Филологические науки/7. Язык, речь, речевая коммуникация

Аяпбергенова Клара Гумаровна

Алматинский национальный педагогический университет им. Абая

Истоки формирования и источники развития

медицинской терминологии казахского языка

Под понятием «истоки» мы подразумеваем все то, что составляет языковую материальную основу создаваемой медицинской терминологии, а к «источникам» относим все опубликованное по медицинской терминологии, что может послужить материалом при составлении соответствующих словарей. Иначе говоря, в первом случае мы имеем дело с живым языковым материалом, лежащим в основе медицинской терминологии, а во втором случае – с источниковедческими материалами, которые могут быть употреблены в дальнейшем для ее совершенствования и унификации.

Казахская медицинская терминология в своем формировании, становлении и дальнейшем развитии определяется, в основном, двумя истоками: 1) лексическим богатством собственно казахского языка и 2) элементами заимствования из других языков. И надо сказать, что содержание и соотношение этих источников по характеру своей производительности весьма изменчивы, что во многом зависит от ситуации или тенденций терминологического процесса конкретного языка в тот или иной период развития. Так, например, для казахского языка первый период создания медицинской терминологии характеризовался применением, в основном, заимствованных терминов. В последующие периоды ее формирования четко наметилась тенденция к более полному использованию казахской исконной лексики и созданию на ее базе многочисленных новообразований.

Говоря об истоках собственно казахского языка, мы, прежде всего, имеем в виду общенародный язык с его богатым лексическим составом, на основе которого веками складывались народные медицинские наименования, выражающие конкретные понятия. Например: безгек – «малярия», шаншу – «колика», түмау – «насморк», бас ауру – «головная боль», жөтел – «кашель», сыздауық – «чирий», қызылша – «корь», қышыма қотыр – «чесотка», бас сақинасы – «мигрень», күйгелек – «нервный, нервозный», өкпе ауруы – «туберкулез легких» и многие другие. Подобные исконно казахские слова по своим значениям вполне соответствуют омосематичным терминам русского языка, хотя трудно сказать насколько тождественны они при передаче или отражении собственно научного содержания понятий. В то же время, перечисленные и подобные им слова казахского языка издавна служат для обозначения болезней на основании сложившихся представлений в народной памяти.

Правильное использование таких исконно казахских слов и словосочетаний с уже «заданным» терминологическим значением при подготовке терминологических словарей представляется весьма важным по целому ряду соображений. Именно эта часть лексики казахского языка, насчитывающая в своем составе сотни и тысячи слов и словосочетаний, служит базой для терминологии и источником ее постоянного пополнения, обогащения и внутренней дифференциации.

Опыт создания медицинской терминологии в республике показывает, что наличие в языке многочисленных параллельных лексических вариантов, семантических дублетов, синонимических рядов, слов с одним и тем же близким или сменным значением представляют для ученых и специалистов материал для унификации и уточнения медицинских терминов, перераспределения семантической нагрузки между ними, и в то же время они же являются и главным препятствием для достижения «оптимальных» вариантов, избежания «многословности», «дробности» или, наоборот, излишней обобщенности содержания. Общенародная лексика сама по себе весьма разнообразна по своему содержанию, наличию в ней элементов разного происхождения и разных хронологических напластований. Здесь неправомерны ограничения рамками собственно тюркской лексики без привлечения заимствованных образований или лексикой только литературного языка. Необходимо максимальное использование не только исконных, устных и литературных, письменных форм, но и диалектных, и региональных разновидностей, заимствований, новообразований, неологизмов, пополняющих состав языка в связи с активизацией терминотворческих процессов.

Изучение, учет и привлечение лексического материала общенародного языка при создании имеет принципиальное значение, поскольку каждый раз, когда в литературном языке не отмечен нужный эквивалент слова для обозначения нового понятия, мы вынуждены обращаться к народной лексике. Бывает так, что одна и та же болезнь обозначается в последней несколькими словами и словосочетаниями, тогда как в литературном языке мы не находим для нее точного словесного выражения. В подобных случаях перед составителями медицинских словарей неизбежно встает проблема выбора: заимствовать готовый термин из русского языка или найти адекватное ему слово в народной лексике. И здесь исследователь должен быть чрезвычайно осторожным. Неправильный или поспешный вывод может привести к снижению коммуникационной, содержательной ценности термина, стать причиной разнобоев в употреблении, породить стремление к дальнейшему уточнению или просто привести к его фактическому неприятию специалистами, что имело место в рассматриваемой терминологической лексике.

Обратимся к фактам. В говорах общенародного казахского языка очень часто одна и та же болезнь, одно и то же анатомическое понятие или одно и то же лекарство могут иметь несколько названий. Так, например, «туберкулез» (в народе «чахотка») передается следующими словами и словосочетаниями: көкірек ауру, күрт ауру, көксау, өкпе ауруы, көкірек бұзылуы, көкірек кұрты; «радикулит» – бел ауруы, кұяң, шойырылма; «зуд» – ащу, қышима, қышып дуылдау; «оспа» – шешек, қорсан, әулие шешек и др. Как видим, часть из этих лексических вариантов из одного, двух, более слов или словосочетаний относится к литературной лексике, в то время как другая остается на уровне диалектально-региональных, локальных явлений. Опираясь на соответствующие источники (научная литература, периодическая печать, собственные наблюдения) и данные, приведенные в специальных работах казахских диалектологов, сказанное можно подтвердить конкретными фактами в схематической форме:

Точно так же понятие «болеть» в литературном языке передается словами ауыру, сырқаттану, науқастану, дертке шалдыру, а в разных местах Казахстана – чікірттену (Кегенский р-н, Алматин. обл.), шікерттену (Джамбул р-н, Алматин. обл.), дімкестену (Тургайская обл); «мигрень» передается сочетанием слов: в литературном языке – бас сақинасы, а в говорах – қыйма (Семип. обл.), «глухой» передается в литературном языке словом санырау, а в говорах – сараң (Джамбул. обл.), саныр (Оренбургская обл.) и т.д.

Небезызвестен тот факт, что многие слова и словосочетания в общенародном казахском языке, выражающие медицинские понятия (названия болезней, частей тела человека, лекарств и т.д.), продолжают бытовать в разных регионах республики, имея в одном случае литературные варианты, а в другом – лишь единичные употребления. Естественно, что в первом случае диалектный вариант в рамках локального употребления или при семантическом переосмыслении может быть вовлечен в терминологический процесс, а во втором случае – единичное употребление нередко являются стимулом для вовлечения данной лексемы в терминологическую систему. Например, в Уральской области употребляется слово шылауш в значении «рана на лице ребенка», в Кзыл-ординской области – қүрезек – в значении «болезнь горла у детей», в Семипалатинской области и других местах – көпіреш – в значении «лекарство для желудка» и др. Изучение свойств обозначаемых этими словами понятий дает основание предполагать, что они с успехом могли бы быть использованы в более конкретных терминологических значениях.

Перечень лексических параллелей, бытующих в лексике общенародного языка и выражающих одно и то же понятие в области народной медицины, можно было бы еще продолжить, однако, исследование лексико-семантических дублетов и вариантов диалектного происхождения не входит в нашу задачу. Следует отметить, что явления такого порядка свойственны любому языку и их ни в коем случае нельзя рассматривать в качестве только отрицательных или негативных факторов, препятствующих языковой избыточности. Они представляют потенциальные возможности языка, которые могут быть определенным образом использованы при пополнении или обогащении терминологической системы языка.

Что касается употребления лексико-семантических дублетов и параллелей диалектного происхождения, то оно обоснованно часто экстралингвистическими, этнографическими и другими причинами. Так, например, понятие «ревматизм» в одном случае (буын ауруы) передается словосочетанием описательного характера, в другом (әруақ) - имеет религиозный оттенок, в третьем - (смал, қансарсу) - диалектные варианты, в четвертом случае (сарп) - является официально принятым литературным вариантом. Точно также «оспа» - шешек (лит.), әулие шешек - (народное эвфемистическое название), қорасан (религиозное) и т.д.

Народная лексика содержит в себе богатый «сырой», «необработанный», ненормированный материал, без учета которого невозможно создание научной терминологии. В ней, помимо диалектных и других пластов, содержатся также лексические напластования, восходящие по своему происхождению к разным языковым источникам: арабским, персидским, китайским, монгольским. Являясь заимствованиями в этимологическом смысле, такие слова в обыденной речи или в употреблении, за редкими исключениями, носителями языка не воспринимаются как «чужеродные» элементы, тесно переплетаясь с исконными формами во всех словообразовательных моделях. Иначе говоря, в синхронно-функциональном плане, плане семантическом, эти лексемы, как правило, ничем не отличаются от других слов.