не старается приукрасить деревенский быт, он говорит и о пепле из очага, и о тараканах, которые, кстати сказать, тоже являются признаком обжитого пространства. Мы замечаем остатки простой деревенской трапезы: шелуху яиц, которые в деревнях выпивали сырыми с солью, а скорлупу сохраняли и использовали в хозяйстве. Важно, что дом наполнен запахом «рыхлых драчён». Это блюдо в разных областях называется по-разному и имеет разницу в написании, у Есенина – «драчёны», а нам оно известно как драники.

Русская изба, словно живое существо, переживает и разделяет судьбу земли, людей. В стихотворении «Деревенская избёнка» (1915г.) изба, в которой должны звучать веселые песни, погружена в скорбь, проникнута жалобами людей:

Все поют про горе,
Про тяжелый гнет,
Про нужду лихую
И голодный год.
 
Нет веселых песен
Во стенах твоих,
Потому что горе
Заглушает их.

Так происходит разрушение домашнего уюта, а с ним и утрата дома. Есенин чувствует, что природа, всегда являвшаяся основой духовной жизни России, будет разрушена «железным гостем» — городом и его культурой.

Вот сдавили за шею деревню
Каменные руки шоссе.

И снова мы встречаем уже ставшую классической оппозицию: деревня – город как правда – ложь. Автор страдает, видя гибель «деревянного дома», а вместе с ним и простого крестьянина, недаром он назвал себя «последним поэтом деревни», «Руси уходящей».

…И мечтаю только лишь о том, Чтоб скорее от тоски мятежной Воротиться в низенький наш дом…

Но в то же время он понимает, что на смену ей идёт новая Россия. В классической традиции и А.Пушкин, и А.Грибоедов, и М.Лермонтов также говорили об уходящей старине, с которой утрачивается нечто подлинно духовное, значимое.

Феномен дома в поэтическом мире Анны Ахматовой занимает одно из центральных мест. Для Ахматовой, как и для Есенина, дом является моделью мира: местом, противопоставляющим хаосу меняющегося мира, полного испытаний, тревог и бед, свой порядок и ясный строй. Анна Ахматова в этих воспоминаниях предстает вечной скиталицей по чужим домам, и, несмотря на все свои попытки создать свой домашний очаг, у нее его никогда не было.

Исследователь Н.Г.Полтавцева (Полтавцева Н.Г. Анна Ахматова и культура «серебряного века» // «Царственное слово». М, 1992, с.45.) в качестве главной особенности ахматовской поэтики выделяет принцип «собирательства, концентрации, сосредоточение вокруг субъекта его мира, его «личного космоса». Естественно, что в раннем творчестве средоточием этого пространства является дом. Важно отметить, что миропонимание Ахматовой, а, следовательно, и значения, которыми наполняется феномен дома, дают все основания для того, чтобы читатель воспринимал этот образ в русле мифопоэтических представлений поэта как символический образ мира.

В ранней лирике Анны Ахматовой дом – это собственно жилище, комната. Образ дома зачастую воплощался через ряд интерьерных и экстерьерных деталей. Изысканность, в чем-то, быть может, даже старомодная, присуща Ахматовой в жизни, сохраняется она и в стихах.

Смотрю, блестящих севрских статуэток
Померкли глянцевитые плащи.

Севрские статуэтки и цветы предает дому салонную изысканность, этот интерьер – часть дворянской усадебной культуры, которая была так близка и важна И.Бунину и которая роднит Ахматову с дворянской же традицией русской литературы. Стихотворение «Молюсь оконному лучу…» (1909г.), по первоначальной задумке Ахматовой, должно было претворять сборник «Вечер»и входить в число еще нескольких стихотворений в своеобразный пролог «Предвечерие». Оно открывает сборник, разворачивая перед читателем картину угасающего дня: солнечный луч скользит по комнате-«храмине», оживляя ее застывшее пространство. Празднично-золотой свет его ассоциируется у лирической героини с праздником, сама же она выступает молчаливой затворницей, скрытой от мира так хорошо, что лишь солнечный луч способен подобраться к ней и подарить утешение. Позеленевшая медь рукомойника подчеркивает аскетичность и романтизирует образ «храма» как укрытия от любовных невзгод.

На рукомойнике моем
Позеленела медь.
Но так играет луч на нем,
Что весело глядеть.

Важно заметить, что частое обращение к религиозным наименованиям дома (келья, храм) подчеркивают исходную сущность дома – быть прибежищем и оплотом покоя и духовного роста. Одна из важных функций образа дома в ранних сборниках поэта связана с эстетикой и поэтикой зарождающегося акмеизма. Феномен дома включает в себя пространственную парадигму, служа при этом акмеистическим целям воссоздания самой «плоти бытия» с его звуками, запахами, пространственной перспективой). В пространстве ахматовского дома, ограниченного размерами комнаты, закономерно укрупняются вещи, детали, которые как бы наделяются самостоятельным бытием, как в стихотворениях «Цветов и неживых вещей…» (1911г.) и «Обман» (1910г.):

Цветов и неживых вещей Приятен запах в этом доме.

Весенним солнцем это утро пьяно,
И на террасе запах роз слышней…

Сквозь детализацию быта в стихах Ахматовой реализуются новеллистические тенденции ее лирики: каждое стихотворение – история, разворачивающаяся в пространственно-временных координатах, как в стихотворении «Дверь полуоткрыта» (1911г.).

Дверь полуоткрыта,
Веют липы сладко…
На столе забыты
Хлыстик и перчатка…

Дом у Ахматовой окружен деревьями: кленами, липами, тополям. В цикле стихотворений «Обман» (1910г.) героиня спешит к дому, с тревогой ожидая возвращения жениха, и тополя словно вторят героине:

Тополя тревожно прошуршали, Нежные их посетили сны…

В мире лирической героини Анны Ахматовой, помимо дома-убежища, упоминаются и другие типы жилищ. В их числе и «архаические» и «современные». Ее возлюбленный живет в «норе»: «На условный крик/ Выйдет из норы...» (1916г.), а цыганка – в «пещере»: «Вышла цыганка из пещеры...». Но чаще, как уже отмечалось, речь идет о доме или храме, образы которых как бы совмещаются. Совмещенным образом дома-храма («Был блаженной моей колыбелью…», 1914г.) может выступать не только отдельная комната, но и целый город:

Был блаженной моей колыбелью
Темный город у грозной реки,
И торжественной брачной постелью...

Этот город воплощает в себе и «отчий дом» (колыбель), и «дом мужа» (брачная постель), и храм (солея – ступенька перед иконостасом). В стихах Ахматовой происходит сближение «земного» и «небесного» дома. Луна, например, помещается не на небе, а «в окне»: «...окно / С огромною серебряной луною...» или на подоконнике («на краешке окна»): «Когда лежит луна ломтем чарджуйской дыни / На краешке окна...» Луна, кроме того, «кажется» окном: «За озером луна остановилась/И кажется отворенным окном...», а Солнце прямо им именуется: «И солнца бледный тусклый лик – / Лишь круглое окно...» Можно сделать вывод, что у «земного» и «небесного» дома в мире лирической героини одна общая стена. Поэтому часто невозможно сказать, где она находится в данный момент, «на земле» или «на небе», в доме или в храме. Неотъемлемой частью феномена дома является сад. Образ сада адресует нас к библейской традиции – образу райского сада. В русской литературе этот образ встречается в произведениях А.Фета, А.Чехова, И.Бунина Сама русская история задает тенденцию поиска духовного пристанища. Возобновление интереса к феномену дома произойдет в искусстве как отклик на страшные события современности – войны и революцию. Мотив утерянного дома позже, после 1918 г., особенно остро зазвучит в творчестве поэтов Русского Зарубежья. В этот период голоса современников перекликается, вместе озвучивая трагические страницы русской истории.

Литература:

1.Полтавцева Н.Г. Анна Ахматова и культура «серебряного века» // «Царственное слово». М, 1992, с.45.

2. Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии: Анализ поэтического текста: Ст. и исследования. Заметки. Рецензии. Выступления/Вступ. ст. М.Л.Гаспарова.-СПб. : Искусство-СПБ ,1996.

3.Радомская Т.И. Марина Цветаева: "Берегите Гнездо и Дом...": Страницы русского лихолетья в творчестве поэта. М.: Совпадение, 2007.