Абубакарова М.М.

Селимова А.М. ,

                                                                                                  каф истории

государства и права

 ДГУ

 

Присяга и ее особенности в историко-правовом процессе.

 

Присяга как составляющая конструирования взаимоотношений   появилась много веков тому назад и стала эффективным средством для достижения цели. Об этом убедительно свидетельствует ее сохранение до сегодня и активное использование в самых разных жизненных ситуациях. Социальная ее природа связана со многими факторами, среди которых заметную роль играло отсутствие надежных коммуникационных связей, когда принятая присяга дисциплинировала партнера и сдерживала самостоятельные действия, а также мобилизовала действовать на основе ранее заключенных договоренностей.

Присяга, сначала основывавшаяся на обычном праве, со временем становилась все более действенным инструментарием в отношениях монарха и подданных. Мобилизующее значение присяги скрупулезно доказывает «Уложение» 1649 г. В одной из глав «О государской чести и как его государское здоровье оберегать» речь шла о крестном целовании как своеобразной присяге на верность государю. Наработанный текст присяги 1651 г. касался не только охраны чести и жизни монарха, в нем речь шла и о неучастии в «скопе и заговоре

Васьковский Е.В. писал «…Присягой стороны называется подтверждение одною из сторон, по соглашению с противником, посредством торжественной религиозной клятвы фактического обстоятельства, от которого зависит разрешение дела в ее пользу…»[1]

Далее он конкретизирует этот институт «...1. Присяга выражается не в простой клятве ("клянусь честью" и т. п.), а в религиозной, даваемой согласно обрядам той веры, которую исповедует присягающий, и, притом, торжественно, в церкви или молитвенном доме (ст. 493).

2. Принятие присяги является результатом предварительного соглашения между тяжущимися (ст. 483). Сам же суд не имеет права ни принуждать тяжущихся к разрешению дела присягой, ни даже предлагать им это (ст. 485).

3. Присягой могут быть подтверждаемы обстоятельства, выгодные для присягающего. Если же тяжущийся привел какое-либо фактическое обстоятельство, служащее в пользу противника, то такое показание представляет собою судебное признание, не нуждающееся в подтверждении клятвой, так как оно не может быть результатом пристрастия тяжущегося к своим интересам.

4. Присягой могут быть подтверждаемы только такие обстоятельства, которые обусловливают собой разрешение дела в том или другом смысле (ст. 485), т. е. только существенные, но не второстепенные, побочные обстоятельства, имеющие лишь частичное или косвенное значение, либо служащие к подтверждению частных требований сторон. Так, напр., если бы стороны пожелали установить посредством присяги, что просимое истцом обеспечение иска является излишним, то суд не должен разрешать присяги.

Но и существенные обстоятельства не всегда могут быть предметом присяги.

Во-1-х, присягой нельзя подтверждать фактов, которые могут быть, по предписанию закона, удостоверяемы только определенными, предустановленными доказательствами, именно, формальными документами. Например, такие факты, как действительность брака, законность рождения, возраст, смерть, приобретение права собственности и других вещных прав на недвижимость, не могут быть устанавливаемы присягой (ст. 497, п. 1 и 2).

Во-2-х, предметом присяги не могут быть обстоятельства, связанные с каким-либо преступлением или проступком (ст. 497, п. 5), а тем более, конечно, заключающие в себе признаки преступления или проступка.

Воспрещая принятие присяги в таких случаях, закон, очевидно, имеет в виду предотвратить возможность ложной присяги со стороны тяжущегося, к которой ему пришлось бы, быть может, прибегнуть, чтобы очистить себя от подозрения в совершении преступных действий, приписываемых ему противной стороной.

В-3-х, наконец, присягой не может быть опровергаем прямой смысл документов, не заподозренных в подлинности (ст. 497, п. 7).

II. Ввиду того решающего значения, какое имеет принятие присяги для исхода дела, вступать в соглашение о присяге не могут те тяжущиеся, которые ограничены в свободе распоряжения своими правами (ст. 497, п. 4), каковы, напр., несовершеннолетние.

Кроме этого ограничения, закон установил еще и другое. Именно, соглашение о присяге может быть заключаемо только самими тяжущимися сторонами, но не их процессуальными представителями (ст. 486, 488).

Основание этого запрещения состоит, очевидно, в том, что согласие стороны на разрешение дела посредством принятия присяги противником обусловливается доверием, которое она питает к нему, к его добросовестности и религиозности, т. е. является вопросом личного доверия, который может быть разрешен только самим тяжущимся.

Из общего положения о недопустимости представительства при соглашении о присяге следует, что она не может быть применяема в делах, где одной из сторон является какое-либо юридическое лицо, как-то: товарищество, компания, казенное управление, городское общество и т. д. (ст. 497, п. 3 и 6), ибо юридические лица ведут свои судебные дела не иначе, как через посредство представителей.

III. Порядок производства. Тяжущиеся, желающие, чтобы дело было разрешено на основании присяги одного из них, должны подать об этом прошение за своею подписью (ст. 486 и 48), указать в нем, кто из них, по каким именно обстоятельствам и когда обязан явиться для принятия присяги (ст. 487), и приложить присяжный лист, где точно формулирован текст присяги (ст. 489).

По получении прошения сторон о допущении присяги, а если стороны при этом лично не явились, то в ближайшем заседании суда и, во всяком случае, до принятия тяжущимся присяги (73 № 1035), председатель суда обязан сделать попытку склонить стороны к миру (ст. 490).

Это требование закона свидетельствует об отрицательном отношении его к присяге. Опасаясь, что материальный интерес, связанный для тяжущегося с исходом процесса, может побудить их к клятвопреступлению, закон предписывает председателю суда делать "внушение тяжущимся, чтобы они помирились, не вступая в клятву" (ст. 490).

Обсудив ходатайство сторон, суд постановляет определение о допущении присяги, если она может быть, по закону, допущена в данном случае, либо об отказе в допущении ее, если имеются к тому налицо какие-либо законные препятствия (ст. 491). Копия определения суда сообщается тяжущимся и вместе с тем, если суд постановил допустить присягу, тяжущиеся вызываются повестками в назначенное для принятия присяги место (ст. 492). Привод к присяге производится в церкви или молитвенном доме по обрядам той религии, к которой принадлежит присягающий (ст. 493). Лица духовного звания вместо присяги "дают показания по иноческому обещанию или священству" (ст. 493). Присяга принимается тяжущимся лично (представительство не допускается) и устно, но затем присягнувший подписывает присяжный лист (ст. 494, 495).

IV. Последствия. Обстоятельство, подтвержденное присягой тяжущегося, считается доказанным и не может быть опровергаемо никакими другими доказательствами (ст. 498).

Насколько эффективной была присяга и не превращалась ли она в формальную процедуру? Чтобы не произошло ее нивеляции, вводилось наказание за ложную присягу.

На вопрос относительно эффективности присяги не может быть однозначного ответа. Ее очевидные мобилизующие свойства содействовали постоянному введению присяги, однако не гарантировали ее соблюдения. В практике Российской империи к присяге приводились практически все представители этносов, однако это не мешало им при изменении ситуации часто отказываться от нее. При этом имперская власть расценивала нарушение присяги как «измену», которая позволяла применение карательных мер. К присяге, скажем, было приведено ногайское население Крыма во время его присоединения к России. Достаточно было первого слуха о возврате к власти хана Шагин- Гирея, чтобы эти люди вернулись из уральских степей в Крым. Их даже не остановила армия А. В. Суворова, с которой они вступили в неравный бой, «забыв» о недавней присяге на верность российскому императору. То же самое можно заметить и относительно участников польского освободительного движения. Заметив значительное влияние на местное население Крыма духовных лиц, Государственный совет в 1870 г. ввел присягу для некоторых магометанских духовных лиц (хатипов, имамов и мулл), которую те принимали в уездных полицейских правлениях.

Примером   служит следующий документ «..Присяга больших чеченских и аджиаульских старшин и народов",где говорится….  “1781 года января 21 дня мы, нижеподписавшиеся большие чеченские, хаджиаульские старшины и народ, добровольно, чистосердечно, по самой лучшей нашей совести объявляем бригадиру, кизлярскому коменданту и кавалеру Куроедову, что, чувствуя от ЕИВ изливаемые ко всем верноподданным высочайшие щедрые милости и мудрое управление, раскаиваясь в своем преступлении, прибегаем под покровительство, выспрашиваем всевысочайшее повеление о принятии всех старшин и народ по-прежнему в вечное подданство, на ниже писаных правилах:

-во уверении же сей нашей верноподданнической должности даем мы из первейших наших фамилий аманатчика, коего в содержании пищей, равно и в перемене из знатных первейших фамилий аманатов, предается всевысочайшей ЕИВ воле.

  Все си пункты согласно и добровольно старшин и народов о содержании в совершенном, к верной вечно подданнической должности, в не нарушении вовеки со обязательством по поручительства чеченского владельца Арсланбека Айдемирова.

  В присутствии его и присланного из Кизляра почтенного подпоручика Зорина своеручно подписали печатями и пальцами с клятвою пред алкораном утвердили”.[2]

 Относительно виды и    условия  присяги в исламе , Салих Ибрахим пишет «…До сегодняшнего дня в исламской политической и правовой практике сохраняется много важных и ключевых моментов, которые остаются малоизвестными и малопонятными даже для самих мусульман, не говоря уже об иноверцах. Особенно это актуально, если учесть, что данные ключевые положения фикха (шариатского права) недоступны для полноценного понимания верующими именно в приложении к современным реалиям. Несомненно одним из таких положений и практик политического фикха является принесение мусульманином присяги (баят) правителю. Ахмад Садык Абд ур-Рахман в своей работе «Присяга в исламской политической системе и ее реализация в современной политической жизни мусульман» приводит такое определение: «Присяга в Исламе означает «взаимный и обоюдный договор между имамом и исламской уммой в установлении исламского Халифата, согласно Книге Аллаха и Сунне Его Посланника (мир ему и благословение). И она представляет собой договор верности, лояльности и преданности политическому порядку Ислама, или исламского Халифата, приверженности общине мусульман, и послушания ее имаму».
     Ибн Хальдун в своем знаменитом введении «Мукаддама» к более основательным трудам комментирует, что присяга - «это обязательство повиноваться, как будто бы приносящий присягу обязуется перед своим амиром (правителем) вверить амиру самого себя в том, что на него возложено, будь то желанно ему или не желанно». Доктор Мухамммад Абд дуль-Кадыр в своей работе «Политический порядок Ислама» дает такое определение: «Присяга также означает «дачу приносящим присягу обязательства в послушании и повиновению амиру при желании и нежелании, в тяготах и в легкости, и отказ от оспаривания порученных ему приказов». Что же касается общества, приносящего присягу, то оно приносит присягу в том, что будет проявлять послушание и повиновение в границах повиновения Аллаху и Его Посланнику (мир ему и благословение)».
В Шариате существует большое количество доказательств, которые призывают нас к взаимодействию и благим делам. Аллах Всевышний сказал: «Помогайте друг другу в благочестии и богобоязненности, но не помогайте друг другу в грехе и вражде». (5:2)
            Интересно представлена присяга и в обычном праве горцев сохранился текст присяги, где говорится, что «суды обязательно будут взыскивать штрафы с тех людей, которые провинились, и не будут подвергать штрафу невиновных, а также что не отступят от написанного на этой бумаге закона. Если кто из сельских судей не захочет дать присяги, то его из списка следует вычеркнуть и взыскать с него одну овцу, а на его место назначить другого. Если остальные члены сельского суда допустят в свою среду человека, не давшего присяги, то с них надлежит взыскать одну овцу».

Приведение судей, как и правителей к присяге – примечательный порядок, свидетельство об исключительном значении, которое придавалось судопроизводству.

Нами уже отмечалось, что почти в каждом сельском обществе, независимо от того, входило ли оно в их союз или в состав феодального владения, взаимоотношения его членов регулировались местными адатами. Дагестану принадлежат древнейшие сборники местных адатов. Анализируя их содержание, М. М. Ковалевский утверждал, что многое из того, что со­ставители относят к области обычного права, на самом деле имеет источником шариат. В качестве примера он ссылался на получившие широкое распространение в Дагестане формы судеб­ной присяги под названием хаттун-талах. В судопроизводстве важное значение имели присяга и соприсягательство: «Подозреваемый в воровстве должен очистить себя присягой вместе с семью тусевами» (соприсягателями).

Присяге придавалось большое значение, поскольку способы узнать правду были ограничены. «Доброго человека не обвинять, если дурной не пожелает принять за него очистительную присягу», и, наоборот, «дурного же обвинять, если добрый откажется принять за него очистительную присягу».

Присяга в Дагестане была двух видов: присяга на Коране име­нем Аллаха и присяга "затун-таллах"[3]. Ее большое доказательственное значение определялось религиозным представлением о последствиях ложной клятвы.

В случае выявления ложной клятвы ("хатун-таллах"), присягнувший обязан был развестись со своей женой и приданное, данное им жене при заключении брака, ему не возвращалось. Он утрачивал уважения в обществе и подвергался согласно адату определенным наказаниям.

Между числом присягателей и тяжестью совершенного деяния имелась пря­мая связь. Чем был выше размер причиненного ущерба, тем большее количество родственников тяжущихся сторон принимало присягу. Наибольшее количество приводимых к присяге лиц– от 12 до 60 – назначалось в делах, вызывавших кровную месть.

Институт присяжничества в горских адатах к ХVI-ХVII вв. претер­пел существенные изменения, выразившиеся прежде всего в допущении к присяге лиц, не принадлежащих к тухуму истца или ответчика.

Присяга и соприсяжничество играли немаловажную роль в судебном процессе и в XIX в. Вместе с тем они уже не являлись первостепенными для доказательства. Их значение вследствие участившихся случаев ложных клятв, в значительной мере было поколеблено. На смену присяге стали постепенно приходить свидетельские показания и другие доказательства.

В связи с ослаблением в результате имущественной и социальной дифференциации в обществе, кровнородственной солидарности, институт присягательства в XIX в. имел лишь формальное сходство с его правилами в предшествующую эпоху. При определении виновности и назначении наказания, взыскания первенствующее место в судебном процессе заняли свидетельские показания, собственное признание виновного и вещественные доказательства.

Правила присяги у лакцев, аварцев и даргинцев мало, чем различались, но свидетельским показаниям придавалось большее значение. У лезгин же преобладало доказательственное значение присяги. Основные доказательства – показания и число свидетелей зависели от важности разбираемого дела.

Так, по особо серьезным преступлениям, имевшим своим последствием кровомщение, требовалось не менее четырех, а по остальным – достаточно было двух свидетелей. Их показания считались доказательством, если свидетель был очевидцем преступления или узнал о факте его совершения от самого ответчика.

При этом свидетели принимали присягу в правдивости своих показаний.

Ко времени присоединения Дагестана к России у горских народов в число соприсяжников включались родственники и с материнской стороны. Соприсяжниками могли быть и посторонние лица, назначаемые одним из участников процесса, – истцом или ответчиком либо иногда сельским судом по жребию. Эти изменения свидетельствуют о коренном преобразавании института присяжничества: ранее к соприсяжничеству допускались только ближайшие родственники со стороны отца.

В соприсяжники и свидетели в отдельных местностях уже допускались женщины: присяга родственников приобрела характер лишь ручательства, что значительно снизило значение присяги как доказательства. Это также противоречило основным принципам присяжничества в период господства патриархально-родового строя.

Социальное и имущественное положение лица являлось критерием, определяющим доказательственные значение его присяги и свидетельства. Наибольшее доверие вызывали присяга и свидетельские показания лиц, принадлежащих к социальной верхушке, и совершенно не допускались в качестве соприсяжников рабы и рабыни.

Однако в обычном праве горцев не было выработано отчетливой грани между присяжниками и свидетелями, так как наряду с показаниями об известных ему фактах свидетель принимал присягу в правдивости своих сообщений. Кроме того, вместе со свидетелем в судебном процессе принимали участие присягатели, от которых зависело признание свидетельских показаний достоверными.

Несомненным доказательством преступления считалось поличное. К нему относились следы на платье, оружии и проч. Обнаруженные у обвиняемого предметы пропажи воспринималось как очевидное доказательство того, что их воровство совершено данным лицом.

Свидетелей должно было быть не менее шести. Их обязан был представить или указать сам истец в пределах количества, обозначенного адатом. При этом свидетелями могли быть, как правило, только местные жители. Например, в Даргинском округе их утверждения имели преимущество против таких же показаний жителя другого селения или общества.

В большей части Дагестана женщины не допускались в свидетели; а там, где принимали их показания, за них присягал муж или брат. В сельском обществе Даргинского округа свидетелями быть не могли: малолетние, сумасшедшие; родственники истца, имеющие интерес; должники ответчика, еще не заплатившие долг; лица, имеющие кровную вражду к ответчику; давшие обет никогда не присягать.

 

 


[1] Васьковский Е.В.Учебник гражданского процесса.   Москва, 1917 г. // Allpravo.Ru, 2005 г.

[2] Ислам.Ру - Независимый Исламский Информационный Канал

 

[3] Ковалевский М.М. Закон и обычай на Кавказе. М., 1890. Т.1. С. 113.