Близнюк Н. В.

Кубанский государственный университет, Россия

Синестезия в творчестве Л. Мартынова

В лирике Мартынова прослеживается взаимодействие словесного и живописного начал. Возникает своеобразный синтез, который проявляется в «единстве, восстанавливаемом из полностью определившихся различий» [4, с. 6]. Живописное изображение обнаруживается «внутри самой лирической стихии» [1, с. 25], т. е. можно говорить о явлении синестезии, межчувственных соответствий, конкретно «цветного слуха». В соответствии с концепцией синестезии «поэзия должна была содержать музыкальное и живописное начала, музыка – изобразительное, живопись – поэтическое или музыкальное» [3, с. 7]

Благодаря синестезии лирика Мартынова «зрима» и «осязаема», что отмечено многими исследователями. Л. Лавлинский говорил, что «стих его... жестковат, резок, тяжеловесен», но в то же время «задушевен и живописен» [2, с. 9], сравнивал его с процессом горообразования. Действительно, степень изобразительности стихотворений Мартынова чрезвычайно высока: поэт акцентирует материальность и рельефно обрисовывает объем, фактуру предметов, их пространственное расположение, обособленность и связи, при этом зримыми становятся даже абстрактные понятия: усталость «разрасталась», «распласталась» [5, т. 1, с. 256], истина наряжена «в цветные ситцы» [5, т. 1, с. 337], черно-бурую лисью шубу или кожаный костюм, март, одетый в пальто.

Синестезия проявляется в лирике Мартынова на основе графики, скульптуры, живописи.

Основными средствами выразительности графики являются линия и сочетание черного и белого, что проявляется в книгопечатании: черные буквы на белом листе, строки – линии. Такие поэтические элементы, как пробелы, расположение и чередование строф, использование шрифтов и т.д., «в определенном отношении представляют лишь графические адекваты неграфических структурных уровней, то в ряде случаев графика в поэзии составляет самостоятельный структурный уровень, который не может быть передан ничем, кроме нее самой» [3, с. 79]. Мартынов в полной мере использует возможности данного визуального искусства для пространственного оформления произведений. В соответствии с движением мысли в ряде случаев отсутствует деление на четверостишья, или деление «неправильное», не соответствующее рифме. В стихотворениях «Мхи», «Воры времени», «Землетрясения» графичность заключается в вычленении смысловых отрезков, что зафиксировано с помощью абзацев. С помощью графики Мартынов вводит пульсирующий ритм современности: оставаясь в рамках классических размеров, благодаря строфической лесенке, удлинению или укорочению строк, он добивается нужного ритмического эффекта. Интересным в плане графического оформления является стихотворение «Новости», в котором Мартынов отражает путь, который проходят известия о каких-либо событиях. Получается длинная цепочка – от дома к дому, от города к городу, – что подчеркивается чередованием длинных и коротких строк, использованием внутренней рифмы, которая дополняет визуальные средства выразительности. В последних строках использована форма перевернутой пирамиды, чтобы подчеркнуть сравнение с горой, заявленное в начале, и отразить смысловую сторону произведения: сведения о тех или иных событиях в различных точках земного шара как бы фокусируются в одном месте, у одного человека.

Графичность определяет зрительные впечатления при первом взгляде на тексты произведений, выполняет соединение смысла стихотворения с его зрительным образом, помогает следить за мыслью поэта, но на художественно-образный строй произведений не влияет, на этом уровне в создании поэтического мира участвуют скульптура и живопись.

Скульптура как вид визуального искусства обладает трехмерностью, большое значение имеет и фактура, материал, из которого выполнено произведение. Именно эти качества – фактурность и рельефность – приобретают значимость в художественном мире Мартынова. Прикосновение дает наиболее правдивую информацию, оно не так обманчиво, как зрение и слух. Акцент на осязании сделан при описании рояля: «шершавый от царапин и корябин» [5, т. 2, с. 37]. Через детали «выдвинутые подбородки, суковатые кулаки» [5, т. 1, с. 9] автор характеризует эмоциональный настрой и мощный потенциал современников средствами скульптуры: описывает позу, движение, остановленное во времени, материальность. Акцент делается на фактуре в описании природы:

Не золото лесная опаль,

В парчу не превратиться мху,

Нельзя пальто надеть на тополь,

Ольху не кутайте в доху... [5, т. 1, с. 191]

Отрицательное сравнение создает эффект прикосновения, ощущение различия материала, из которого изготовлены окружающие предметы.

Особую значимость в творчестве Мартынова приобретает взаимосвязь поэзии и живописи. Действительно, эти два искусства прониклись взаимным духом и активно используют ресурсы друг друга на всех уровнях художественного творчества. Кроме того, футуризм, к которому Мартынов некоторое время относил себя, призывал, чтобы слово смело шло за живописью, эта эстетическая концепция не могла не оказать влияния на сознание поэта, чуткого ко всему новому. На границе живописи и поэзии в творчестве Мартынова возникают интересные визуальные эффекты, создаются новые образы.

Живопись воплощает образы во всем блеске и богатстве красок и при любом освещении. Действительно, цвет – одно из основных художественных средств, изображение предметного мира, разнообразных свойств и особенностей натуры передается посредством отношений цвета и цветовых оттенков. Мартынов использует множество цветов как традиционных: «серый час», «багряный свет заката», так и созданных его воображением: месяц «почти что факельного цвета», «огнистое пыланье» лисьего меха, «азиатски-черное» небо, «призрачный зеленый свет», который в стихотворении «Воздушные фрегаты» обозначает временную разницу.

Хроматическая лексика, передающая монохромное изображение, оттенки цвета и световые нюансы, усиливает насыщенность восприятия. В творчестве А. Блока, согласно наблюдениям В. Скрипкиной [6], цвета отражают эмоциональный мир лирического героя, поясняют чувства. Цвет в искусстве становится силой, формирующей иную реальность, центром которой является человек и его внутренний мир: радость и боль, страдание, умиротворение. Подобное отношение к цвету верно для символистов, или такого поэта, как А. Ахматова, «хроматическое моделирование эмоциональных состояний основано на известном со времен античности соотношении между Духом и телом» [7, с. 37]. Для Мартынова обращение к чувствам человека посредством красок является скорее исключением: например, в стихотворении «Радужность» поэт раскрывает многогранность мира, сопоставляет наличие оттенков с внутренним миром человека, который «вовсе не может казаться всегда одинаковым, либо извечно тоскующим, либо всегда беспечальным» [5, т. 2, с. 494]. В остальных случаях Мартынов ориентируется, помимо изобразительности, скорее на философско-мировоззренческий, чем на эмоциональный аспект.

Для Мартынова значимым является контраст, в котором проявляется своеобразие художественного образа: ночь и «бертолетовые вспышки зимы», «слияние огней, рассеянных во тьме», «на черном красные слова», последние мгновенья хмурого дня озаряет пожар заката.

Также довольно часто мир Мартынова находится в состоянии мглы, сумерек: «серый час был мутен и обманчив», улицы города погружены во тьму. В стихотворении «Переправа» туман сопутствует лирическому герою в тот момент, когда он представляет себя Хароном, и возникает мистическая связь настоящего и мифологического прошлого. Однако в образном арсенале поэта свет всегда торжествует над мраком: на смену «улицам сырым, туманным, серым» приходит земля, порозовевшая в лучах утренней зари. Момент преодоления тьмы светом солнца, рассветом, в условиях города – светофором, предполагает два плана интерпретации. С точки зрения живописи интерес представляет особое освещение, преломление света, изменение очертаний предметов; а с бытийно-философской позиции можно говорить о нахождении на распутье, о поиске жизненных ориентиров. Свет свидетельствует об оптимистическом настрое Мартынова, который «живет предчувствием тепла, добра, радости, вырастающей в волнующий символ всемирного освобождения человечества от лжи, войн, социальных потрясений» [8, с. 8].

Взаимодействия литературного и живописного начал в поэтическом мире Мартынова – сложное, многоаспектное явление, прослеживающееся на различных уровнях художественного произведения. Графика, скульптура, колорит как часть живописи оказывают влияние на общую изобразительность лирики Мартынова, обогащают поэтический мир и помогают воображению читателя смоделировать образ трехмерным, объемным.

Литература

1. Лавлинский Л. Поэт и критик – М.: Художественная литература, 1979. – 244 с.

2. Лавлинский Л. Сердца взрывная сила – М.: Советский писатель, 1972.

3. Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. – СПб., 1996.

4. Мазаев А.И. Проблема синтеза искусств в эстетике русского символизма. – М.: Наука, 1992. – 324 с.

5. Мартынов Л.Н. Собрание сочинений в трех томах. – М.: Художественная литература, 1977.

6. Скрипкина В.А., Роль цветовой символики в раннем творчестве А.Блока, А.Белого, С.Соловьева. Монография. – М.: Издательство МГОУ, 2008.

7. Серов Н.В. Эстетика цвета. Методологические аспекты хроматизма. – СПб., 1997. – 64 с.

8. Огнев В. Несколько слов о русской поэзии советского периода // Русская советская поэзия. – М.: Художественная литература, 1990. – С. 3–16.