Карипбаев Б.И. доктор

философских наук

КарГУ им.Е.А.Букетова

г. Караганда

Кризис? Кризис. Кризис!

Нет, пожалуй, слова более популярного, активно используемого и в научных дискуссиях и в пространстве обыденного общения. Как правило, что вполне оправданно, оно используется в негативном значении. Это понятие традиционно связывают с проблемами в сфере социально-экономических, финансовых отношений. Однако уместно, по нашему мнению, расширить границы присутствия этого явления. И может быть возникает необходимость изменения акцентации. Если социальные проблемы, финансовые неурядицы могут быть решены волевым порядком, изменением экономических приоритетов, то социокультурные характеристики кризиса значительно более глубоко вошли в природу человеческого и общественного бытия. Поэтому нам хотелось бы обратиться к анализу природы социокультурного кризиса и постараться в анналах истории философии найти верные мировоззренческие установки, которые могут нам помочь в преодолении тех возможных негативных последствий, которые влечет он за собой.

Надо признать, что перманентное безкризисное существование уже само по себе есть кризис, ибо такое положение вещей свидетельствует о том, что ничего развивающегося не происходит, есть лишь бесконечно повторяющийся порядок вещей и событий. Такое течение плоскостно и однолинейно, именно в таком пространстве возникают «вирусы» аномии, безнравственности, не активного сопротивления. Здесь происходит подмена понятий, ценностей, установок, поиск мистического в серых буднях. Поэтому оправданным, на наш взгляд, является представление о том, что кризис в такой ситуации необходимо рассматривать как закономерный этап в современной культуре. История демонстрирует, что культурная социодинамика есть постоянный процесс разрушения и обретения идентичности, дестабилизации, достижения нового уровня стабильности и обновления, рассогласования и гармонизации социального и культурного миров.

В связи с этим возникает вполне закономерный вопрос: как жить в это время?, что воспроизводить в себе? (помните китайское – не дай Вам бог жить в эпоху перемен). Прежде всего, необходимо с пониманием относиться к тому, что кризис – есть естественная, объективная составляющая процесса обновления общества, человека и культуры. Важно формулировать, конструировать наиболее предположительные варианты, пути выхода из этого кризиса. Не случайно Э.Гуссерль говорил о специальной науке, которая должна заняться проблемой кризиса в современную эпоху. Пути выхода из социокультурного кризиса определяются в связи с различными фазами его динамики, видами и формами рассогласованности социального и культурного, его качественными характеристиками. Данное рассогласование, дисгармония, дисбаланс социального и культурного реализуется в трех основных предметных сферах: 1) на уровне общества – как противоречие между его социальными и культурными подсистемами; 2) на уровне взаимодействия человека, субъекта культурно-исторического процесса, и общества – как отрицание индивидом деградирующего мира социума и культуры; 3) на уровне личности, внутренний мир которой содержит доминантную установку на собственную внутреннюю, духовную «анормальность», «недостроенность» в отношении с миром абсолютных культурных значений. Возможно решение этих проблем можно найти в истории, ее цикличность позволяет нам на это надеется. Заглянем в мировоззренческий резервуар философии эпохи Ренессанса, тем более, что само название эпохи (Возрождение) настраивает нас на оптимистический лад.

Традиционно Ренессанс воспринимается как исторический период, подаривший миру, прежде всего, высочайшие образцы человеческой мысли, художественного таланта, открывший неповторимость и уникальность личности. Однако следует помнить, что Возрождение – это время не только возникновения нового, но и эпоха глубочайшего кризиса средневекового миропонимания и социального устройства. Возрождение дало миру новое представление об идеале человеческого существования. Человек по своей сути, в представлении ренессансных идеологов, является добрым, разумным и прекрасным существом. Его индивидуальность носит качественно новый характер – по сравнению с античностью. В эпоху Возрождения индивид оказывается самодостаточным в своей деятельности и не зависит от различного рода коллективных общностей, будь то город, род или сословие. Именно об этом говорил Данте, когда его изгнали из родной Флоренции: «Я сам себе партия». В отличие от средневековья, где единственной творческой самодостаточной личностью являлась только личность Бога, творящего мир «по своему слову», в возрожденческом сознании превалирует мысль о приравненности человека-Богу. В одном из самых великолепных произведений эпохи Возрождения «Гаргантюа и Пантагрюэль» Рабле формулируется идея о бесконечной творческой сущности человека, который оказывается не только «сам себе партией», но и «сам себе обществом», «сам себе универсумом». В индивидуальном проявлении творящего субъекта выступает и бесконечная сущность человечества. Освобождение человека и общества мыслится как уничтожение всяких внешних обстоятельств, мешающих свободному саморазвертыванию человеческого духа. Недаром на воротах Телемской обители-идеальной, согласно Рабле, форме общественного устройства – начертан главный лозунг этой наилучшей формы человеческого существования: «Делай, что хочешь». Конечно, по мнению великого гуманиста, этот лозунг предполагал не своеволие, эгоистичность и антиобщественность поведения человека, а выражал веру в природную красоту и разумность личности-недаром население Телемской обители проводило свое время в занятиях искусством, философией и наукой. Однако подобная позиция оказалась оторванной от действительных реалий возрожденческого быта. По сути проблема заключается в том, что установка на индивидуальность, реализованная столь мощно и великолепно в сфере искусства, оказалась разрушительной для социальной и политической ткани жизни ренессансного общества. Здесь индивидуальность превращается в явно выраженный индивидуализм, зоологическое утверждение только своих потребностей и желаний, деградацию гуманистической морали в различные формы ситуативной этики. Стихийное самоутверждение индивидуальности часто оказывалось весьма далеким от благородного ренессансного гуманизма. Это явление было названо выдающимся культурологом А.Ф.Лосевым как «обратная сторона титанизма». Ренессансный титанизм имел «…свою отрицательную сторону, свое плохое и вполне уродливое проявление, которое, однако, в сравнении с пороками и уродством других исторических эпох часто бессознательно, а часто и вполне сознательно связывало себя именно с этим принципиальным индивидуализмом, что не могло не приводить к стихии безграничного человеческого самоутверждения и, следовательно, к самооправданию в неимоверных страстях, пороках и совершенно беззастенчивых преступлениях. Пороки и преступления были во все эпохи человеческой истории, были они и в средние века. Но там люди грешили против своей совести и после совершения греха каялись в нем. В эпоху Ренессанса наступили другие времена. Люди совершали самые дикие преступления и ни в какой мере в них не каялись, и поступали они так потому, что последним критерием для человеческого поведения считалась тогда сама же изолированно чувствовавшая себя личность.» (Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения.М.,1978.С.136-137) С этой точки зрения оказывалось, что обратная сторона титанизма есть тот же самый титанизм, реализованный в нехудожественный сфере жизнедеятельности человека. Гуманистически настроенный поэт или философ Ренессанса в этом смысле не отдает себе отчета в том, что такой ужасающий нравственный урод, кровавый преступник, как Цезарь Борджиа «тоже чувствовал за собою право своего поведения, тоже находил в нем свое самодовлеющее наслаждение», котоое отличалось только своим содержанием от деятельности последователя Платона, но структурно ей вполне соответствовало. А структура эта заключалась в стихийно-индивидуалистической ориентации человека, мечтавшего быть решительно освобожденным от всего объективно значащего и признававшего только свои внутренние нужды и потребности»(там же) Примером такой ситуации могут послужить свидетельства швейцарского историка культуры Якоба Буркхардта. Он замечает, что в эпоху Возрождения население Италии чувствует себя вышедшим из-под сферы воздействия государства, полиции. Интересный факт: убийца часто оказывается оправданным в глазах общества еще до того, как становятся известны подробности преступления, поскольку преступник являл собой фигуру, презревшую общественные условности и утверждающую свою волю в противовес воле государства. Полное гордости поведение человека перед казнью, мужество оказываются тем, чем прежде всего восхищаются люди вне зависимости от преступлений, которые совершил преступник. Государство и гражданская жизнь, особенно во время многочисленных политических беспорядков, стермительно катится к распаду. Это наблюдалось, к примеру, в Неаполе в результате смены власти Арагонского дома на французский, а затем и во времена испанского владычества. «На авансцену здесь выходили люди, в глубине души никогда не признававшие ни государства, ни общества, теперь же представлявшие своей разбойничьей и человеконенавистнической самовлюбленности полную свободу»( Буркхардт Я. Культура Возрождения в Италии,М.,1996.С.298). Разгулявшаяся в своем титанизме ренессансная личность нуждалась в новой системе, ограничивающей ее субъективизм и индивидуалистичность связей и культурных отношений. Эта идея реализовывалась в самых различных вариантах – в том числе и как новое понимание индивида и уровня развития его внутренней культуры. Культура Ренессанса предполагала в качестве как своего позитивного, так и негативного момента идею бесконечного и ничем не сдерживаемого самовыражения человека. Ренессансный человек есть, прежде всего, деятельностное, но отнюдь не самопознающее существо. Конечно, в – великое завоевание эпохи, но также и ее ограниченность. Человек обладает зеркалом рефлексии только в том случае, если проводится внешняя граница, предел, благодаря которому и начинается усилие самопознания. Возрожденческий же индивид есть, прежде всего, природное, стихийно самовыражающееся существо. В постренессансную эпоху эта проблема самопознания и рефлексии становится одной из наиболее важных, поскольку именно здесь таится возможность для выхода из социокультурного кризиса.

Что можно вынести полезного из поведенческой, менатльной матрицы Возрождения для решения задач современного социокультурного кризиса и от чего нам необходимо отказаться ?

Человек Ренессанса опьяненный свободой погружается в пространство творчества, пытаясь активно самовыразиться, он забывает о необходимости гармоничного сосуществования с миром, если мир не принимает его, то этот мир сразу становится враждебным, а отсюда постоянное искушение противостояния, для которого почти и нет никаких оснований. Не кажется ли Вам, что кризис порой тоже становится оправданием многих негативных поступков и мыслей. Борьба за выживание «облагораживает» неблаговидность, драпирует негатив в «одежды» обреченности.

Кризис, конечно, мобилизует человека, заставляет человека вытаскивать из себя потаенные силы, которые позволят ему примерить новые социальные роли, маски. В этом смысле одним из важнейших способов выхода из кризиса является творческая самореализация, поиск самоактуализирующего начала. Социокультурный кризис – есть кризис человеческой идентичности, ее поиск – главное направление деконструкции кризисных явлений.