*112511*

Ярыгин Н. Н.

Политика Советского государства в отношении верующих

В результате политических перемен рубежа 1980–1990-х гг. в нашем обществе наблюдается своеобразный религиозный «ренессанс». Началось это с празднования 1000-летия Крещения Руси, с нормализации отношений государства и церкви. Однако такая картина наблюдалась далеко не всегда. Мы попытаемся проанализировать советскую религиозную политику с начала коллективизации села до «перестройки» и отношение верующих к ней.

В 1927 г. XV съезд ВКП(б) провозгласил курс на коллективизацию села, которая в массовом порядке началась в 1929 г. В итоге, первая советская пятилетка 1928–1932 гг. закончилась жесточайшим голодом в самых плодородных регионах страны, где дело доходило до людоедства. Период с 1932 по 1937 г. Ем. Ярославский назвал первой безбожной пятилеткой. Однако всесоюзная перепись населения в январе 1937 г., при которой проводился опрос относительно религиозной принадлежности, показала, что верующие в стране есть и в немалом количестве.

Борьба большевиков с религией быстро превратилась в борьбу с верующими. Повсеместно закрывались культовые здания, верующие подвергались гонениям. К примеру, до октября 1917 г. в Вятской губернии[1] было 1126 православных храмов, а к началу войны их осталось 16, причём исключительно в сельской местности, в областном центре из 39 храмов к концу 1930-х гг. все были закрыты. С 1918 по 1953 гг. в Вятском крае репрессировано 8 епископов и ар­хиепископов, 5 протоиереев, 422 приходских священника, 83 монаха и монахини, 37 диаконов, 41 псаломщик, 7 певчих,  13 просвирниц, 23 председателя церковных советов, 82 других причаст­ных к церкви лиц. За религиозные убеждения расстреляны 150 человек, 336 отправлены в места лишения свободы, 158 подверглись ссылке в отдален­ные места страны, в основном в Северный край, на Соловки, в Сибирь и  Казахстан[2]. Кроме этого в Вятском крае с 1929 г. репрессировано 109 евангельских христиан, среди них 8 человек расстреляны, 8 скончались в лагерях при отбывании срока наказания[3].

Военное время внесло существенные коррективы в отношение к верующим со стороны руководства страны. Вскоре после начала войны с Германией И. С. Сталин обратился к народу страны с известным воззванием, в заглавии которого не обошел вниманием и верующих: «Товарищи! Граждане! Братья и сестры! (выделено нами. – Н. Я.) Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои!»[4] Ничего удивительного здесь нет, он просто следовал той политике в отношении верующих, которую большевики выработали задолго до октября 1917 г. Для достижения стратегических задач (взятие власти) приемлемы любые средства, даже временный союз с идеологическими оппонентами в лице «сектантов» для свержения самодержавия. Когда необходимость в подобных «союзниках» отпадала, они переходили в разряд «врагов революции». Почти такая же ситуация сложилась с началом войны, здесь можно вспомнить и о патриотическом чувстве народа, его вере, которая совсем недавно была втоптана в грязь. Главное – мобилизовать народ на борьбу с внешним врагом и удержаться у власти. В ходе войны в стране произошла своеобразная смена идеологического курса: от пролетарского интернационализма к советскому патриотизму. Появились награды широко известных в прошлом русских полководцев, в армию вернулись дореволюционные погоны и звания, государственный гимн «Интернационал» ушел в прошлое, распущен Коминтерн. В государственно-церковных отношениях тоже произошли заметные изменения. По причине отделения церкви от государства нельзя было напрямую контролировать религиозные объединения, и выход виделся в создании легальных религиозных структур, «подотчетных» власти. Для этого 4.09.1943 г. И. В. Сталин встретился с уцелевшими в ходе репрессий иерархами Православной церкви, и уже 8.09.1943 г. на поместном соборе произошло избрание митрополита Сергия патриархом Московским и всея Руси. Для контроля государства над церковью в том же году образован Совет по делам Русской православной церкви (выделено нами, так как ранее данное наименование никогда не встречалось, это тоже своеобразная дань патриотизму. – Н. Я.). В августе 1945 г. СНК СССР предоставил религиозным организациям права юридического лица в вопросах устройства культового здания, транспорта и церковной утвари, что дало толчок заметному росту количества общин верующих в послевоенное время. Предположительно, у И. С. Сталина после войны были довольно большие планы относительно церкви, точнее, её использования в закулисной международной политике. В послевоенное время в Москве планировалось провести Вселенский собор всех православных церквей и таким образом утвердить первенство Московской патриархии перед Вселенской, а Московского патриарха именовать Вселенским и даже объявить Москву третьим Римом[5]. Впервые столь высокий статус Москве присвоил старец Филофей, инок Псковского монастыря, в 1547 г. в послании к Ивану Грозному. Однако данное грандиозное событие, речь даже шла о «восьмом» Вселенском соборе, не состоялось по причине резко отрицательного отношения к подобной инициативе Вселенского патриархата. Более того, вскоре И. С. Сталин утратил интерес к церковной тематике по причине начала холодной войны и гонки вооружений. В итоге дело ограничилось проведением 8–19.07.1948 г. юбилейных торжеств по празднованию 500-летия автокефалии РПЦ[6]. Праздничная дата 500-летия весьма условна, и справедливо называется здесь как начало автокефалии[7].

В 1944 г. с подачи властей был создан Всесоюзный совет евангельских христиан и баптистов (ВСЕХБ). Чуть позднее под давлением государства в него вошли еще несколько протестантских объединений. Для контроля над подобными религиозными объединениями в 1944 г. был организован Совет по делам религиозных культов при Совете Министров СССР, а в 1965 г. организовался единый союзный орган – Совет по делам религий при Совете Министров СССР, который взял на себя функции наблюдения за всеми религиозными объединениями, включая РПЦ.

 В российской евангельско-баптистской среде существует устойчивое мнение о том, что западные союзники СССР по Второй мировой войне под воздействием баптистского лобби Америки оказали влияние на руководство Советского Союза в плане смягчения религиозной политики в стране во время войны и как следствие этого – образование ВСЕХБ. Однако в доступных нам источниках ничего подобного не имеется, есть лишь косвенные обращения к религиозной проблематике с момента установления дипотношений между США и СССР в ноябре 1933 г. Например, в «Декларации трех держав», принятой на Тегеранской конференции (28.11–1.12.1943 г.), говорится следующее: «Закончив наши дружественные совещания, мы уверенно ждём того дня, когда все народы мира будут жить свободно, не подвергаясь действию тирании, и в соответствии со своими различными стремлениями и своей совестью». Данные положения носят весьма общий характер и касаются целей, которые ставят союзники в войне с Германией. Так, Рузвельт в послании к Сталину за № 194 от 23.05.1944 г. пишет: «Союзники желают достичь в конечном счете человеческой свободы – более широкой свободы – политической, духовной и религиозной, а также большей справедливости – экономической и социальной»[8]. В посланиях американской стороны вообще отсутствуют какие-либо политические требования к Советскому Союзу, в них идет речь исключительно о военном и экономическом сотрудничестве в годы войны. Даже теоретически довольно трудно представить здесь подобные требования в отношениях между двумя странами, так как в американской Конституции изначально отрицается всякий приоритет какой-либо конфессии. Первая поправка к Конституции США, являющаяся частью Билля о правах, гласит, что Конгресс США не будет поддерживать какую-либо религию либо утверждать государственную религию.

К концу 1940-х гг. политика Советского государства в отношении верующих возвращается на круги своя: отказ в регистрации уже существующим общинам, преследование лидеров и активистов. Собственно, на местах колесо репрессий продолжало катиться по инерции с конца 1920-х гг., а веяние «нормализации» отношений государства и церкви  времен войны, не достигнув провинции, заглохло на полпути в высоких кабинетах местных чиновников. В отличие от довоенного времени высшая мера наказания в отношении верующих уже не применялась, она была отменена Указом Президиума Верховного Совета СССР от 25.05.1947 г. Однако довольно часто верующих приговаривали к длительным срокам лишения свободы, 25 годам заключения и 5 последующим годам поражения в правах. Нетрудно представить, что подобное наказание в условиях ГУЛАГа часто вело к гибели заключенного. Лишь после смерти И. В. Сталина в 1953 г. уголовные процессы над верующими прекратились. Постановления ЦК КПСС «О крупных недостатках в научно-атеистической пропаганде и мерах ее улучшения» от 7.07.1954 г. и «Об ошибках в проведении научно-атеистической пропаганды среди населения» от 10.11.1954 г. выдержаны в духе партийного официоза, в них снова твердится, что партия всегда считала необходимым избегать всякого оскорбления чувств верующих[9]. Данные документы можно расценивать как верх лицемерия в отношении верующих со стороны руководства страны. В результате политических репрессий многие верующие оказались в заключении, некоторые расстреляны, кто-то скончался в ГУЛАГе от нечеловеческих условий существования, и всё это цинично называлось «научно-атеистической пропагандой». Однако после этих постановлений началось массовое досрочное освобождение верующих из лагерей, хотя освобождали их как политзаключённых в последнюю очередь, первыми на свободу выходили, как ни странно, уголовные элементы.

В 1959 г. на XXI съезде КПСС была провозглашена окончательная победа социализма в стране и взят курс на построение коммунизма. Однако верующие являлись серьезным препятствием в строительстве коммунизма, и в «светлое будущее» предполагалось войти без них. Курс партии на построение коммунизма предполагал исчезновение религии как таковой. Предчувствие «эры светлых годов» у власть предержащих породило новую волну борьбы с религией – административную. После более чем двадцатилетнего затишья партийная пропаганда вновь обрушилась шквалом клеветы в адрес верующих. Главная партийная газета под названием «Правда» задавала здесь тон. Один из её авторов писал, что баптисты истязают своих детей, не желающих верить в Бога, морят их голодом, избивают, вплоть до лишения их жизни, даже приносят в жертву. На религиозных «сборищах» царят разврат, мракобесие, активисты и руководители общин – это вчерашние предатели, бывшие полицаи и пособники фашистов, просто уголовные элементы и т. п.[10] Подобные абсурдные обвинения в разврате в адрес верующих были общим местом советской атеистической пропаганды со времён Союза воинствующих безбожников.

Общины Союза ЕХБ испытывали сильный прессинг со стороны атеистического государства. Они вынуждены были с появлением в 1944 г. Совета по делам религиозных культов при Совете Министров СССР и института его уполномоченных на местах «сотрудничать» с властью и проявлять сервилизм. Иерархическая пирамида ВСЕХБ строилась по аналогии с вертикалью КПСС, от должности генерального секретаря ВСЕХБ до старшего пресвитера региона. Старшие пресвитеры среди верующих именовались «страшными пресвитерами», соответствовали должности первого секретаря обкома партии и в паре с уполномоченными на местах «держали руку на пульсе». Можно с большой долей вероятности считать, что регистрация религиозной общины в органах власти автоматически означала, что её руководство шло на контакт с «органами». Уполномоченные весьма ценили такие руководящие «кадры», если под курируемым пресвитером раскачивалось кресло, в общине начинался ропот и недовольство им, то уполномоченный и старший пресвитер прилагали много усилий для сохранения прежнего положения. В ход шли все доступные средства. Если сохранить «нужного» человека у руководства общины не удавалось, уполномоченный искренне сожалел и срочно подыскивал замену. При нежелании пресвитера «сотрудничать» он быстро заменялся более сговорчивым руководителем общины. К примеру, пресвитер горьковской общины ЕХБ Я. Н. Толпыгин по этой причине был снят с регистрации 1.06.1959 г. якобы за нарушение религиозного законодательства. Он также был отлучен от церкви 30.07.1959 г. за «прелюбодеяние до истинного раскаяния»[11]. Дело по отлучению от церкви было полностью сфабриковано «органами», нашлись даже свидетели «недостойного» поведения пожилого пресвитера из числа самих верующих. В итоге в качестве старшего пресвитера по Горьковской и Рязанской областям 6.06.1959 г. был зарегистрирован Г. Т. Булгаков.

Более сговорчивые пресвитеры на местах на партийные деньги даже ездили в Москву на съезды ЕХБ. Например, в 1963 г. уполномоченный Совета по делам религиозных культов при Совете Министров СССР по Удмуртской АССР, организуя через партком «Ижмаша» командировку в Москву для «подготовленного» баптиста Ч., признался: «Подобным образом был подготовлен нами для участия во Всесоюзном съезде ЕХБ в нужном для нас направлении пресвитер Ч.»[12] Легко догадаться, в каком направлении был подготовлен подопечный и какую «политику» он проводил на Всесоюзном съезде ЕХБ в Москве на партийные деньги.

Борьба с религией порой приобретала вполне криминальный оттенок. К примеру, вокруг молитвенного дома горьковской общины ЕХБ вдруг начались странные происшествия. В ночь на 31.05.1961 г. неизвестные лица выбили стекла камнями в пяти окнах фасада молитвенного дома. В ночь на 29.08.1961 г. произошла кража некоторого имущества в молитвенном доме. В ночь на 3.06.1962 г. неизвестными лицами совершен поджог молитвенного дома, часть здания обгорела. Случайными эти события назвать трудно, это тоже была своеобразная форма «административной» борьбы с религией. Криминальные происшествия вокруг молитвенного дома горьковской общины ЕХБ продолжались до времён «перестройки». В ночь на 1.10.1982 г. два злоумышленника взломали замок на двери подвального помещения культового здания и похитили 10 бутылок вина «Кагор» по 0,7 литра, приготовленного для хлебопреломления[13]. Неизвестными лицами предпринимались неоднократные попытки поджечь молитвенный дом. В 1983 г. во двор дома кидали зажженные рулоны, 4.04.1984 г. трое хулиганов в 14 часов забрасывали во двор запалы, которые взрывались; один из нападавших перебрался через забор и стал ломать ворота, а возмущенному сторожу сказал, чтобы тот молчал. В мае 1984 г. были подожжены забор и туалет. В 2 часа ночи 11.05.1985 г. неизвестные облили горючей жидкостью ворота и забор и подожгли. В первый день пасхальной недели рано утром верующие обнаружили на воротах ругательные слова, написанные краской, на второй день крышу и двор дома забросали камнями. Ставни окон молитвенного дома приходилось держать круглые сутки закрытыми во избежание последствий подобных хулиганских действий. Неоднократно злоумышленники обрывали телефонный провод[14]. Можно сказать, что молитвенный дом постоянно находился в хулиганской осаде, причем работники милиции, несмотря на многократные обращения верующих, никак не реагировали на происшествия. Для воздействия на верующих со стороны властей в ход шла и клевета. Так, в 1979 г. исполняющим обязанности пресвитера горьковской общины ЕХБ становится В. Ф. Семёнов, очевидно не угодный местным властям.  Тогда в общину пришло анонимное письмо, пестрящее цитатами из Библии, за подписью «Брат во Христе», в котором В. Ф. Семёнов представлен в наихудшем виде. Отстранённый ранее от руководства верующими Г. Т. Булгаков от авторства отказался. Впоследствии выяснилось, что это письмо написал сотрудник соответствующих органов для внесения очередного раскола в ряды верующих. Несмотря на это В. Ф. Семёнов стал пресвитером Горьковской общины ЕХБ.

Таким образом, политика Советского государства в отношении верующих в указанный период носила явно выраженный репрессивный характер. Они подвергались заключению в лагеря, ссылке в отдаленные районы страны, арестовывались в первую очередь руководители общин, активисты. С началом войны давление на верующих в стране ослабло, руководство прекрасно понимало, что без консолидации всех сил победы не одержать. В военное время в отношении верующих были сделаны определённые шаги, смягчающие их положение в обществе. Между тем после окончания войны гонения на верующих возобновляются. Политические репрессии против них прекратились лишь после смерти И. В. Сталина. Однако на рубеже 1950–1960-х гг. советское руководство взяло курс на изживание религии административными мерами воздействия. В дальнейшем не обошлось и без судебных преследований верующих, но до масштабов сталинских репрессий было конечно далеко.


[1] Прежнее административное деление на территории Волго-Вятского региона было существенно изменено в связи с новой национальной политикой советского государства: в юго-восточной части Вятской губернии 4.11.1920 г. была образована Вотская автономная область. Нижегородская губерния 14.01.1929 г. преобразована в область, которая 15.07.1929 г. реорганизована в одноименный край (с 7.10.1932 г. – Горьковский край, с 5.12.1936 г. – Горьковская область, с 29.10.1990 г. – Нижегородская область) в составе 7 округов: Арзамасский, Вятский, Котельничский, Муромский, Нижегородский, Нолинский, Шарьинский, которые в свою очередь делились на районы. Из Горьковского края 7.12.1934 г. выделен Кировский край, а двумя днями ранее Вятка переименована в Киров. Кировский край 5.12.1936 г. преобразован в Кировскую область. Вотская автономная область с 1.01.1932 г. сменила наименование на Удмуртскую автономную область, а с 28.12.1934 г. – на Удмуртскую АССР, после преобразования Кировского края в область Удмуртская АССР стала самостоятельной административной единицей.

[2] Книга памяти жертв политических репрессий: В 4 т. / Сост. В. В. Леготин и др. Киров, 2000. Т. 2. С. 450.

 

[3] См. Ярыгин Н. Н. Евангельское движение в Волго-Вятском регионе. М.: Академический проект, 2004. 224 с.

[4] Известия. 1941. 3 июля.

[5] Троицкий С. Где и в чем главная опасность? // Журнал Московской патриархии. 1947. № 12. С. 31–32.

[6] Хроника празднования 500-летия автокефалии в Москве // Журнал Московской патриархии. 1948. № 8. С. 3–6.

[7] Дело в том, что это событие отсчитывалось от заключения Константинопольской патриархией унии в 1448 г. с Римом, которая была заключена в надежде получить помощь от последнего в борьбе с турками. Однако реальной помощи не последовало, и уния была расторгнута, в 1453 г. Константинополь пал. Автокефалия церкви в Русском государстве утвердилась лишь в 1589 г., в правление Федора Иоанновича, когда Борис Годунов, реально правивший страной, собрал поместный собор с участием восточных патриархов. На этом соборе русский митрополит Иов был избран первым Московским патриархом.

[8] Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны. 1941–1945 гг. Т. 2. Переписка с Ф. Рузвельтом и Г. Трумэном (авг. 1941 г. – дек. 1945 г.) / М-во иностр. дел. М.: Политиздат, 1989. С. 147.

[9] О религии и церкви: Сборник высказываний классиков марксизма-ленинизма, документов КПСС и Советского государства. – М.: Политиздат, 1981.  С. 69, 75.

[10] Суконцев А. Слуги дьявола // Правда. 1968. 14 апр. С. 6.

[11] Центральный архив Нижегородской области (ЦАНО). Фонд 5899 Уполномоченный Совета по делам религий при Совете Министров СССР по Горьковской области. Оп. 1. Д. 351. Л. 87–89.

[12] Шумилов Е. Ф. Православная Удмуртия: История Ижевской и Удмуртской епархии. ХХ век. Ижевск, 1996. С. 75.

[13] ЦАНО. Фонд 5899 Уполномоченный Совета по делам религий при Совете Министров СССР по Горьковской области. Оп. 1. Д. 352. Л. 68–69 об., 94.

[14] Там же. Л. 103, 105.

Сведения об авторе:

Ф. И. О.: Ярыгин Николай Николаевич

Научная степень, звание: д. филос. н., доцент

Место работы: Вятский государственный гуманитарный университет

Должность: доцент кафедры философии и социологии

Рабочий адрес: 610002, г. Киров, ул. Красноармейская, 26 каб. 405

E-mail: yaryginn@mail.ru