*112306*

к.и.н., доц. Ф.Н.Мийманбаева

Казахский национальный университет имени аль-Фараби. Алматы (Казахстан)

РУССКИЕ СЕЛА СЕМИРЕЧЬЯ (ЖЕТЫСУ) В ГОДЫ «ВОЕННОГО КОММУНИЗМА»

Советская власть принципиально изменила политику в отношении крестьян-переселенцев – жителей Туркестана и Семиречья (Жетысу), в частности. В соответствии с концепцией большевиков теперь считалось, что переселенческое движение – элемент «царско-помещичьей колонизации», а переселенцы – в основном «кулаки, эксплуататоры местного населения».[1] Эта концепция предопределила земельные реформы 20-х годов XX века, в частности, земельно-водную реформу 1921-1922 гг. Фактически смысл реформ сводился к отказу «русского меньшинства от позорных привилегий господствующей нации, установленных царизмом и русской буржуазией», что на практике означало изъятие «земельных излишков» у переселенцев для передачи коренным жителям, а в некоторых случаях даже «устройство коренного населения на землях захватчиков и колонизаторов», то есть фактически полное выселение жителей из отдельных сел.[2]

Переселенцы лишились покровительства государства. Впрочем, само значение государства после Октябрьской революции было минимальным. Революционное насилие, облаченное в государственные формы, внедряло новые общественные отношения. В исторической литературе сложилось мнение, что органы Советской власти создавались, опираясь на отряды Красной гвардии, в которые вошло русское крестьянское население области, являвшееся социальной опорой новой власти.[3] Однако, это не значит, что все крестьяне-переселенцы полностью поддерживали отряды Красной гвардии.

Протоколы общих собраний крестьянских сел свидетельствуют, что русское крестьянское население с недоверием относилось к отрядам Красной Гвардии. Так, в селе Бургун Верненского уезда при проезде к месту дислокации через села, красногвардейцы «самовольно производили обыски у населения деревни, отбирали оружие, насильно уводили лошадей, взламывали замки и расхищали съестные припасы, разбрасывали и разливали их по земле». Крестьяне отмечали, что в отрядах красноармейцев были лица, шедшие далеко не с целью борьбы за свободу трудового народа, а с целью грабежа, насилия и наживы в то время, когда не установилась еще твердая власть. Собрание жителей села постановило протестовать против такого поведения красногвардейцев, и более не пропускать их через село.[4] Необходимо отметить подобное отношение красных с населением не только русских сел, но и киргизских аулов. Теперь жители могли рассчитывать в обеспечении своей безопасности исключительно на собственные силы. Поэтому, вероятно, семиреченские казаки не разоружались, готовились к выступлению, и Советской власти не подчинялись.[5]

Большой проблемой в Семиречье являлся вопрос урегулирования отношений «русско-туземного населения». Так, 24 января 1919 г. президиум Семиреченского облисполкома разослал всем уездным, волостным и сельским исполкомам циркуляр, в котором говорилось о том, что «несознательные граждане некоторых селений Семиреченской области группами в 4-5 человек, вооруженные винтовками, часто выезжают в соседние с их селами аулы, где чинят над киргизами всякого рода насилия, притеснения, грабежи и даже в некоторых случаях убивают».[6] Грабеж населения под видом конфискации и реквизиции продотрядами и красногвардейцами приобрел такие масштабы, что вопрос об этом обсуждался на VIII съезде Советов Туркестана, а также на уровне ЦК РКП(б). Необходимость радикального пересмотра земельных отношений выдвинула в качестве одного из мероприятий землеустройство. Основная задача землеустройства заключалась в ликвидации революционными методами конфликтов, созданных царской переселенческой политикой. В этот период нужно было ликвидировать привилегии переселенческого и казачьего населения, вернуть землю аулам, недавно смещенным со своих земель и переживших в связи с этим острый кризис своего хозяйства. Из-за отсутствия земли крестьяне, как и до революции, арендовали землю у киргизов. Нередки были случаи, когда крестьяне самовольно вспахивали киргизские земли.[7] Всем уездным, волостным и сельским исполкомам предписывалось принять самые решительные меры к прекращению хулиганских поступков, а лиц, замеченных и уличенных в совершении таких преступлений, задерживать, арестовывать и предавать революционному суду как мародеров и разбойников.[8]

Следствием нестабильной ситуации революционного времени, гражданской войны, слабой еще Советской власти явился отъезд 191 хозяйства крестьян в количестве 570 человек из Алма-Атинского уезда в Центральную Россию, Сибирь и Кавказ в период с 1919 по 1923 гг. Это были крестьяне, прибывшие в Джетысуйскую область в 1908-1916 гг., выезжали они в места своего прежнего жительства. Причинами отъезда были голод, бесчинства бандитов и страх, что киргизы отберут землю. Но нужно отметить, что в этот же период в Алма-Атинский уезд из Центральной России и Сибири прибыло 61 хозяйство в количестве 1360 человек, из них 5% составляли граждане, служившие в Красной Армии и находившиеся в Семиречье по мобилизации временно, то есть до урожая в местах своего выхода на родине.[9]

После восстания 1916 г. киргизское население частью ушло в Китай, частью – в соседние уезды области. Из оставшихся на местах 60% погибли из-за голода 1917-1918 гг. Поэтому в распоряжении земельного комитета оказались большие участки земли для сдачи в аренду. Слух об этих якобы свободных землях привлек крестьян из соседних уездов и областей в восточную часть Пржевальского уезда. На совещании в Пржевальском областном отделе земледелия в сентябре 1919 г. отмечалось, что в 1917-1918 гг. в Пржевальске образовалось 7 самовольческих поселков на бывших киргизских землях из местного и пришлого населения, и, не смотря ни на какое категорическое запрещение о переселении, «граждане плывут и плывут с каждым днем».[10] По мере того, как число переселенцев из России увеличивалось, в Семиречье росло напряжение. Пригодной для ведения сельского хозяйства земли здесь было немного, и лучшие ее части были уже заняты владениями казачьих войск. В результате росло недовольство кочевников, не слишком довольны были и крестьяне-переселенцы. Земли не хватало, условия жизни были довольно тяжелыми, а необходимость арендовать поля и пастбища у казаков усиливала напряжение в отношениях между ними. 25 марта 1918 г. Комиссариат по урегулированию русско-киргизских отношений издал приказ№2, по которому все самостоятельные захваты земель и имущества киргизского населения должны караться военно-революционным трибуналом.

Земельный комитет постановил, что лица, самовольно захватывающие земли в Пржевальском уезде подлежат суду, и поручил Земельной комиссии сделать подробное обследование этих захватов и передать в следственную комиссию военно-революционного трибунала. Оказалось, что в киргизской Бакачинской волости в районе селения Баженовки поселилось 30 семей из селений Столыпино, Сухотиновского, Рождественского Нарынского подрайона, селения Семеновки Пржевальского подрайона, Сыр-Даринской и Акмолинской областей. На киргизском участке Темировка поселилось 24 семьи из Джаркентского, Лепсинского, Пишпекского уездов, г.Верного, Сыр-Дарьинской, Семипалатинской областей, Оренбургской губернии, селений Григорьевки и Сазановки Пржевальского уезда. На киргизском участке Большой Урюкты поселилась 51 семья крестьян из Нарынского, Пржевальского подрайонов, Пишпекского уезда, Харьковской, Томской губерний, Сыр-Дарьинской области, г.Верного. На землях киргизов Курмектинской волости поселилось 16 семей из Пишпекского, Лепсинского уездов, Сыр-Дарьинской области.[11] Все они построили себе глинобитные дома, 90% из них сделали посевы. Причинами переселения их в Пржевальский уезд были безземелье, малоземелье или непригодность бывших наделов. Все эти самовольные захваты сильно осложнили работу по подготовке и проведению в жизнь земельной реформы на основании закона «О социализации земли» от 27 января 1918 г., обостряли взаимоотношения между киргизами и русскими, а также вели к неправильному использованию долинной земли в отношении к горной части, нарушали систему водопользования. Следует отметить, что крестьяне, не надеясь окончательно остаться на захваченных землях, вели хищнический способ обработки земли, распахивая зачастую природные сенокосы. Таким образом, киргизское население, амнистированное и возвратившееся на родину после восстания 1916 г., оказалось совершенно без земли, хотя по земельной реформе право на получение в первую очередь земли имело коренное население. После октябрьской революции происходят качественные изменения во внутреннем строе крестьянского хозяйства. Так, в Верненском уезде в 1917 г. была образована Красноводская сельскохозяйственная трудовая артель. [12] В Пишпекском уезде действовали ферма «Аламедин» и случной конный пункт, для которого был национализирован клеверный участок 20 десятин [13] Появляются и другие формы хозяйствования. В 1919 г. образовались коммуны: в Верненском уезде в станице Талгарской – коммуна «Инвалидов» и «Свободный труд», в Пишпекском уезде – «Заря» и «Карл Маркс», в Пржевальском – «Новая эра», «Единение».[14]

В Пржевальском уезде в 1918 г. крестьяне старожильческих селений сделали посевы до 30 десятин. Крестьяне-новосельцы также сделали посевы, вполне достаточные по сравнению с прошлыми годами. В среднем, старожильческие селения сделали посевов по 10-12 десятин на двор, а переселенческие – 5-6 десятин на двор.[15]

Данные о количестве посевов в среднем на душу, рабочего и нерабочего скота, сельхозинвентаре свидетельствуют, что в коммуны входили люди среднего и нижесреднего достатка. [16] Зажиточные крестьяне предпочитали вести единоличное хозяйство.

О положении в русских селениях рассказывают протоколы комиссий по обследованию свободного фонда и долей в русских селениях Копальского уезда в июле 1918 г. В селении Устиновка земельный надел селения составлял 2522 десятины, 75 дес. составлял участок с церковью и школой. В селении проживало 95 мужчин, 117 женщин, 23 новорожденных ребенка, неустроенных на земельном наделе было 18 мужчин. Норма земельного надела в селении составляла 10 десятин. Покинуло наделы 69 мужчин – 18 семей. Причинами ухода переселенцев являлись природно-климатические условия: летние заморозки, влияющие гибельным образом на посевы, в особенности на огородные, которые не родились уже 8 лет. Урожайность хлебов не превышала 25 пудов с десятины. Питьевой воды на пашнях не было.

В селе Ново-Херсонское этого же уезда основной земельный надел составлял 1887 десятин. Здесь числилось 158 недельных мужских душ, 184 женщины. Проживало 20 мужчин, не имеющих земельных наделов. Средний урожай составлял не выше 20 пудов с десятины. Засевалось 50 дес., остальное пространство было непригодно для пахоты ввиду каменистости, черезполосицы, чем и объяснялся уход из селения 6 семей и 12 душ мужского пола.

В селении Кривошеинском проживало 14 семей, надельных мужских душ было 290 человек, родившихся после водворения – 80 мужчин, женщин проживало 866 человек. Земельный надел составлял 3055,59 дес. Покинувших наделы было 52 семьи – 150 мужчин.

В селении Петропавловском основной земельный надел составлял 7454 десятины. Надельных мужских душ из бывшего казачьего сословия проживало 207 человек, всего мужчин было 408 человек; вдов, пользующихся наделами – 21 чел., женского пола – 386 чел. Обычный надел душевого надела здесь составлял до 20 десятин земли на душу.

В селении Коновальском общий надел составлял 1774 дес. земли. Надельных мужских душ было 130 чел., женских душ – 147 чел. Покинувших свои наделы было 11 семей. В силу того, что участок имел значительное каменистое пространство, пахотные угодья достигали здесь не более 3 дес. на душу.[17]

В июле 1920 г. заведущий подотделом обобществления сельского хозяйства Лепсинского уездного отдела земледелия говорил о том, что сельскохозяйственная жизнь и экономическое состояние уезда вконец нарушено гражданской войной. «В землепользовании и землевладении получился такой невообразимый хаос, - докладывал чиновник, - что потребуется масса энергии и времени, чтобы ликвидировать его.»[18]

Политика Советской власти в Семиречье сводилась к беспощадной борьбе с кулаками, манапами и баями, к твердому проведению продовольственной политики, к решительной борьбе с кустарничеством в работе местных органов, к очистке всех органов власти и учреждений от «примазавшегося шкурного элемента», борьба с разгильдяйством, местничеством и трудовым дезертирством.[19]

Разоренные крестьяне старались поправить свое хозяйственное благосостояние за счет других, главным образом, киргиз. Экономическое положение на местах было самое печальное. Посевов было произведено недостаточно. «На рынке ничего нет, а потому нет и мелкой торговли. На деньги ничего нельзя приобрести Организованные общественные работы и трудовая повинность не проводятся. Первостепенно заготавливаются мясной и хлебный продукты и дрова».[20] Председатель областного военного революционного комитета А.Позднышев писал уездным ревкомам, что приказ о приостановлении торговли продовольственными продуктами в связи с монополией понят ими как приказ о закрытии рынков, на основании чего они отбирают на базарах все, вплоть до лепешек, что «в корне неправильно, особенно в то время, когда государственные распределительные органы не налажены и периодических выдач продовольствия населению не производят».[21] Облвоенревком издал приказ № 196 от 8 декабря 1920 г. по которому рабочие и батраки, занятые в сельском хозяйстве, в Семиреченской области организовывались в производственно-профессиональное политическое объединение под названием «Союз сельскохозяйственных рабочих и батраков», который должен был стать классовой опорой Советской власти в Семиречье.[22]

В целом, если говорить о политике Советской власти в отношении русских крестьян-переселенцев в Семиречье, то можно сказать, что на первом этапе после свершения Октябрьской революции, новая власть, занятая установлением ее на местах, не уделяла большого внимания именно русским крестьянам и на местах как бы продолжалась прежняя колониальная политика, а с началом проведения политики «военного коммунизма» к крестьянам стали предприниматься более жесткие меры, обусловленные требованиями общей политики страны к крестьянству.

Примечания

Галузо П.Г. Туркестан – колония. М., 1929. С.161; Зелькина Е. Очерки по аграрному вопросу в Средней Азии. М., 1930. С. 70-71,99.

Брусина О.И. Славяне в Средней Азии. Этнические и социальные процессы. Конец XIX - конец XX века. – М., 2001. С.40-41.

Халидулин Г. Аграрная политика Советской власти в Казахстане в 1917----1940 гг. АДД – Алматы, 2001. С.24.

ГААО. Ф.361. Оп1. Д.21. Л.2 и об.

ГААО. Ф.361. Оп1. Д.2. Л 7.

ГААО. Ф.361. Оп1. Д.1. Л.26 и об.

ГААО. Ф.361. Оп1. Д.364. Л.26 .

ГААО. Ф.361. Оп1. Д.1. Л.26 и об.

ГААО. Ф.361. Оп1. Д.169. Лл. 129, 130.

ГААО. Ф.136. Оп1. Д.6. Л. 103 и об.

ГААО. Ф.136. Оп1. Д.21. Лл.57 и об., 58 и об., 59 и об., 60 и об.

ГААО. Ф.137. Оп1. Д.12. Лл.7-9, 25 об.

ГААО. Ф.136. Оп1. Д.6. Л.97.

ГААО. Ф.136. Оп1. Д.123. Л.82.

ГААО. Ф.136. Оп1. Д.21. Л.57 и об.

ГААО. Ф.136. Оп1. Д.123. Л.111.

ГААО. Ф.136. Оп1. Д.13. Лл.204,208,209,210,211,213.

ГААО. Ф.136. Оп1. Д.13. Лл.265.

ГААО. Ф.349. Оп.1. Д.20. Л.372.

ГААО. Ф.350. Оп1. Д.86. Л.88 .

ГААО. Ф.349. Оп.1. Д.20. Л.382.

ГААО. Ф.349. Оп.1. Д.60.Л.375.