*111034*

Д.ист.н. Надькин Т. Д., асп. Евдокимов А. П.

Мордовский государственный педагогический институт, Россия

рост протестных настроений в деревне мордовии

во второй половине 1920- гг.: феномен социального экстремизма

Статья подготовлена при финансовой поддержке Министерства образования и науки РФ в рамках Государственного задания ФГБОУ ВПО «Мордовский государственный педагогический институт имени М.Е. Евсевьева»; проект «Научно-методическое обеспечение профилактики экстремизма и ксенофобии в системе российского образования»

В годы НЭПа крестьянство, несмотря на всю неоднозначность и непоследовательность политики советской власти в деревне, в целом сохраняло терпеливое к ней отношение, очевидно будучи «благодарным» большевикам за реализацию своих насущных требований в годы революции. Однако по мере того как в ходе хлебозаготовок, налоговых кампаний и т.п. во второй половине 1920-х гг. в действиях властей все более значительную роль стали играть «чрезвычайные меры», к которым призывало сталинской руководство, происходили изменения и в настроениях различных групп крестьянства. Благодаря довольно оперативной и объективной информации с мест, которую давали органы ОГПУ, руководство СССР было прекрасно об этом осведомлено. В ответ на нарастание давления крестьяне уже не ограничивались критическими высказываниями в адрес властей, а перешли к конкретным действиям, среди которых были избиения и убийства партийных и советских активистов, поджоги колхозного имущества, массовые акции протеста и т. д.

Особый интерес, несомненно, может представлять региональный аспект проблемы изменения настроения крестьянской массы и роста протестных настроений. В статье мы опираемся на анализ архивных материалов из Центрального госархива Республики Мордовия. В 1920-е – 1930-е гг. Мордовия представляла собой преимущественно аграрный регион Среднего Поволжья России, в котором сельское население в 1926 г. составляло более 95 %, а в 1939 г. – 93% ¹, что значительно превышало среднероссийский уровень.

Для преодоления объективных и субъективных трудностей, возникших в ходе выполнения планов хлебозаготовок 1929 г. на территории Мордовии (июль 1928 – январь 1930 г. – Мордовский округ Средневолжской области) были предприняты меры по ужесточению репрессий, как в отношении различных социальных групп крестьян («кулаков», «середняков» и даже «бедняков»), так и местных руководителей за невыполнение государственных заданий по заготовкам хлеба. Этого прямо требовали в своих многочисленных директивах как центральные так и региональные партийные и советские органы.

Уже к 3 ноября 1929 г. годовое задание по продовольственным культурам в Мордовии было выполнено на 105%. Вместе с тем по линии ОГПУ из деревни было «изъято» больше 400 чел., по статье 61 УК РСФСР привлечено к ответственности 950 крестьянских хозяйств (0,37% от всех хозяйств округа). В течение только октября Окружным судом рассмотрено 19 дел по статье 58 УК РСФСР. По эти делам было привлечено 81 чел., из них 77 осуждено (в т. ч. 17 к расстрелу) и 4 оправдано. Среди осужденных 49 чел. были из различных групп крестьянства, при этом лишь 7 относились к «кулакам» ².

В ответ на репрессии на территории современной Мордовии участились случаи террора по отношению к отдельным работникам местного актива (угрозы, избиения, убийства и поджоги). При этом четко прослеживается их рост по мере усиления темпа хлебозаготовок: в июле был 1 террористический акт, в августе – 12, в сентябре – 35, в октябре – 45 и в ноябре – 18 (всего за 5 месяцев – 111). Всего же с начала 1929 г. и по конец ноября в округе было зарегистрировано 155 «террористических» проявлений ³. Здесь мы видим своеобразный феномен социального экстремизма – рост насильственных действий со стороны отдельной социальной страты (крестьянства), вызванного несправедливой политикой государства (советской власти).

Недовольство сложившейся ситуацией в деревне и методами решения назревших проблем высказывали представители практически всех слоев крестьянства Мордовии от бедноты до зажиточных. Безоговорочно против были представители «кулацко-зажиточной верхушки», постепенно менялось в сторону откровенной враждебности поначалу терпеливое отношение середнячества, отсутствовала безусловная поддержка и со стороны батрацко-бедняцких слоев деревни, считавшихся союзниками советской власти.

Настроение крестьянской массы на территории Мордовии в этот период можно проследить по докладным запискам и спецсводкам ОГПУ за июль – ноябрь 1929 г. в связи с вооруженным конфликтом на КВЖД и с хлебозаготовительной кампанией. Факты, изложенные в них, говорят о поразительном единодушном неприятии внутренней политики руководства страны представителями различных слоев деревни округа. Надежда на скорую войну с Китаем и капиталистическими странами, на изменения в политическом строе Советского Союз красной нитью проходит через основную массу высказываний крестьян, приведенных в данных документах.

Приведем только несколько выдержек из таких документов. «Война с Китаем уже началась, и китайские войска заняли у нас два города, скорее бы нашу сволочь передушили» (зажиточный крестьянин В. Преведенцев из с. Андалово Зубово-Полянского района); «Советская власть, это не власть, а грабиловка» (середняк, член сельсовета В. Юртаев из с. Старые Пиченгуши Ельниковского района); «Советская власть грубо ошиблась. Во время гражданской войны, несмотря на то, что красноармейцы были голодные и босы, но сумели отразить врага. Это потому, что крестьяне чувствовали себя свободными людьми, а теперь возьмем настроение крестьянских масс, то, пожалуй, что Советская власть окажется как дупляное дерево» (середняк Г. Тудялкин, инвалид гражданской войны из с. Кечушево Ардатовского района); «Советской власти подходит крах. Во всем ощущается недостаток, как, например: нет никаких товаров, ни продуктов. Власть берет от крестьян последний хлеб. В случае если вспыхнет война, то наступит конец коммунистам и Советской власти» (колхозник П. Череншаев из с. Левжа Рузаевского района); (С. Лыков, середняк, командир Красной Армии в запасе из с. Лада Ромодановского района) «Если будет война, то часть, которую мне дадут, вся будет идти против коммунистов и советской власти»; «Если будет война, то я в первую очередь порежу коммунистов, сколько успею» (бедняк П. Потапкин из с. Мордовские Парки Краснослободского района) ⁴.

Необходимо отметить, что местные органы власти нередко были против непосильных хлебозаготовок и репрессий. Во время проведения основных мероприятий на селе (хлебозаготовки, займы, самообложение, налоги, весенняя и осенняя посевные кампании) за период с 1 апреля по 10 октября 1929 г. только по 9 районам были сняты 113 председателей сельсоветов, из них 61 (54 %) «за связь с кулачеством»; членов сельсоветов по 6 районам – 308 чел., из них «за связь с кулачеством» 218 (70,8 %) ⁵.

Необходимо отметить, что в указанный период крестьяне еще не были доведены до высшей степени возмущения. Причина, очевидно, в том, что в указанное время государственное насилие все-таки еще не было направлено на коренное изменение всей жизни села после перехода к сплошной коллективизации с конца 1929 г. У большинства же сельских жителей еще теплилась надежда на то, что руководство СССР вернется к провозглашенным принципам НЭПа и будет учитывать в своей политике и их интересы.

Литература

1. Абрамов В. К. Мордовский народ (1897 – 1939). – Саранск : Мордов. кн. изд-во, 1996. – С. 355.

2. Надькин Т. Д. Сталинская аграрная политика и крестьянство Мордовии. – М.: РОССПЭН, 2010. – С.70-71.

3. Там же. – С. 72.

4. Там же. – С. 73.

5. Там же. – С. 74.