Служение диаконисс в России в конце XIX – начале XX века.

Завьялова Светлана Владимировна

ФГОУ ВПО «Российская академия государственной службы при Президенте Российской Федерации»

e-mail: svetlana4825@yandex.ru

Служение диаконисс в России в конце XIX – начале XX века.

В XIX веке произошло пробуждение интереса к положению бедных, сначала со стороны многих талантливых женщин России, а затем и со стороны самой Церкви. Тяжелые социальные условия, вызванные промышленной революцией, подчеркнули глубокую необходимость в женском пастырском служении.

Концепции терминов «диакониссы» и «сестры» были туманны. Эти верующие женщины не были ни «религиозными» сестрами, ни настоящими диакониссами в формально-юридическом значении термина. При присоединении к общине они клялись, подняв правую руку, тогда как исторически sine qua non[1] служения диаконисс – это рукоположение епископом. Но из некоторых этих экспериментов возникли настоящие монашеские общины и реальное возрождение чина диаконисс.

В XIX в. происходил бурный рост численности женского монашества в России[2].

Год	Число мужских монастырей	Число женских монастырей
1810	358	94
1836	360	101
1914	550	475

Год	Монахи	Послушники	Монахини	Послушницы
1825	3727	2015	1882	3456
1879	6688	3490	4371	12 496
1914	11 845	9485	17 283	56 016

Из последней таблицы видно, что число послушниц с 1825 г. по 1914 г. возросло в 17 раз, в то время как число послушников возросло в 4,5 раза.

Причины этому надо искать в изменении демографических процессов в обществе, в разрушении традиционной семьи, в распространении европейского типа брачности.

Появляется новый для общества элемент — незамужняя женщина. В отличие от Англии и Франции времен начала промышленного переворота, когда усиленно использовался женский труд, в России промышленное развитие не привело к значительному использованию женского труда. Незамужним женщинам не было места в деревне, но и в городе они в основном использовались лишь в качестве прислуги.

Во второй половине XIX в. росло женское образование. Для девиц духовного сословия открылись во второй половине XIX в. 13 женских училищ духовного ведомства, в которых до 1892 г. получило образование 42 000 человек. Первоначально это были трехклассные, а впоследствии шестиклассные училища. В 1868 г. был принят Устав женских епархиальных училищ, к 1892 г. их было открыто 49. Общее число учениц на 1892 г. было 11 470. Воспитанницы училищ получали звание домашних учительниц[3].

Открываются женские гимназии, Петербургский женский педагогический институт (в 1903 г.), Высшие женские курсы, идет борьба за предоставление женщинам возможности обучаться в университетах[4]. В XX в., после революции 1905 г., делаются попытки открыть женские богословские курсы.

На курсы принимаются матери-христианки с образованием (домашним или в учебном заведении) не ниже прогимназического и девицы-христианки с гимназическим образованием и соответствии этому возрасту. По прослушании курсов, слушательницы получают особые свидетельства, которые, не давая каких-либо особых прав, однако могут иметь значение частных рекомендательных документов на случай допущения их обладательниц епархиальной властью к преподаванию Закона Божия в школе и ведению религиозно-нравственных чтений...

Появляется в середине XIX в. и активно действует в конце XIX — начале XX в. новая категория женщин — женщины-учительницы и женщины-медики. Однако это сфера была доступна лишь женщинам из обеспеченных семейств.
Барышни, получившие образование, активно участвовали в народническом движении. Здесь женщины составляют значительное большинство. Их нравственный облик поражал современников. Служение народу, образование народа, помощь крестьянству — вот лозунги народничества, которыми вдохновлялись его представительницы.

Многочисленные женские общины, которые возникают в XIX в. — несомненно, одно из направлений решения как духовных, так и социальных вопросов. Подчеркиваем, что и социальных.

В женских общинах большинство составляли крестьянки, хотя основательницами их могли быть женщины из высших слоев общества. Большинство участниц так и не приняли монашество, они оставались послушницами. Для женских общин характерна бурная хозяйственная и социальная деятельность. При монастырях создаются школы, училища, приюты для сирот, мастерские. Женщины как бы стремятся реализовать все то, что лежит на женщинах в традиционной семье. И это стремление к социальной деятельности плохо сочеталось с монашеским чином, с монашеской аскезой. Строгие общежительные уставы вообще запрещают монахам покидать территорию монастыря, поэтому широкая социальная деятельность монастырей вызывала порой неодобрение.

Игуменья Леснинского монастыря Екатерина, создательница общины диаконисс, отмечала, что в обществе нет однозначной оценки социальной деятельности таких общин: «Многие еще утверждают, что монахине не подобает общественная деятельность. Маститый издатель «Троицких листков» преосв. Никон, епископ Серпуховской, неоднократно высказывал в печати, что Леснинскую обитель и ей подобные обители можно признать полезными и почтенными, но называть их монастырями не должно, ибо они преследуют цели мирские, благотворительные, чуждые монашеству»[5].

Потребность в диакониссах возникла независимо и в ходе миссии. Первым стал ходатайствовать о восстановлении этого чина архимандрит Макарий Глухарев, известный алтайский миссионер. Он говорил о необходимости помощи женщин при подготовке к крещению, особенно для помощи больным женщинам. Известны его обращения к Е. Ф. Непряхиной и В. И. Верховской с просьбой принять участие в миссии. Проект воссоздания чина диаконисе был отправлен им епископу Агапиту Томскому с просьбой препроводить в Св. Синод, другой экземпляр он препроводил на имя Николая I. Этот экземпляр тоже оказался в Синоде. Определение Синода гласило: «прошение архимандрита Макария оставить без действия, и рукопись возвратить при указе Томскому»[6].

Архиепископ Евлогий высказался за восстановление служения, а не чина[7]. Вопрос рассматривался в Предсоборном Присутствии на заседаниях IV Отдела 20 и 21 марта 1906 г. Отделом было принято постановление: «Желательно восстановление института диаконисс в особенности в тех приходах, где существуют женские благотворительные кружки, из числа этих, преданных Церкви женщин, достойнейшие девственницы или вдовы, достигшие 40-летнего возраста, могли бы быть посвящены в диакониссы по чину, который существовал в древности. Круг их деятельности: забота о чистоте храма, особенно же науче ние взрослых грамоте и молитвам и участие во всех делах благотворения в приходе»[8].

Прот. Ф. Успенским были составлены «Правила для жизни и деятельности православных диаконисс».

Диакониссами называются православные христианки, изъявившие желание быть постоянными служительницами Церкви Христовой и принявшие на такое служение посвящение от архиерея.

Причисляясь к клиру церковному, диакониссы служат храму Божию и приходу.

Служение храму состоит в трудах по соблюдению чистоты в нем, по содержанию в исправности священных облачений и церковной утвари и вообще в содействии благолепия храма Божия. Примечание. Для уборки алтаря диакониссам, как посвященным, дозволяется входить в оный, но воспрещается касаться престола и напрестольной утвари.

Присутствуя за богослужением, диакониссы наблюдают за поведением в храме женщин и детей, помогают подносить детей к причащению, в случаях крещения взрослых лиц женского пола диакониссы прислуживают при крещении таковых и вообще содействуют порядке при богослужении.

Служение приходу состоит в том, что диакониссы прилагают усердное попечение о научении неведующих христианского учения, особенно женщин, готовящихся к святому крещению, и о вразумлении заблуждающихся, но при этом они должны быть по своим познаниям правоспособны к сему и во всем поступать по указанию пастырей Церкви.

Диакониссы помогают священнику и приходскому Совету в заботах и трудах по призрению сирот увечных воинов, и вообще в делах благотворительности содействуют в изыскании на это средств, посещают квартиры бедных и больных, входят в их положение и по возможности облегчают тяготу их жизни. В тех прихо дах, где есть богадельни, приюты, больницы и другие благотворительные учреждение, диакониссы могут служить в таковых учреждениях, или иным способом содействовать благосостоянии их.

Имея такие святые обязанности, диакониссы для поддержания в себе ревности в служении Господу и святой Церкви, должны быть прилежны к молитве и слушанию Слова Божия. Для сего каждый день начинают и оканчивают чтением положенных молитв, присутствуют, по возможности, за каждым богослужением, а в случае невозможности должны восполнять это опущение чтением Евангелия, Псалтыри и положенного церковного правила.

Диакониссы, по возможности, часто особенно в великие праздники и вообще не менее четырех раз в год, исповедаются и приобщаются Св. Христовых Тайн и ведут жизнь строго благочестивую, подражая преподобным и праведным женам и девам, причтенным к лику святых. В случае уклонения от подобного диакониссам образа жизни они подвергаются за это всем каноническим последствиям.

В одежде они должны соблюдать скромность, а с разрешения епископа могут носить и особую одежду наподобие монашеской.

В диакониссы посвящаются архиереем вдовы и девицы как духовного, так и других сословий, имеющие не менее 40 лет от рождения. Возведение в это звание достойных лиц, с возложением на них иподиаконского ораря, совершается архиереем или по его личному усмотрению, или по ходатайству настоятеля прихода. Посвящение диаконисс совершается или за литургией во время малого входа, с возглашением древней молитвы, или когда нет литургии, за особым молебствием после прочтения Евангелия.

Вдовы и девицы, желающие принять звание диаконисс, но не достигшие сорокалетнего возраста, допускаются к исполнению их обязанностей со званием церковниц, с благословения настоятеля прихода, но без посвящения и без права входить в алтарь.

Служение диаконисс есть подвиг добровольный и безвозмездный, но в случае их немощи и старости они имеют преимущественное право на призрение от прихода, которому служат»[9].

Эти правила о диакониссах были включены в Положение о приходах, т. е. предполагалось, что в каждом приходе появятся собственные диакониссы.
Этот проект отличался от предложения игуменьи Екатерины. Ф. Успенский выступил с критикой ее проекта, заявив, что более разумным видится тот порядок, что диакониссы будут свои урожденные, приходские при своем родном храме, родной деревне, а не пришлые, это обстоятельство имеет важное значение как для самих диаконисс, так и для священника[10]...

Таким образом, мы видим две модели восстановления чина диаконисс. Одна, идущая из деятельности монашеских общин, где не все собирались принимать монашеский постриг и хотели заниматься более социальной деятельностью, чем той, которая возможна для монахинь.

Другая модель – диаконисса, помощница пресвитера на приходе, в первую очередь для уборки, вытекала из нужд повседневной практики.
На заседаниях Присутствия не нашлось противников восстановления этого чина. После Предсоборного Присутствия вопрос о диакониссах постоянно обсуждался на страницах прессы. Церковный Вестник в 1908 г. пишет со ссылкой на журнал «Христианин»:

Вопрос о диакониссах был актуальным потому, что монахини мечтали восстановить древний чин в Церкви.

Однако когда дело дошло до утверждения чина диаконисс Святейшим Синодом, у него нашлись сильные противники. На этот раз просительницей выступила Елизавета Федоровна, учредившая Марфо-Мариинскую общину в Москве. Как известно, в обитель женщины могли поступить на определенный срок, после которого они решали, остаться им в обители или выйти из нее. Цель обители — помощь бедным, в первую очередь медицинская. Для этого сестры обители получили медицинское и религиозное образование. Обитель быстро росла и открывала новые благотворительные заведения, благодаря авторитету ее высочайшей создательницы. Елизавета Федоровна стремилась добиться установления чина диаконисс для сестер обители, потому что она отдавала себе отчет в том, что статус обители держится только на ее личном авторитете и хотела закрепить в церковном сознании правомочность существования обители. Поддерживал Елизавету Федоровну и митрополит Московский Владимир. 9 ноября 1911 г. в Синоде рассматривалось ходатайство митрополита о присвоении сестрам Марфо-Мариинской обители именования диаконисс. Синод постановил: «Старшим сестрам Марфо-Мариинской обители, уже посвященным по особому церковному чину и давшим обет диаконисского служения на всю жизнь, усвоить искомое звание; в параграф 24 устава обители внести дополнение о принятии сестер в число диаконисс только по благословению московского митрополита, вопрос же о восстановлении древнего женского служения в Православной Церкви следует разрешить на предстоящем Поместном Соборе»[11]. Под документом подписались 7 архиереев.
Митрополит Антоний остался при особом мнении:

«Пока не восстановлен чин диаконисс в древнем его значении, сестрам Марфо-Мариинской обители не может быть усвоено именование диаконисс, в чине коих они не состоят»[12].

Против выступил и епископ Гермоген: От «диаконисс по одеянию» требуется лишь внешняя сторона служения: благотворение, врачевание, просвещение — при отсутствии духовно-нравственных или аскетических обетов внутренней непререкаемой дисциплины, вследствие чего «посвященная Богу часть души и жизнь должна висеть над бездной страстей и предоставлена быть неверным стихиям»[13].

Позже епископ Гермоген определил свою позицию. Он за восстановление чина диаконисс, но на строго канонических основах. «Диаконисс по одеянию» православная традиция не знает. Диакониссы давали обязательный обет девства. Еп. Гермоген признал постановление Синода антиканоничным, 22 ноября он вторично выступил в Св. Синоде[14]. Дело было передано на рассмотрение императору Николаю II , и он вынес свою резолюцию: «Всецело разделяю особое мнение митрополита Петербургского Антония»[15].
Таким образом, дело было оставлено на рассмотрение Собора, а чин Марфа-Мариинской обители был признан незаконным. Елизавета Федоровна пыталась объяснить Николаю II свою позицию, но тщетно. Она говорила о том, что не считает возможным добиваться чина «по поставлению», считая, что литургическое служение в церкви не является актуальным, а настаивала на учреждении чина «по одеянию»[16]. Попытка ввести чин диаконисс была приостановлена.

Вопрос о введении чина диаконисс был поставлен на повестку дня Отдела церковной дисциплины только 26 марта 1918 г. уже после гибели Председателя Отдела митрополита Владимира. Прот. П. Миртов неоднократно поднимал вопрос об отыскании доклада о диакониссах митрополита Владимира[17], но найден он был не сразу.

Отдел заслушал доклад С.В. Троицкого «О восстановлении в Русской Церкви служения диаконисс»[18]. В протоколе обсуждения доклада в Отделе о церковной дисциплине сказано, что женщины более сохранили преданность Церкви, чем мужчины, и менее распропагандированы. Женщины используются широко для уборки алтаря, из-за отсутствия мужчин-алтарников.
Отмечалось также, что уже много сделано для восстановления этого института трудами прот. Ф. Успенского, митрополита Владимира. Отделом был составлен доклад Священному Собору.

В преамбуле доклада отмечалось, что служение женщин в Церкви имело особое значение в впервые века христианства, когда «женщина христианка, при известных условиях могла быть причислена к клиру и ей были предоставлены права низшего иерархического служения в Церкви». Для Русской Церкви вопрос о возобновлении чина диаконисс стал актуальным с 60-х гг. XIX в. В докладе было отмечено сходство ситуации, в которой оказалась Церковь, с первыми веками христианства:

«Переживаемое нами время в положении Церкви, некоторыми чертами напоминающее первые века христианства, побуждает, вспомнив о полезном служении диаконисс в древней Церкви, призвать верующую русскую женщину к особливому служению ее Церкви, в звании диакониссы»[19].

Отдел счел нужным восстановить древний чин диаконисс («В Русской Православной Церкви учреждается чин диаконисс применительно к тому виду, в каком он существовал в древней Церкви»), и в соответствии с ним понималось и место диаконисс в церковном служении. В диакониссы могли быть поставлены женщины не моложе 40 лет «девы и однобрачные вдовы, давшие обет целомудрия и пожизненного служения Церкви Христовой, по тщательном испытании их познаний и жизни, посвященные епископом и причисленные к клиру». (В примечании к этому пункту говорилось о праве епископа в исключительных случаях поставлять и более молодых дев, а также «замужних женщин, ради подвига воздержания прекративших брачное и совместное жительство с мужьями по обоюдному согласию».)
В докладе говорилось о чине поставления, изданном Гоаром, еп. Порфирием и проф. Дмитриевским, вкратце изложенном в Синтагме Матфея Властаря (чин был помещен в качестве приложения к докладу).

В качестве отличительного элемента одежды диаконисе назывался мафорий — белое покрывало, одеваемое на голову и ниспадающее на плечи. При богослужении диакониссе положено было носить орарь: «Богослужебной одеждой их является орарь, возлагаемый на шею, причем оба конца его спускаются вперед на мафорий»[20].

Повторяя тезис Предсоборного Присутствия о безвозмездности служения диаконисс, доклад говорил, что диакониссы «могут получать пособие, в случае необходимости, из средств, изыскиваемых приходом, но не из доходов прочих членов прихода (по-видимому, чтобы не возникали конфликты на этой почве). Диакониссы должны служить храму Божию и приходу. (Можно заметить, что Предсоборное Присутствие поставило на первое место служение Господу, что надо признать более верным.). Диакониссы в служении храму должны: сохранять в нем порядок и чистоту, наблюдать за поведением молящихся, подносить детей к причащению, услуживать при крещении детей и взрослых женщин, заботиться о сохранении чистоты в храме, следить за содержанием в исправности облачений и утвари. В приходе диакониссы выполняют распоряжения священника. Участвуют в церковном просвещении:

«Не имея права на богослужебное церковное учительство, помогают священнослужителям в учительстве частном (в катехизации) в доме, в школах и храме... содействуют распространению религиозно-нравственной литературы, в благотворительности: помогают священнослужителям в заботах и трудах по призрению сирот и вообще в делах благотворительности: содействуют в изыскании на это средств, посещают квартиры бедных и больных и несут службу в приходских благотворительных учреждениях; содействуют священнослужителям в руководстве приходскими церковницами, кружками сестер и женскими обществами религиозного характера. Примечание. Желательно, чтобы диакониссы, особенно сельские, знакомили женщин прихода с основными, необходимыми знаниями по гигиене, домашнему и сельскому хозяйству»[21].

Доклад вводил также и чин церковниц без посвящения:

«Девы и однобрачные вдовы, желающие принять звание диаконисс, но не достигшие установленного возраста или не имеющие надлежащих познаний, допускаются к исполнению их обязанностей со званием церковниц без посвящения, но с правом входить в алтарь с благословением настоятеля»[22].

Среди документов Отдела о церковной Дисциплине представляет интерес комплекс документов, связанных с поставлением в диакониссы Ольги Дементьевны Клюевой. Это, во-первых, выписка из протокола Собора № 67 от 22 января 1918 г. о передаче в Отдел прошения о поставлении в диакониссы, доклады Агапита, епископа Екатеринославского и Мариупольского, и Иоанна, епископа Приазовского и Таганрогского, и приходского совета при Никольской церкви г. Ростова-на-Дону.

Итак, соборное решение о диакониссах не состоялось. И не состоялось не потому, что Собор отверг это предложение, а потому, что Собор так и не успел рассмотреть доклад Отдела. Но значит ли, что чин диаконисс в Русской Церкви не состоялся?

На протяжении 70 лет гонений на Церковь женщины верно следовали этому чину, хотя и без посвящения. В годы гонений женщины прятали «служителей культа», сопровождали их в ссылку, поддерживали посылками и передачами, прятали дневники и документы, всячески помогали им выжить и хранили память о погибших.

Первую из функций, определенных чину диаконисс Собором, — служение храму — женщины совершили сполна. Вряд ли найдется кто-то, кто станет отрицать, что почти по всей России в советское время поддержание чистоты, уборка храма, сбор средств на храм лежали исключительно на женщинах. Даже выработалась форма одежды, пусть и не соответствовавшая определенной Собором, но зато вытекавшая из реальности: черное платье-халат и белый платок. Кто не видел подобно одетых женщин в церквах.

А вот функцию социального служения взяло на себя государство. Оно действительно решило проблемы женского образования, медицинской помощи. В Советском Союзе женщины получили доступ ко всем профессиям и выполняли свое социальное служение, но уже не монашеское.

Сегодня, когда все социальные проблемы обострились, когда профессии врача и учителя требуют жертвенности, когда государство обрекает большинство граждан на нищету, а, с другой стороны, гонения на Церковь совершенно прекратились, вопрос о диакониссах снова стал актуальным. Сегодня на первое место должно быть поставлено не служение храму, а служение ближним, причем вряд ли границы этого служения должны замыкаться приходом. Вопрос о братствах и сестричествах снова становится актуальным именно как решение социальной проблемы, той же самой, что и стояла в конце XIX – начале XX веков.