Д. и. н. Марискин О. И.

Мордовский государственный университет им. Н. П. Огарева, Россия

Налогообложение крестьянства России в конце 1920-х гг.*

В отечественной исторической литературе имеется определенный опыт по изучению общих вопросов финансовой и налоговой политики в СССР [1]. В работах затрагивающих отдельные проблемы налогообложения крестьянства общепризнанным стал тезис об антикрестьянской направленности налогово-податной политики советского государства в конце 1920-х гг. [2]. Комплексное решение проблемы налогообложения российского крестьянства в начальный период сплошной коллективизации сельского хозяйства предпринимались на региональных материалах [3]. Однако, несмотря на пристальное внимание, уделяемое историками и экономистами налогообложению российского крестьянства в конце 1920-х гг., ее историография все еще фрагментарна. Отдельные аспекты темы исследованы неравномерно и регионально.

Переход к индустриализации промышленности, насильственная коллективизация сельского хозяйства, разгром идеологических сторонников рыночного развития и другие мероприятия означали свертывание НЭПа. В 1927/28 г. в СССР отчетливо прослеживается переход от рыночных методов к планово-распределительной системе управления экономикой, что выразилось в нарастании централизации и административного нажима по всем направлениям государственной политики. Значение и роль прямых налогов в бюджете государства в конце 1920-х гг. наглядно иллюстрирует один из выводов комиссии СНК СССР по изучению тяжести обложения населения: «Прямые налоги – подоходный в городе и сельскохозяйственный в деревне, сохраняя все свое значение как фактор регулирования накопления, не могут в настоящее время играть решающей роли в финансировании народного хозяйства» [4].

*Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ и Правительства РМ, проект № 11-11-13002 а/В

Изменение внутриполитического курса в 1928 г. коснулось в первую очередь крестьянства, на чьи плечи была возложена задача проведения индустриализации. Ограничение «эксплуататорских слоев» нашло отражение в усилении прогрессивно-подоходного обложения в деревне в 1928/29 и 1929/30 бюджетных годах. Основная задача в налоговой политике, согласно постановлению 2-й сессии ЦИК СССР 4-го созыва (открывшейся 15 октября 1927 г. в г. Ленинграде), состояла в полном освобождении 35 % бедняцких хозяйств и осуществлении перехода на прогрессивно-подоходное обложение, т. е. понижение обложения по сельхозналогу маломощных середняцких хозяйств, незначительное повышение для середняцких хозяйств и перенесение основной тяжести налога на зажиточные и «кулацкие» хозяйства. На Всесоюзном совещании по единому сельскохозяйственному налогу при Наркомфине Союза ССР (2 – 8 февраля 1928 г.) «с целью усиления индустриализации» было намечено увеличение сельхозналога на 25 – 30 %, что составило 400 млн руб. [5].

В предшествующие годы ко всем крестьянским хозяйствам независимо от их социального типа применялся один и тот же порядок исчисления облагаемого дохода. По официальному мнению, одним из основных недостатков облагаемого дохода наряду с неполным отражением размеров неземледельческих заработков являлось преуменьшение мощности наиболее зажиточной части крестьянства. Для того чтобы исправить этот «недостаток», закон о сельхозналоге 1928/29 г. впервые установил два нововведения: 1) ст. 27 закона предусматривала процентную надбавку к доходам от сельского хозяйства в размере от 5 до 25 % к доходу от сельского хозяйства (статья применялась к 10 – 12 % наиболее зажиточных середняцких хозяйств, т. е. к хозяйствам с общим доходом более 350 – 400 руб., но не менее 50 руб. на 1 едока [6]); 2) ст. 28 устанавливала для «кулацких» хозяйств определение дохода не в нормативном порядке, а путем индивидуального подхода к каждому отдельному плательщику [7]. Число хозяйств, привлекаемых к индивидуальному обложению, не должно было превышать 2 – 3 %.

На практике при сборе налогов на местах пошли на максимальное увеличение суммы сборов без учета реального состояния крестьянского хозяйства. Районные налоговые комиссии формально подходили к утверждению решений сельских участковых комиссий [8]. В подавляющем большинстве случаев в протоколах комиссий отсутствовал расчет, по которому хозяйству исчислялся доход.

Процентная надбавка к доходу от сельского хозяйства (по ст. 27) составляла по Пензенскому округу Средне-Волжской области – 4,0 %, Марийской АССР – 5,4, Чувашской АССР – 0,8, по Европейской России – 10,6 % крестьянских дворов [9]. Число хозяйств, облагаемых в индивидуальном порядке, составляло по СССР 1,65 %. Из 260 850 крестьянских хозяйств Мордовского округа в сентябре 1928 г. были освобождены от сельхозналога: а) 1 633 (0,6 %) как не имеющие источники дохода; б) 55 845 (21,4 %), в которых доход был ниже необлагаемого минимума; в) 6 730 (2,3 %), имеющие доход менее 20 руб. на 1 едока. Итого было освобождено 64 208 хозяйств (24,3 %). Из остальных 196 642 хозяйств в общем порядке было обложено 181 182 хозяйства (92,1 %), в индивидуальном – 6 093 (3,1 %), с применением процентных надбавок – 9 367 (4,8 %) [10].

По Средне-Волжской области от налога освобождалось около 450 тыс. бедных и маломощных хозяйств, или 35 % [11]. В целом намеченный налог был выше прошлогоднего на 68 %, что объяснялось «значительным увеличением доходности крестьянских хозяйств в текущем году, как следствием значительного расширения посевных площадей и увеличения других источников». Рост налога, назначенного к поступлению, характеризовался следующими цифрами: Мордовский округ – 35 %, Кузнецкий – 40, Пензенский – 45, Сызранский – 45, Ульяновский – 52, Бугурусланский – 57, Самарский – 67, Оренбургский – 96, Бузулукский – 212 % [12]. Пестрота роста обложения еще больше усиливалась в различных группах крестьянских хозяйств. Так, увеличение налога по Ардатовскому району Мордовского округа в 1928/29 г. составило в среднем 169,37 %, для хозяйств с доходом от 400 до 500 руб. – 283,33 %, свыше 500 руб. – 507,04 % [13].

Непосильное обложение в первую очередь «многоедоцких» хозяйств и использование индивидуального обложения как средства раскулачивания вызвало крайне негативную реакцию у крестьян и поток жалоб в различные правительственные и партийные учреждения, прессу. В частности, в докладе на Всесоюзном совещании о результатах обложения сельхозналогом в индивидуальном порядке в 1928/29 г. особо отмечалось чрезвычайно большое число жалоб по Средне-Волжской области [14]. По данным 15 (из 23) райисполкомов Мордовского округа, в районные налоговые комиссии поступило 33 100 жалоб о пересмотре обложения, удовлетворено из них 28 332 ходатайства (85,6 %) [15].

В секретном постановлении СНК СССР от 11 сентября 1928 г. о недостатках в обложении крестьян сельхозналогом были признаны следующие ошибки налоговой кампании: а) в ряде мест значительно превышалось обложение неземледельческих заработков из-за недоучета производственных расходов; б) часто облагались в индивидуальном порядке трудовые хозяйства, иногда даже типично середняцкие, которые не имели никаких нетрудовых доходов; в) в связи с переходом с едоцкой нормы на исчисление по хозяйству обнаруживались случаи значительного переобложения многосемейных середняцких хозяйств. На основе особого директивного постановления ЦК ВКП(б) и правительства был произведен пересмотр обложения. СНК СССР установил предельный рост сельхозналога в губернии или округе не более 50 %, в уездах или районах – не более 60, в волостях – не более 70 % [16].

В результате пересмотра обложения почти вдвое сократилось обложение в индивидуальном порядке и несколько увеличилось число хозяйств, облагаемых в общем порядке. В результате общая сумма сельхозналога снизилась по РСФСР на 39,1 % [17]. По директиве НКФ РСФСР от 15 сентября 1928 г., по Средне-Волжской области в октябре 1928 г. было пересмотрено обложение 2,5 % крестьянских хозяйств. Общий размер налога был снижен до 15,5 млн руб. (на 7,5 %) [18]. Несмотря на снижение сельхозналог на 1928/29 г. был выше прошлогоднего в Самарском округе – на 50 %, Бузулукском – 172, Бугурусланском – 50, Оренбургском – 96, Ульяновском – 50, Сызранском – 45, Пензенском – 34, Мордовском – 35, Кузнецком – 33 % [19]. Задание по сельхозналогу на 1928/29 г. по Татарии составило 4 600 тыс. руб. при исчисленной сумме налога 6 266,7 тыс. руб. (льготы и скидки составили 1 668,7 тыс. руб.) [20], что было выше обложения 1926/27 г. на 34,3 %.

В годы сплошной коллективизации в реализации налоговой политики стал резче проявляться социально-классовый подход. В 1930 г. сельскохозяйственный налог фактически был разделен на четыре налога: с единоличных крестьянских хозяйств, с «кулацких» хозяйств, с колхозов и с колхозников. Сбор налогов с единоличных крестьян стал тесно увязываться с процессом коллективизации и раскулачивания. Все возрастающая индустриализация в условиях социалистического общества предопределила полное изъятие прибавочного продукта и превращение крестьянства в сельскохозяйственный пролетариат, т. е. в наемных рабочих, вознаграждаемых по трудодням и работающих, по определению Б. П. Вышеславцева, на «аппарат, как единственного государственного капиталиста и собственника земли» [21].

Литература:

[1]. Залесский М.Я. Налоговая политика Советского государства в деревне. М., 1940; Пискотин М. И. Налоги с сельского населения в СССР. М., 1957; Марьяхин Г. Л. Налоги в СССР. М., 1958.

2. Буртина Е. Коллективизация без «перегибов». Налоговая политика в деревне 1930 – 1935 гг. // Октябрь. – 1990. – № 2; Еферина Т.В., Марискин О.И., Надькин Т.Д. Налоговая политика и крестьянское хозяйство в 1920 – 1930-е годы. Саранск, 1998; «Тянут с мужика последние жилы…»: Налоговая политика в деревне (1928 – 1937 гг.). М., 2007.

3. Безнин М. А., Димони Т. М., Изюмова Л. В. Повинности российского крестьянства в 1930 – 1960-х годах. Вологда, 2001; Ильиных В.А. Налогово-податное обложение сибирской деревни. Конец 1920-х – начало 1950-х гг. Новосибирск, 2004.

4. Тяжесть обложения в СССР: Социальный состав, доходы и налоговые платежи населения СССР в 1924, 1925, 1926 и 1927 гг.: Доклад комиссии СНК СССР по изучению тяжести обложения населения Союза. М., 1929. С. 71.

5. Всесоюзное совещание по единому сельскохозяйственному налогу при Наркомфине Союза ССР. 2–8 февраля 1928 г. М., 1928. С. 6, 8.

6. РГАЭ. Ф. 7733. Оп. 6. Д. 634. Л. 62.

7. См.: Сельское хозяйство Союза ССР в 1928–29 году по данным налоговых сводок по единому сельхозналогу. М., 1931. С. VIII.

8. РГАЭ. Ф. 7733. Оп. 7. Д. 281. Л. 15.

9. Там же. Оп. 6. Д. 636. Л. 32.

10. ЦГА РМ. Ф. Р. – 405. Оп. 1. Д. 29. Л. 102; Еферина Т. В. Налоговая политика и крестьянское хозяйство в 1920-е – 1930-е годы / Т. В. Еферина, О. И. Марискин, Т. Д. Надькин. Саранск, 1998. С. 21.

1[1]. РГАЭ. Ф. 7733. Оп. 7. Д. 280. Л. 20об.

[1]2. См.: Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927 – 1939: Документы и материалы: В 5 т. Т. 1. Май 1927 – ноябрь 1929 / Под ред. В. Данилова, Р. Маннинг, Л. Виолы. М., 1999. С. 393 – 394.

[1]3. РГАЭ. Ф. 7733. Оп. 6. Д. 634. Л. 64об.

[1]4. Там же. Оп. 7. Д. 279. Л. 22.

[1]5. ЦГА РМ. Ф. Р. – 405. Оп. 1. Д. 29. Л. 90.

[1]6. См.: Трагедия советской деревни... С. 390 – 391.

[1]7. См.: Сельское хозяйство Союза ССР в 1928–29 году... С. X.

[1]8. РГАЭ. Ф. 7733. Оп. 7. Д. 281. Л. 10.

[1]9. Там же. Л. 1 – 2.

20. НАРТ. Ф. Р. – 3452. Оп. 1. Д. 2662. Л. 2, 20.

21. Вышеславцев Б. П. Кризис индустриальной культуры. Нью-Йорк, 1982. С. 125.