*112950*

Кандидат философских наук, доцент Алпатова К.А.

Московский государственный гуманитарный университет им. М.А. Шолохова (филиал в г-к Анапа), Россия

Кандидат философских наук, доцент Некрасова Е.А.

Московский государственный гуманитарный университет им. М.А. Шолохова (филиал в г-к Анапа), Россия

СОЦИАЛИЗАЦИЯ ЛИЧНОСТИ В УСЛОВИЯХ ТРАНСФОРМАЦИИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА

В определённые периоды социального развития понятие «социальные изменения» не может быть достаточным для описания процесса интенсивной социальной динамики. Это обусловливает востребованность концепции социальной трансформации. Понятие «социальная трансформация» в отличие от понятия «переходный период» обладает более конкретным содержанием.

В современном российском обществе происходят активные трансформационные процессы, которые пронизывают экономическую, политическую, социальную сферы и решительно изменяют условия жизни людей, что в итоге активно меняет и процесс социализации. Радикальная трансформация политической и социально-экономической структуры российского общества привела к ослаблению социализирующей функции базовых социальных институтов [1]. Так, Ю. Хабермас подчеркивает, что с начала XIX века отношение ко всему историческому было рефлексивно прервано. Рост сознания морально-политической автономии приводит к тому, что не кто-то иной, а мы сами должны принимать решения относительно норм нашей совместной жизни. Под давлением подвижных (благодаря дискурсу) традиций и самостоятельно вырабатываемых норм формируется управляемое принципами моральное сознание, которое меняет и образец социализации [18].

Традиционные институты социализации были эффективны главным образом в передаче унаследованных от прошлого ценностей и норм. Содержание и методы традиционных институтов тесно связаны с конкретным способом ведения хозяйства, экологическими условиями и социальной структурой, а существенное изменение социальной среды и образа жизни ставит традиционную систему социализации в тупик, вызывая напряжение и неустойчивость. В дальнейшем традиционная система социализации не может быть образцом для динамичного, быстро меняющегося общества, главной ценностью в котором являются инновации [2]. Объективно усложнение социализации – это позитивный социальный процесс, обеспечивающий, пусть противоречиво, предпосылки для формирования более сложной и творческой индивидуальности. Чем быстрее развивается общество, тем более динамичными становятся процессы и более индивидуальными и непредсказуемыми – результаты социализации.

Сама возможность нашего существования обеспечивается воспроизводством сложившихся структур, форм и институтов, где всякое настоящее в действительности оказывается лишь «следом прошлого» [7, с. 126]. Но очевидно, что прошлое прошлому рознь, память хранит как негативное, так и позитивное, поэтому воздействие прошлого на процесс социализации будет различным. Нам это хорошо известно по нашему недавнему прошлому: периоду распада СССР, шоковой терапии и монетаристской политике. Несомненно, что одной из важнейших черт XXIв. является формирование иного, неизвестного ранее типа отношений между человеком и обществом, когда одной из основных доминант социального прогресса становятся личностные черты, а развитие человека как уникального творческого субъекта становится источником наиболее серьёзных экономических и политических трансформаций [4].

Происходящие изменения, трансформации политической системы коренным образом изменяют и политическую социализацию. Во многом успех преобразования политической системы обеспечивается эффективной социализацией. Тезис, выдвинутый У. Розенбаумом, гласит о том, что все правительства контролируют институты социализации и имеют целью создание массовой политической культуры, которая была бы совместима с режимом. И когда это достигается, то сохранить эту культуру. Власть в обществе включает власть над определением того, как будут организованы основные процессы социализации, а тем самым и власть над производством реальности [8].

На современном этапе развития общества власть как фундаментальный феномен современной социальной жизни, проникнув в сферу коммуникативной практики, использует её для своего укрепления, ограничивая её производительную силу [17]. Власть, выступая в форме господствующей власти, власти государственных институтов и т.д., жёстко регламентирует дискурсивную практику, делает её частью господствующей идеологии. В этом случае, по мнению Ю. Хабермаса, необходимо задействовать весь тот богатый арсенал методологических средств и приёмов, выработанных в современных философских и социологических учениях и направить их на налаживание «неискажённой, истинной коммуникации», находящейся вне властных структур, подобно тому, как вне поля их действия существуют литература, искусство и некоторые другие феномены, связанные с экспрессионной сферой культуры [19].

Истинный процесс социализации возможен в условиях свободного взаимодействия людей в свободном обществе. Для Р. Рорти контекстом, в рамках которого могут быть осуществлены фундаментальные требования свободы и релятивизма, является либеральное общество, которое не признаёт каких-либо единых свойств человеческой природы, кроме одного: способность в равной мере чувствовать боль. Особенность её состоит именно в том, что она выступает как внеязыковая, внелингвистическая данность. Боль – это тот феномен, который понятен всем, вне зависимости от их индивидуальных словарей [5]. Очевидно, что механизм социализации включает как языковые, так и внеязыковые, лингвистические структуры. Именно поэтому «социализация обрекает людей, даже наиболее сильных и творческих, на включённость в систему уже проинтерпретированных значений и прописных истин [5].

Полная самореализация и обретение целостности личности возможно только при условии свободного и самостоятельного выбора жизненного пути. Только в силу того, что глубинным основанием человеческого бытия является свобода и только тогда, когда бытие в свободе является первичной исходной ценностью и смыслом, человеческое «Я» становится способным к саморефлексии, к самоизменению, к саморегулировке, к замене одних ценностей другими, к их выбору и т.д. А это возможно, когда в исходных основаниях бытия личности существует возможность выбора, формирующего сущность «Я», что позволяет на определённом уровне развития осознавать себя и соотносить себя с «Другим». В современном обществе свобода с необходимостью предполагает фрагментацию человеческих отношений [3].

Анализ социализации в зависимости от доминирующего политического режима показывает, что как ни странно, в авторитарных обществах гораздо быстрее и эффективнее происходит формирование стержня, на который нанизываются другие, требуемые обществу характеристики. Г. Гегель, утверждал, что истинное государство, т.е. разумная общественная воля – это по идее человеческая свобода, т.е. воля, развившаяся и покинувшая пределы произвола [9]. Но при неразвитой демократии всё превращается в охлократию, потому что теряются критерии, человека начинают оценивать по его частным проявлениям. А авторитарные режимы как раз олицетворяют единую волю, гораздо быстрее и эффективнее подводя всех под «единый знаменатель», т.е. осуществляя тотальную социальную адаптацию. Это тем более возможно, поскольку при этом в одном направлении сосредотачиваются мощные ресурсы и системные средства, от идеологии до армии и тюрем. Но следует отметить, что в случае авторитаризма индивид вряд ли действительно будет социализированным, так как ущемлена его свобода. Авторитарные режимы осуществляют процесс социализации с применением насилия, проявляя нетерпимость к индивидуальности, что представляет собой, видимо, необходимую психологическую составляющую административной системы. При этом обращение с человеком как с вещью является условием существования самой системы. На всех уровнях этой системы один человек управляет «Другим», подавляя его и свою собственную человеческую сущность. Отрицание ценности и уникальности отдельного человека, паническое отношение к чувствам «Другого» вместе с недоверием, зачастую бессознательным, к самому себе, порождают всеобщее избегание ответственности и сильнейшую бессознательную конкурентность. Синдром деиндивидуализации был и во многом остается идеальным психологическим питанием для политических механизмов административной системы [13].

Тоталитарное общество держится только на том, что все люди, не зависимо от их желании, жёстко выполняют одни и те же нормы. Для каждой нормы предписан только один вариант её соблюдения. В таком обществе нет ошибок, отклонений, нескольких вариантов выполнения одного и того же действия. Человек должен знать нормы и автоматически им следовать. Э. Фромм считает, что в тоталитарном государстве возможны такие способы социализации, как мазохизм, садизм, деструкция, конформизм. В условиях тоталитарного общества, в результате жёсткой социализации формируется «одномерный» («массовый») человек («человек организации»), «извне ориентированная личность» («автоматически ориентированная личность», «автоматически конформная личность»).

Автором концепции «одномерного человека» является Г. Маркузе. Он выделил следующие характеристики «одномерного человека»: некритическое отношение к действительности, к поведенческим и пропагандистским стереотипам, отсутствие индивидуальности. Подверженность манипуляциям, консерватизм, искажённое видение мира (сугубо потребительская ориентация, унификация «Я») [14].

По мысли Э. Дюркгейма, вершину общественного развития и вместе с тем самую сложную форму социальной организации общества являет собой демократия. Сложность происходит в силу того, что индивиду предоставлен гораздо более широкий выбор моделей поведения, чем в авторитарном обществе. Поведение человека становится многовариативным. В демократическом обществе граждане соблюдают нормы не автоматически, а осмысленно, наказываются не ошибки, а преступления, т.е. умышленные попрания важных норм. Приветствуется свобода действий и инициатива. В противовес демократическому обществу тоталитарное общество не является многовариативным, поскольку не только сужает диапазон свободы действий, но применяет к нарушителям чрезмерно узкий набор санкций, большинство которых смещается в сторону репрессивных мер. Так, при сталинизме даже за мелкую провинность мог последовать расстрел. Напротив, демократическое общество вооружено гораздо более широким набором санкций, что позволяет более гибко регулировать поведение людей. При этом подавляющая их часть располагается ближе к полюсу мягких и косвенных санкций [11].

Сравнивая демократический и тоталитарный типы общества, можно сделать вывод, что тоталитарный строй - простейшая и исторически более древняя модель общественного строя, а демократия – сложно организованная современная модель. Истинный процесс социализации возможен только в условиях свободного взаимодействия людей, «Я» и «Другого», в свободном обществе. И только демократические законы обеспечивают подлинную человеческую свободу. Следует отметить, что если государство достаточно свободно, но при этом большинство граждан верит в определённые идеи, то это хорошо объединяет, позволяет концентрировать общую волю для достижения социально важных целей, способствует достижению «солидарного социального бытия». Общество гораздо лучше «чувствует» себя, если все основные силы и группы находятся в состоянии разумного компромисса, понимают необходимость договора, считают, что общественный мир и порядок превыше интересов любого из них (Э. Дюркгейм, К. Поппер, Ю. Хабермас и др.). По мысли Ю. Хабермаса, большая часть общества нуждается в реполитизации, т.е. освобождении от социальных стереотипов, мыслительных клише и упрощённых представлений, сложившихся не без участия идеологии и средств массовой информации и касающихся совершенно разных сторон действительности, особенно общественной жизни: деятельности государства, институтов, политических партий и т.д. Он отмечал, что желание рассматривать все с политической точки зрения может привести к негативным результатам, уже по отношению к самим себе [19].

Сегодня в России происходит построение гражданского общества, а оно не возможно без формирования либерально-демократической модели политической культуры «Я», без выработки у россиян активной жизненной позиции, без осознания ими своей причастности к происходящим в стране событиям [1]. Гражданами, однако, не рождаются, ими становятся в результате продолжительного взаимодействия с окружающим миром, восприятия его норм, ценностей, традиций. Деятельность людей в политической сфере представлена системой политических идей, способов и норм поведения, а также специфическими учреждениями. Они есть результат исторического опыта, в них закрепляются память и навыки деятельности отдельных людей и социальных групп по результатам своих отношений в рамках политически организованного сообщества. Совокупность стереотипов политического сознания и поведения, присущих социальным субъектам и обществу в целом, и составляют политическую культуру [10].

Политологи М.В. Ильин, А.И. Дженусов и  др. подчеркивают бессмысленность и опасность (возможность анархии, раскола, захвата власти) переноса демократии на неподготовленную почву, т.е. в сообщество людей, не обладающих демократической культурой [16]. Так, общественный опыт России начала века показал, что поверхностно воспринятые социумом внешние истины не есть ещё их практическое освоение. Несомненно, что произвол и беззаконие, тирания, культ личности, господство административно-командной системы в нашей стране были связаны в значительной степени с низкой политической культурой населения, отсутствием демократических традиций, политической доверчивостью граждан. По мнению В.И. Бегинина и А.М. Векулова, приобретение политической культуры нового образца идет посредством разрешения противоречий между необходимостью глубоких общественных преобразований и действующим механизмам торможения этих преобразований. Анализируя развитие ряда современных государств М.В. Ильин предлагает следующий путь генезиса демократии: от пробуждения чувства национального единства через конфликты, борьбу, компромисс и привыкание — к сознательному выбору демократических процедур. Идеи демократии должны быть выстраданы, осмыслены. Исторически демократия является результатом политической борьбы и «нормы гражданского права лучше представить себе как продукт демократии, а не как его условие». Этот вывод, как пишет Г. Алмонд, подкрепляется тем фактом, что в странах, имеющих высокий уровень жизни и широкую правовую среду, активность населения в политике значительно снижается [16]. Таким образом, демократия является результатом политической активности народа. Демократическая культура возникает до установления демократии и затем через деятельность общественных организаций, партий, прессы становится все более массовой.

В литературе конца ХХ века часто дискутируется вопрос о содержании нового политического мышления, для которого характерны такие черты как гибкость, реализм, оперирование противоречиями не в форме стереотипов, а в форме учёта взаимных интересов. Как подчёркивает Е.Б. Шестопал, речь идёт о распространении «демократического» типа личности, который не является пока преобладающим «по сравнению с авторитарным типом или типом политического конформиста-молчальника» [10]. Существующие в России механизмы политической социализации зачастую не способствуют формированию демократических начал в обществе. Основными преградами, по мнению И.С. Кона, Е.Б. Шестопала являются националистические и расовые предрассудки, политическая пассивность, привычка ждать указаний сверху, авторитаризм, представление о неравенстве людей, культ насилия в СМИ, традиционное понимание мужества как демонстрации силы.

В условиях кризисного, переходного состояния общества, при смене типов политической культуры возникают серьезные проблемы сохранения и передачи опыта, преемственности политических институтов, смыслов, норм и ценностей. Именно это и наблюдается сегодня в России. В стране одновременно изменились и политическая, и экономическая системы, возник идеологический вакуум, подверглись глубокой коррозии базовые ценности. Россия существует теперь в новых границах, экономический потенциал её заметно изменился после распада СССР. Это ложится тяжелым бременем на плечи миллионов россиян.

В условиях трансформации политической системы в России, возрастает роль и значение политической социализации, результатом которой должна быть новая политическая культура населения [10]. В СССР люди имели стабильную интегрированную непротиворечивую политическую культуру общества, групп, граждан за счёт эффективной социализации через семью, школу, вузы, СМИ, общественные организации и, наконец, КПСС. Однако не следует забывать о том, что эффективность политической социализации в то время обеспечивалась жесточайшим контролем в отношении институтов социализации. К.Г. Юнг доказывает, что абсолютное государство, в котором индивид ищет спасения от своего растущего социального и психологического одиночества, в действительности приводит к разрушению всякого остатка индивидуальности. Человек больше не принимает каких-либо важных решений, «вместо этого им руководят, его кормят, одевают, воспитывают в качестве социальной единицы» [16, с.59-60]. Итак, разрушение индивидуальности являлось платой за тот психологический комфорт, который обеспечивала людям идентификация с сильным государством. С разрушением прежней политической системы разрушились и привычные каналы политической социализации.

Передача от поколения к поколению социально-политического опыта, основных норм и ценностей в переходное время протекает особенно болезненно. Среди представителей среднего и старшего поколения преобладают прежние ценностно-политические ориентации, традиционные стереотипы политического мышления и поведения, что неизбежно вступает в противоречие со многими устремлениями и установками подрастающего поколения. В середине ХХ века появилось новое явление, по своему назначению идентичное возникновению в истории системы образования, - государственная молодежная политика – новый тип социальной деятельности, который взял на себя функции социализации с положительной социальной ориентацией, охватывающий всё пространство социальной жизни молодежи за пределами института формального образования. Появление государственной молодежной политики - показатель новых общественно-исторических условий и ограниченности в них возможностей прежних социализационных институтов [12].

Стабильность социально-политического развития страны возможна лишь в сочетании новаций и традиций как взаимосвязанных сторон культуры общества. В противном случае Россия в очередной раз может пережить национальную трагедию. Сегодня в России остро стоит вопрос о необходимости выработки действенной формы солидарности граждан страны независимо от их происхождения и положения. Россия переживает сейчас процесс смены национально-государственной символики, возрождения старых традиций и церемоний. Умелое использование политической символики придает эмоциональный накал восприятию политических знаний, постижению исторических свершений, пробуждает в гражданах чувство гордости за свое Отечество.

Принимая во внимание сегодняшние процессы социализации в изменяющейся России, мы должны отметить фундаментально возрастающую роль СМИ, телевидения, информатизации, воздействия, которых чаще всего носит негативный, стрессовый характер. Используемые в современных СМИ, псевдоискусстве штампы ведут к формированию наивных, упрощенных представлений о людях, шаблонов в восприятии людей. Назрела настоятельная необходимость совершенствования законодательной базы в СМИ [5]. Недостаток достоверной информации ведёт к отчуждению власти от общества и не способствует формированию гражданских качеств личности. Одной из основных задач в этом направлении является диалог власти, гражданского общества и средств массовой информации. К сожалению, СМИ больше внимания уделяют подчас отрицательным явлениям (неудачи лидеров, скандалы и т. д.), что формирует негативное отношение к политике и политикам, вызывает нездоровый скептицизм, нигилизм. Трудно рассчитывать на реальные успехи в формировании чувства гражданского долга и ответственности без повышения требовательности к уровню политической культуры. В период преобразования общественно-политической системы в России усложняются и изменяются требования к процессу политической социализации, который осуществляется в системе среднего и высшего образования (этот процесс является основополагающим в социализации). Цель процесса политической социализации - обеспечить бесперебойное функционирование политической системы при смене поколений в политике и способствовать становлению гражданина, который не подвержен колебаниям политической конъюнктуры и готов сам принимать решения по важнейшим вопросам [10]. Однако процесс социализации как освоение людьми политической культуры реально осуществим лишь при условии заинтересованности в нем политического режима, ведущих политических сил и при подлинно демократическом климате в обществе.

Для того чтобы человек мог свободно ориентироваться в потоке противоречивой информации, ему необходимо обладать устойчивым внутренним мотивационным ядром, которое должно быть способным выдерживать высокие информационные нагрузки и быстрые изменения среды, при этом человеку необходимо сохранять свою идентичность и одновременно с этим обладать большой психологической гибкостью, лабильностью, позволяющей и в зрелом возрасте не только усваивать новую информацию, но и самому продуцировать что-то новое, для того, чтобы выступать в качестве полноправного члена общества. Сегодняшний процесс социализации носит на себе черты забвения прошлого, утраты позитивных традиций. Это характерно для некоторых современных новаторов. Как говорил Ф. Ницше, там, где гордость непреклонна, память предпочитает отступать [7]. Исходя из вышесказанного следует добавить, что на сегодняшний день, если наше государство заинтересовано в воспитании грамотных граждан, заинтересовано в воспитании культуры, то оно должно делать главный упор на поддержку семьи и образования. Потому что семья является одновременно и тем, на чём держится сильное государство. Т.е. обеспечивается стабильная политическая система.

В заключение отметим, процесс социализации как освоение людьми политической культуры реально осуществим лишь при условии заинтересованности в нём политического режима, ведущих политических сил и при подлинно демократическом климате в обществе.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

1. Алпатова К.А. Влияние политических и социально-экономических
преобразований на социализацию россиян [Текст] // Социогуманитарные науки в трансформирующемся обществе. Человек и общество в пространстве инноваций. Сборник статей и тезисов докладов IX Всероссийской научной конференции. Май 2011 г. - Тамбов-Липецк, 2011. С.67-69.

2. Алпатова К.А. Роль традиций в социализации личности [Текст] // Культура, традиции и новаторство: материалы региональной научно-практической конференции. - Липецк: ЛГПУ, 2010. - 149с.

3. Алпатова К.А. Социализация как процесс формирования ценностной целостности личности [Текст] ⁄ Принцип целостности в понимании социальной реальности (аксиологический аспект): коллективная монография ⁄ под ред. д.филос.н., проф. Станкевича Леонида Павловича. – Липецк: ЛГТУ, 2010. – с. 76-82

4. Алпатова К.А. Специфика процесса социализации «Я» и «Другого» в условиях трансформации современной России [Текст] ⁄⁄ Философия, вера, духовность: истоки, позиции и тенденции развития : монография ⁄ [К.А. Алпатова, С.А. Барсукова, А.Л. Биб и др.]; под общей ред. проф. О.И Кирикова. – Книга 26. – Воронеж: ВГПУ, 2011. – 220с.; стр. 88-103.

5. Алпатова К.А. Социально-философская теория социализации: монография [Текст] ⁄⁄ LAP LAMBERT Academic Publishing GmbH & Co KG Dudweiler Landstr. 99, 66123 Saarbrucken, Germany. 2011. p.95

6. Ангилова, Л.Н. Психологические механизмы развития нравственного сознания личности [Текст] / Л.Н. Ангилова; Омский государственный педагогический университет.–Омск, 1999. – 184 с.

7. Белоус, И.А., Хомич, Е.В. Ричард Рорти [Текст] / И.А. Белоус, Е.В. Хомич. – Минск, 2008. – С. 115-163.

8. Бергер, П., Лукман, Т. Социальное конструирование реальности [Текст]: трактат по социологии знания / П. Бергер, Т. Лукман. – М.: Моск. филос. фонд; Academia-Центр; Медиум, 1995. – 320 с.

9. Гегель. Энциклопедия философских наук [Текст] / Гегель. Т. 3. – М., 1977. – С. 74-242.

10. Гозман, Л.Я., Шестопал, Е.Б.Политическая психология [Текст] / Л.Я. Гозман, Е.Б. Шестопал. – Ростов-на-Дону, 1996. – С. 100-164.

11. Дюркгейм, Э. О разделении общественного труда [Текст] / Э. Дюркгейм. – Одесса, 1900. – С. 35-176.

12. Иваненков. Проблема классификации форм социализации [Электронный ресурс] / Режим доступа: http//www.portalus.ru

13. Каган, М.С. Человеческая деятельность [Текст] / М.С. Каган. – М., 1974. – С. 98-140.

14. Маркузе, Г. Эрос и цивилизация. Одномерный человек: исследование идеологии развитого индустриального общества [Текст] / Г. Маркузе; пер. с англ., послесл., примеч. А.А. Юдина; сост., предисл. В.Ю. Кузнецова. – М.: ООО «Издательство АСТ», 2002. – 526 с.

15. Морощук, А. Взаимодействие стихийного и целенаправленного в процессе социальной трансформации [Текст] : дис. … канд. философ. Наук / А. Морощук. – Воронеж, 2004. – 161 с.

16. Одайник, В. Психология политики. Политические и социальные идеи К.Г. Юнга [Текст] / В. Одайник. – СПб., 1996. – С. 39-60.

17. Фарман, И.П. Социально-культурные проекты Юргена Хабермаса [Текст] / И.П. Фарман; РАН. Ин-т философии. – М., 1999. – 244 с.

18. Хабермас, Ю. Демократия. Разум. Нравственность [Текст] / Ю. Хабермас. – М., 1995. – С. 67-87.

19. Хабермас, Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие [Текст] / Ю. Хабермас. – СПб., 2006. – 377 с.