Филологические науки/6. Актуальные проблемы перевода

д.ф.н. Нечай Ю.П.

Кубанский государственный университет, Россия

к.ф.н. Цепордей О.В.

Морская государственная академия имени адмирала Ф.Ф. Ушакова, Россия

Комплексный характер смыслового понятия «экспрессивность»

(на материале языка романов Э.М. Ремарка)

Эрих Мария Ремарк оказался тем автором, творчество которого вызвало широкий резонанс во многих странах. Язык этого писателя неповторим. «Ремарк знал свою страну, но его лишили права быть ее гражданином, Ремарк любил свою землю, но она ему не принадлежала – его судьбой стали скитания, его приняли и приютили города Швейцарии, Франции, Америки. Но где бы ему ни довелось жить, он везде взращивал свои великие слова, он сумел и в изгнании извлечь из родного немецкого языка свое золото, ибо именно немецкий язык был той его родиной, которая всегда была с ним» (9).

Легкость, лаконичность, суховатость и, вместе с тем, лиричность манеры письма этого мастера художественного слова отмечена многими исследователями (6; 8). Писатель искусно пользуется различными языковыми приемами, позволяющими практически любой языковой единице выступать в качестве носителя экспрессивности, которая в современном понимании является лингвистической семантической категорией, представляющей отношение говорящего к содержанию высказывания, и это отношение складывается на основании интеллектуальной оценки или представляет собой эмоциональную реакцию на сообщаемое.

Экспрессивность, являясь комплексным понятием, включает несколько смысловых элементов, наличие и связь которых интерпретируется лингвистами по-разному. В своем исследовании мы выделяем три основных компонента, входящих в понятие «экспрессивность»: интенсивность, эмоциональность и образность. Несмотря на то, что эти три компонента взаимодействуют и обуславливают друг друга, рассматривать их следует, как нам представляется, в отдельности.

Под интенсивностью мы понимаем, вслед за А.К. Жолковским, количественный признак семантической насыщенности слова или выражения и выделяем две формы проявления понятия «интенсивность»: усиление и ослабление (5).

Усиление языковых средств встречается гораздо чаще, чем ослабление. Интенсивность входит как неотъемлемый элемент в значение многих слов, но она невозможна без наличия в языке опорных единиц лексико-семантической парадигмы. Для установления интенсивности проводится сравнение соотносительных лексических единиц. Например, в языке Э.М. Ремарка слова с усилительным признаком: abscheulich, wunderbar, fabelhaft, riesig, и их эквиваленты в русских переводах отвратительный, фантастический, чудесный, отличный, потрясающий, замечательный; колоссальный, гигантский, исполинский; с ослабленным признаком: rötlich, schwierig, tänzeln, в русском языке – красноватый, рыжеватый; затруднительный; приплясывать выделяются на фоне сопоставления с нейтральными словами – hässlich, schön, groß, rot, schwer, tanzen – красивый, большой, красный, тяжелый, танцевать.

Интенсивность, как составная часть целого – экспрессивности, проявляется в языке Э.М. Ремарка в разной степени и у разных языковых единиц. Обычно интенсивность писатель выражает:

1) повторами одного и того же слова:

– Ja, so denken sie, so denken sie, die hunderttausend Kantoreks! Eiserne Jugend! Jugend! Wir sind alle nicht mehr als zwanzig Jahre. Aber jung? Jugend? Das ist lange her. Wir sind alte Leute (Remarque. Im Westen nichts Neues).

– Да, вот как рассуждают они, они, эти сто тысяч Канториков! Железная молодежь! Молодежь! Каждому из нас не больше двадцати лет. Но разве мы молоды? Разве мы молодежь? Это было давно. Сейчас мы старики. (Пер. Ю. Афонькина);

2) повторами одного и того же слова в разной дистрибуции:

– Keinen Alkohol vor abends, erwiderte Barsig. – Eisernes Prinzip bei mir.

– Prinzipien muß man durchbrechen, sonst machen sie keine Freude, – erklärte Gottfried und schenkte ein (Remarque. Drei Komeraden).

– До вечера ни капли спиртного, – ответил Барзиг. – Мой железный принцип!

– От принципов необходимо иногда отступать, иначе они не доставляют радости, – заявил Готтфрид и разлили вермут по рюмкам (Пер. И. Шрайбера);

3) повторами определенной синтаксической структуры, например, повтор одинаковой модели предложения:

– Äußerst zweitausend. Alleräußerst zweitausendzweihundert (Remarque. Drei Kamera-den).

– Крайняя уступка – две тысячи. Самая крайняя – две тысячи двести (Пер. И. Шрайбера);

4) повторами какой-либо синтаксической структуры в разных формах:

– Was, wahrhaftig? – Sie umklammerte meine Hand und schüttelte sie (Remarque. Drei Komeraden).

– Да что вы! В самом деле? – Она вцепилась в мою руку и принялась ее трясти. (Пер. И. Шрайбера);

В речи своих героев писатель широко использует лексические интенсификаторы, например: sehr (очень), überaus (чрезвычайно, в высшей степени, крайне), außerordentlich (чрезвычайный), ziemlich (довольно, крайне) и др.

Во всех произведениях писателя прослеживаются целые ряды лексических единиц с разной степенью интенсивности, например, разная степень интенсивности движения: laufen – stürmen (бежать – спешить), weinen – schluchzen (плакать – рыдать), fallen – stürzen (упасть – свалиться) и др.

Вторым компонентом экспрессивности является эмоциональность, которая отражает в языке различные чувства, переживаемые человеком. Эмоционально окрашенные средства существуют в составе лексики благодаря тому, что номинативные значения слов и осложняются оценочно-эмоциональными оттенками: ласкательности и пренебрежения, снисходительности и похвалы, иронии, презрения, торжественности и другими.

Эмоциональность может выражаться лексическими, синтаксическими и просодическими средствами. Для выражения чувств писатель использует, на первый взгляд, самый обычный способ – междометия:

– Ach, Probefahrten, – er machte eine wegwerfende Handbewegung (Remarque. Drei Kameraden)

– Ах, уж мне эти пробные поездки… – сказал он, пренебрежительно махнув рукой (Пер. И. Шрайбера)

В данном примере, с помощью междометие «ach», писателю удается выразить смущение и раздражение.

Существительные типа Herrgot (Господи!), Himmel (Боже!), Teufel (Черт!), Donnerwetter (Черт возьми) и др., Э.М. Ремарк также широко применяет в роли междометий, привлекая их для выражения различного рода эмоции, например:

– „Donnerwetter“, sagte Lenz, „alle Achtung! Dann sind Sie ja ein Pionier, und Ihr Name kommt in die Naturgeschichte“ (Remarque. Drei Komeraden).

– Вот это да! – воскликнул Ленц. – Снимаю шляпу и низко кланяюсь вам! Выходит, вы первооткрыватель и ваше имя будет вписано в анналы истории естественных наук (Пер. И. Шрайбера).

С помощью устойчивых словосочетаний au fein! (Ух ты! Вот это да!), выступающих в роли междометий, удается тонко передать восхищение, na und? (Ну и что?) выразить вопрос с оттенком вызова, нетерпения, wenn schon (Ну и что же! Пусть, это не имеет значения!) – различные эмоции, в первую очередь – недовольство:

Большим эмоциональным зарядом в языке его героев обладают существительные с уменьшительными суффиксами -chen, -lein – в русском языке -ик, -чик, -ок, -шк-, -ище. Они могут выражать целую гамму чувств, как положительных, так и отрицательных:

– Menschenskind, dann hast du ja auch für hundertfünfzig Mann Brot empfangen, was? (Remarque. Im Westen nichts Neues)

– Генрих, дружище, так, значит, ты и хлеба получил на сто пятьдесят человек? (Пер. Ю. Афонькина)

Некоторые фразеологизированные предложения (9) Э.М. Ремарк использует в качестве имплицитного эмоционального отрицания. Они выражают удивление, недоумение, возмущение и одновременно отрицание какого-либо факта, например:

Der Unteroffizier merkte noch nichts.

– Das könnte euch so passen! Wo sind denn die andern? (Remarque. Im Westen nichts Neues)

Повар все еще ничего не заметил:

– Держи карман шире! Где же все остальные? (Пер. Ю. Афонькина)

Любое высказывание героев, даже отдельное предложение или слово содержит тот или иной эмоциональный оттенок, который формируется часто за счет интонации (включая паузу), например:

– Gibt es hier irgendwo eine Kantine?

Der lacht:

– Hat sich was! Hier ist nichts zu holen. Keine Brotrinde holst du hier (Remarque. Im Westen nichts Neues).

– Нет ли тут где-нибудь столовой?

Артиллерист смеется:

– Ишь, чего захотел! Здесь хоть шаром покати. Здесь ты и корки хлеба не достанешь (Пер. Ю. Афонькина)

Благодаря способности человека соотносить, ассоциировать предметы и явления, язык получает возможность представить одно и то же понятие с помощью разных образов. Поэтому третьим компонентом экспрессивности мы выделяем образность. Единого определения понятия образа пока еще существует. Расходятся мнения и о содержании, вкладываемом в это понятие. В литературоведческом плане образы можно рассматривать в качестве литературно-художественного средства отражения определенной эпохи или мировоззрения определенного автора, а также в рамках какого-либо одного произведения или одного персонажа. А.Д. Дремов определяет художественный образ «как отражение объективной действительности в сознании художника» (4). М.Ф. Головенко выделяет художественный образ «как специфический для искусства способ отражения, воспроизведения жизни» (3).

В художественном произведении образность можно обнаружить не только на уровне отдельного слова, но и в словосочетании, предложении, строфе, абзаце, целом тексте. Средствами создания такой образности являются метафоры, символы, аллегории и некоторые другие поэтические тропы.

Среди различных концепций образа наибольшее распространение получила концепция А.А. Потебни, суть которой заключается в том, что всякое слово в момент возникновения состоит из трех элементов: внешнего знака значения, внутреннего знака (представления) и самого значения. Звук и значение всегда являются непременными частями слова. Без одного из этих элементов нет слова (7). Представление же весьма изменчиво, с течением времени оно может исчезнуть. Когда представление существует в слове, такое слово обладает образностью. Когда-то образность была свойственна словам минута (этимологически «маленький, мелкий»), дюйм («большой палец»), берег («гора»). Однако в современном языке эти слова, обозначая понятие, не отсылают нас к представлению, образу, что обусловлено и самим процессом заимствования. С позиций формирования языка образы слов имеют гносеологическую природу, а в художественном произведении образу присущи прагматические свойства, ибо он выступает как средство воздействия на читателя (9).

Уточнению образа в лингвистическом плане способствует разграничение понятий „Bildlichkeit“ и „Bildhaftigkeit“, проводимое Э. Ризель. Хотя в основе обоих терминов лежит слово «Bild» (образ), но „Bildlichkeit“ имеет более узкий смысл, т.е. – „образность“, „Bildhafztigkeit“ понимается как выразительность, наглядность (12). В том же смысле разграничивает эти понятия и энциклопедия «Die Deutsche Sprache» (11). Нашему понятию образа соответствует конечно же термин «Bildlichkeit» (образность), как лингвоэкспрессивное качество.

Мы понимаем образ как новое, более яркое представление определенного понятия, которое создается в результате сопоставления двух денотатов на базе их общего признака – семы.

Образность всегда отличается индивидуальностью и воплощается в первую очередь в образном слове. Поэтому некоторые современные исследователи текста, например, А.Б. Аникина, предлагают слово считать «наименьшей семантической единицей художественного текста, в которой концентрируется личный смысл, неповторимые индивидуальные особенности видения мира и отражение его художником» (1).

Образность, как компонент экспрессивности, выражается при помощи образов, выступающих в роли лингвистических средств в прямом и переносном значении. Образ заключается в метафорических эпитетах: trompeten-gelbe Blüte; в сравнении: ein langes Haus mit vielen Fenstern, eine Bienenwabe aus Stein.

Образ содержится в олицетворении:

Die Birken raschelten (Remarque. Drei Komeraden). Шумели березы (Пер. Шрайбера);

в метафоре:

Ihr Haar war braun und seidig und hatte im Lampenlicht einen bernsteinfarbenen Schimmer (Remarque, Drei Komeraden).

При свете люстры ее каштановые шелковые волосы мерцали янтарными отблесками (Пер. Шрайбера);

метонимии:

Der Junge wird rot (Remarque. Im Westen nichts Neues).

Парня бросает в краску (Пер. Ю. Афонькина);

или

Ein Haselnußstrauch hielt Dämmerung und Ahnung in seinen Armen, rührend kahl und schon voll Knospenhoffnung (Remarque. Drei Kameraden)

Орешник был трогательно наг, но полон надежд на близящееся набухание почек (Пер. И. Шрайбера).

По нашим наблюдениям образное слово или высказывание воздействуют обычно намного сильнее на воспринимающего, чем то же самое содержание, выраженное другими словесными средствами, поскольку конкретные образы способствуют в значительной степени повышению наглядности.

Все перечисленные компоненты понятия «экспрессивность» в языке его произведений тесно взаимодействуют и обуславливают друг друга, хотя для экспрессивности необязательно одновременное наличие всех трех компонентов. Например, не подлежит сомнению экспрессивный характер междометий, однако элемент образности в них полностью отсутствует. Отсутствует образность и при таком сильном экспрессивном средстве, как повтор. Уменьшительные суффиксы могут обладать двумя компонентами экспрессивности: интенсивностью и эмоциональностью (Kindchen), но не третьим компонентом – образностью. В языке произведений Э.М. Ремарка и в их переводах встречаются различные комбинации трех компонентов экспрессивности:

а) интенсивность, эмоциональность, образность: aalen (нежиться);

б) интенсивность, эмоциональность: schleudern, stürzen; er sprach und

sprach (он говорил без умолку)

в) эмоциональность: der Lenz (Весна-красна); Аh! (О!), Аch! (Ах!)

г) интенсивность: sehr (wenig) anregend (не сильно волнуясь)

Таким образом, интенсивность, эмоциональность и образность можно обозначить термином «коннотация», т.е. дополнительное содержание слова (или выражения), которое накладывается на его основное значение и служит, по словам О.С. Ахмановой, для «выражения разного рода экспрессивно-эмоционально-оценочных обертонов и может придавать высказыванию торжественность, игривость, непринужденность» (1) и другие сопутствующие семантические или стилистические оттенки.

Своим непревзойденным талантом мастера художественного слова Э.М. Ремарк снискал себе широкую популярность, а его произведения по праву вошли в золотой фонд мировой литературы.

Литература:

1. Аникина А.Б. Значение и смысл художественного слова//Значение и смысл слова: Художественная речь, публицистика Под ред. Д.Э. Розенталя. – М.: Изд-во МГУ, 1987.

2. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М., 1969.

3. Головченко М.Ф. «Введение в литературоведение№. М., 1962.

4. Дремов А.Н. Художественный образ. М., 1961.

5. Жолковский А.К. Об усилении//Структурно-типологические исследования. М., 1962.

6. Николаева Т.С. Творчество Ремарка-антифашиста. – Саратов: Изд-во Саратовск. ун-та, 1983.

7. Потебня А.А. Из лекций по теории словесности. Харьков, 1914.

8. Фрадкин И. Ремарк и споры о нем//Вопросы литературы. – 1963. – №1.

9. Харченко В.К. Разграничение оценочности, образности, экспрессии и эмоциональности в семантике слова. // Русский язык в школе. – 1976. – № 3.

10. Чайковский Р.Р. Золото ремарковского слова (предисловие редактора)//Фадеева О.М. Афоризмы Э.М. Ремарка. Магадан, 2000.

11. Die Deutsche Sprache, Leipzig, 1970.

12. Riesel, Stilistik der Deutschen Sprache, M., 1963.