*111446*

К.ф.н. Романенко В.А.

Тираспольский государственный университет, Приднестровье

ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНЫЕ ОТГОЛОСКИ В ПЕСЕННОМ ТВОРЧЕСТВЕ В.Р. ЦОЯ

Образы В.Р. Цоя - «эмоциональные знаки» (Б. Гребенщиков) состояния конкретной личности, человека и целого поколения молодежи, поколения «0» поколения «Х», оказавшегося на переломе истории. Поэт надеется, что, как и он, тот, кто придет за ним, продолжит без лукавства нести людям свет истины, вовремя говоря им нужное, искреннее слово («Последний герой»). Кто же предшественники Поэта, от которых он принял свой духовный пост, кто питал его творчество мотивами, символами? Песенное творчество В.Р. Цоя позволяет нам отчасти обнаружить некоторые интертекстуальные связи с текстами предшественников.

Душа, страдающая, обреченная на одиночество, подвергается на каждом шагу смертельной опасности, но вечно тянется к свету жизни, Солнцу, теплу, пусть бы оно и было только в твоем сердце или в песне.

В песне «Лето» примечательна аппликация микро- и макрообразов – солнце и грань стакана, солнце и пивная кружка». Почти совсем близко к образу «выпить солнце». Сравним с родственным образом из стихов китайского поэта Су Ши:

1. Су Ши:

Горские вина не слишком хмелят,

нам опьянеть мудрено –

Так давайте отведаем, друзья,

луны, упавшей в вино!

(«В лунную ночь пью с друзьями под абрикосовыми деревьями»)

2. В.Р. Цой:
Солнце в кружке пивной,
Солнце в грани стакана в руке.
 В песне «Хочу быть с тобой» мотив прибоя сродни гриновскому - «море шумит в сердцах» (А.С. Грин «Блистающий мир»). Пожалуй, наиболее полно мотив свободы выразился в песне «Музыка волн», где шум волн, ветра, деревьев сливаются в едином музыкальном аккорде («Музыка волн»).

Красоте природной гармонии противопоставлены теснота и духота городского пространства с его машинами (концепт замкнутого пространства), асфальтом (концепт линейного движения по заданной траектории), домами, квартирами (концепты неволи). Такую антитезу питают не только индивидуальное восприятие мира поэтом, но и глубокая романтическая традиция, в ХХ веке вылившаяся сначала в символизм, а затем оформившаяся как неоромантизм.

 Духовная битва сроком две тысячи лет (христианская аллюзия), невидимая война «без особых причин» будет идти всегда, пока человек идет по пути совершенствования, преодолевая страх, отчаянье, природную слабость, побеждая в себе смерть.
 Жизнь, истинная, духовная, неуничтожима. Она в духе восточного мировоззрения лишь меняет свои формы, переходя из одного состояния в другое. Так образуется метонимическая цепочка кровь –земля - цветы и трава («Звезда по имени «Солнце»»). Интересна возникающая реминисценция об образной трансформации живое → неживое в стихотворении А.А. Ахматовой «Родная земля».

Отсутствие нравственного ориентира, духовного маяка у целого поколения выразилось в глубоко пессимистических мотивах поэзии В.Р. Цоя. Если у В.С. Высоцкого нормальное лицо принимается за маску. При этом, с одной стороны, автора беспокоит, «что если маски сброшены, а там – // все те же полумаски-полулица?!»; с другой - современная функция маски - защищать нормальные, человеческие лица «от плевков и от пощечин»:

Как доброго лица не прозевать,

как честных угадать наверняка мне?!

…Они решили маски надевать,

чтоб не разбить свое лицо о камни.

(В.С. Высоцкий, «Маски»),

то у В.Р. Цоя уже совсем

(…)не понятно, где лицо, а где рыло,

И не понятно, где пряник, где плеть.

(…)Что построить, и что разрушить,
И кому, и зачем здесь петь?
(«Нам с тобой»)
 Душе неуютно в теле, как неуютно человеку в доме, она ищет выхода, готовится к побегу, постоянно чего-то жаждет, ищет («Стук»). Границы реальности для души зыбки, проницаемы (стекло витрины с отражением внешнего мира, стекло окна). Да и сам дом, как и тело человека, теряет функцию защиты: такое неприятное для героя природное явление, как снег проникает уже внутрь помещения («В наших глазах»). В этой связи как не вспомнить проницаемость для дождя помещений домов в фильмах А.А. Тарковского («Сталкер», «Ностальгия», «Солярис» и др.).

Внутренней статике дома противопоставлена динамика окружающего мира. Однако динамика эта оказывается механической, неживой, такой же, как, например, в стихотворении А.А. Блока «Ночь, улица, фонарь, аптека»):

За окном идет стройка - работает кран,
И закрыт пятый год за углом ресторан.
А на столе стоит банка,
А в банке тюльпан, а на окне - стакан.
И так уйдут за годом год, так и жизнь пройдет,
И в сотый раз маслом вниз упадет бутерброд.
(«Кончится лето»)

Как видим, изменилась атрибутика, но жизнь все так же движется по кругу, «за годом год».

Все концепты песенного творчества В.Р. Цоя скреплены инвариантным мотивом тоски-печали, предчувствия грядущих трагических событий. Этому предчувствию дало оформиться чисто семиотическое наблюдение над распадом формы и содержания знаков социальной жизни, особенно институализированных знаков-эмблем («Вера – Надежда – Любовь»). Предвидение поэта перекликается с предвидением другого глашатая своего времени – В.С. Высоцкого с его «Нет, ребята, все не так».

К литературным реминисценциям В.Р. Цоя относится и стих «Мама, мы все тяжело больны» («Мама, мы все сошли с ума»), но если в стихах В.В. Маяковского речь идет о личной драме («Мама, Ваш сын прекрасно болен»), то у В.Р. Цоя это диагноз целого поколения. И диагноз этот страшен: он - безумие. В мире, «вывихнувшем свой сустав», совсем по-гамлетовски звучат слова поэта:

Ты должен быть сильным, ты должен уметь сказать:
Руки прочь, прочь от меня!
Ты должен быть сильным, иначе зачем тебе быть.
Что будет стоить тысячи слов,
Когда важна будет крепость руки?
И вот ты стоишь на берегу и думаешь: 
"Плыть или не плыть?" («Мама, мы все сошли с ума»)
 Что остается Поэту в мире, где некому и незачем петь, где, как писал его великий предшественник В.С. Высоцкий, «души застыли под коркою льда»? Уйти туда, за границу совей материальности, своего дома-тела, где дождь смывает все следы бытия, и остается один смех («Закрой за мной дверь, я ухожу»).

Литература:

Виктор Цой Звезда по имени Солнце: Стихи. Песни. Воспоминания. – М.: Эксмо, 2007. – 415 с.