Кризис культурных ценностей: проблемы и перспективы

Рязанцев Алексей Анатольевич

Кризис культурных ценностей: проблемы и перспективы

Актуальность

Актуальность данной статьи определяется тем, что культура играет важную роль в существовании человечества, Столкновение системы культурных ценностей с реальным миром, которое отражается на культуре, уменьшают энергию разных культур, ценностей, дух творчества уходит из культуры, потому что она не может удовлетворить духовных потребностей общества. В культурологи этот момент описывает понятие - «кризис культуры», фиксирующее ситуацию, возникающую в результате разрыва между культурой и резко изменившимися условиями общественной жизни.

Ключевые слова

Культура, кризис, глобализация, перспективы развития, культурные ценности.

Информация об авторе

Рязанцев Алексей Анатольевич – преподаватель кафедры продюсерского мастерства и менеджмента, факультета продюсерства и экономики ВГИК, на протяжении многих лет исследует проблемы и перспективы отечественной культуры, в том числе систему культурных ценностей, применительно к рекламе и кинопроизводству.

Столкновение системы культурных ценностей с реальным миром, которое отражается на культуре, уменьшают энергию разных культур, ценностей, дух творчества уходит из культуры, потому что она не может удовлетворить духовных потребностей общества. В культурологи этот момент описывает понятие - «кризис культуры», фиксирующее ситуацию, возникающую в результате разрыва между культурой со всеми ее институтами и структурами и резко изменившимися условиями общественной жизни. Поскольку современный мир характеризуется всеобщей глобализацией, то проблема кризиса культуры требует рассмотрения в этих условиях. Культура играет важную, если не решающую, роль в существовании человечества, ее развитие, с точки зрения диалектики, во всех сферах жизни человека увеличивается противостояние, но в то же время закладываются основы для бифуркации.

Интересна традиция исследования понятия кризиса: больше всего понятие «кризис» волнует экономистов, однако экономисты обращают внимание на то, что кризис затрагивает все социокультурное пространство и в том числе – культуру. Фернан Бродель, говорил: «Но в соответствии с нашими обычными требованиями к науке мы хотели бы знать точную длительность этих движений развития и упадка. Вполне возможно замерять экономические циклы, приливы и отливы в производстве материальных благ. В равной мере должно быть возможно проследить и кризис социальных структур во времени, локализовать его как в абсолютных терминах, так и по отношению к движениям сопутствующих структур. Историка интересует, как пересекаются эти движения, влияя друг на друга и приводя к разрушению старую социальную систему. Все это может быть описано только с помощью применения универсальных временных шкал историка. Многочисленные, отличающиеся друг от друга шкалы социолога здесь не пригодны, так как каждая же них была сконструирована для измерения какого-то одного частного феномена».[1]

П. Сорокин разработал теорию социокультурных циклов, а так же типологию кризисов, ввел понятие «вертикальной» и «горизонтальной мобильности», а так же «открытом и закрытом обществе». Динамика «закрытого общества» минимальна и именно это приводит к кризису, исторический процесс это периодическая смена различных «суперсистем» и разделил их на три типа. Первый тип - идеациональная истина — это истина, открываемая милостью Божией через его глашатаев, обнаруживаемая сверхчувственным способом посредством мистического опыта, прямого откровения, божественной интуицией и вдохновением. Такая истина может быть названа истиной веры, она непогрешима и дает адекватное знание о подлинно реальных ценностях. Второй тип - чувственная истина суть истина чувств, постигаемая органами чувственного восприятия. Третий тип - идеалистическая истина есть синтез двух других истин, то есть синтез, созданный нашим разумом. В отношении чувственных явлений она признает роль органов чувств как источника и критерия достоверности или недостоверности любого утверждения.[2]

Учеными неоднократно подчеркивалось, что в течение десятилетий переживает культура Европы изнутри идущую, глубокую душевную и духовную перемену, особенно «виноваты» в этом крупнейшие события войны 1914 года, в которых явно обнаружился кризис и даже просто невозможность прометеевской культуры, не могли не потрясти западного человека до самых его основ. Он готов, по всем видимостям, к переходу в зону владычества нового прототипа, для чего европеец будет все больше приближаться к русско-восточному человеку, так же как с 1500 года он все больше и больше приближался к иудею. Без всякого заранее обдуманного намерения он создает в себе душевные предпосылки, которые не только облегчают, но обусловливают западно-восточное примирение.[3]

Отметим, что мыслители запада, при выявлении охватившего все сферы человеческого бытия кризиса, старались найти и предложить варианты выхода из него. При приближении или наступлении кризиса у людей, как правило, появляются упаднические, пессиместические настроения. Однако, на наш взгляд, кризис это не крушение, и пути выхода из кризиса во многом зависят от людей. Выработать правильное поведение в период кризиса очень важно, так как кризис периодически повторяется, при этом важно понимать, что кризис есть не что иное, как глубокое и интенсивное изменение; оно может быть изменением к худшему, но также и к лучшему. Нет более верного признака зрелости науки, чем кризис принципов. Он означает, что наука настолько уверена в себе, что может позволить себе роскошь решительно пересмотреть свои принципы, т. е. потребовать от них большей убедительности и твердости. Интеллектуальная сила как человека, так и науки измеряется той долей скептицизма, сомнения, с которой он относится к самому себе.

В этой связи нам представляется интересным наметившееся в философии в конце XIX и начале XX века течение, центральным понятием которого стала «жизнь» как интуитивная целостная реальность, в противоположность материи и духу. Это течение было названо «философией жизни», возникло как отказ от философии Гегеля и в какой-то мере обращение к постулатам философии Канта. Основой философии Гегеля является «абсолютный дух», который в своем понимании содержит взаимопроникающее и взаимодополняющее тройственное мировоззрение: философское, религиозно-историческое и художественно-эстетическое.

Традиционно известно, что категория «бытие-в-мире» является ключевой в понятии экзистенцианализма, которая была определена Хайдеггером и содержит в себе единство. Хайдеггер еще в начале ХХ века начал говорить о жизни, месте человека в этой жизни и об объединении и взаимовлиянии «собственного я», «со-мира» и «окружающей действительности. Понятие «бытие-в-мире» появилось в ХХ веке и первичным признается «бытие-в-». Этот термин изменяет не только устоявшиеся понятия вещей мира, но и пространства: «Мы называем это словом «бытие». Таким именем существительным именуется то, что мы имеем в виду, когда говорим «есть», «было», «будет». Все, что касается нас, и все, чего мы касаемся, проходит через высказанное или невысказанное «есть». Что дело обстоит так - от этого нам никогда и нигде не уйти. «Есть» известно нам во всех своих явных и скрытых разновидностях».[4]

Впоследствии из философии жизни была выведена истина о радикальной драматичности нашей судьбы. Осознание человеком опасностей вызывает беспокойство на протяжении всей жизни людей, что помогает их избежать, оказывается, что в сущности жизнь и есть беспокойство. Нередко именно беспокойство является движущим стимулом в жизни человека и заставляет людей делать выбор, принимать решения и активно действовать. Важно, что именно эти действия в кризисные моменты побуждают находить решения, преодолевать упаднические настроения, и с верой смотреть в будущее. Причем реакция на ощущения кризиса у разных ученых была отличной: П. Тиллих, который занимался теологией культуры, представляя «диалектику теологии», основой учения которого «мужество быть», французский ученый А. Камю считал, что единственное возможное поведение человека в кризисных ситуациях – позиция бунтаря, даже если это не приведет к положительным результатам.

Подчеркнем, что современных ученых, занимающихся вопросами кризиса, больше всего интересует вопрос выхода из него и прогнозирования дальнейших путей развития. Одним из представителей научного сообщества, исследовавшим вопросы кризиса является социофилософ Ф. Фукуяма, он писал о том, что перестройка, произошедшая в России не является концом «идеологии» или замены социализма на капитализм. Более того, это единственно возможная победа «либерализма» в политике и экономике, является приверженцем идеалистических идей и гибель фашизма и коммунизма означает победу западной идеи, так как других путей, кроме как либерализм нет. Также он считал, что созданный идеальный мир и его идеи будет диктовать в конечном итоге и устройство материального мира. В трактовке Ф. Фукуямы это «конец истории как таковой», т.е. как «завершение идеологической эволюции человечества и универсализации западной либеральной демократии как окончательной формы» общественного устройства.[5]

Интересно и высказывание Э. Гидденса, который не согласен с высказываниями Ф. Фукуямы и считает, что капиталистические накопления должны иметь конечную точку, должно быть перераспределение накоплений. Э. Гидденс не предлагает уже известные формы социализма, но считает, что «пост-современное» устройство мира содержит в себе «систему-после-бедности» и что это «социализированная экономическая организация в мировом масштабе...».[6]

Исследователи современной культуры отмечают сложность и глобальность кризиса, переживаемого всем человечеством в целом. Акцент ставится на то, что кризисные явления происходят в различных областях духовной и материальной культуры: экономике, морали, искусстве, политике, ни одна сфера деятельности человека не лишена проблем и затруднений. При чем данные негативные стороны оказывают влияние на развитие и функционирование всех общественных систем. В качестве примера данного кризисного процесса можно привести последствия технизации современного общества: загрязнение и уничтожение окружающей среды, снижение уровня продолжительности и здоровья населения, техногенные катастрофы; снижение экономического роста и усиление социального неравенства как в рамках конкретного общества, так и между различными странами и т.п.

Современная культурология переживает восприятие проблемы кризиса во многих аспектах жизнедеятельности общества (кризис духовного, морального, политического развития общества). Данная проблема актуальна и разрабатываема многими как отечественными, так и зарубежными учеными. В частности, Э. Тоффлер называл события, происходящие с человечеством в ХХ веке «футурошоком», шоком будущего, где «шок будушего» - психологическая реакция человека на столь стремительные и радикальные события, вершащиеся вокруг него, вызванные ускорением технологического прогресса: «Привыкшие к небольшому разнообразию и малой скорости изменений люди и институты должны быстро приспособиться к большому разнообразию и высокой скорости изменений. Напряжение настолько сильно, что возможность принимать компетентные решения утрачивается. Это ведет к шоку от будущего».[7]

Культуролог разработал также теорию волн как концепцию развития общества, и считает, что переходный период подготавливает приход новой волны: «Для переходного периода, когда нарастает гул близящейся Третьей волны, особенно характерны два явления. Первое - это углубление дифференциации общества, демассификация массового общества. Второе - нарастание темпа исторических изменений. Это влечет за собой колоссальное напряжение для человека и общественных институтов, стимулирует сверхборьбу, которая кипит вокруг нас».[8]

Интересно, что Й.Хейзинга, рассматривая ретроспективу истории говорил о том, что нужно из прошлого не «извлечь уроки на будущее, а увидеть непреходящее». Й. Хёйзинга обращал внимание на то, что история это живой и многосторонний процесс и в одном из своих эссе он говорит: «История — это духовная форма, в которой культура даёт отчёт о своём прошлом». О кризисе культуры ученый писал: «Настроения грозящей миру гибели, прогрессирующего разложения культуры стали повсеместными сравнительно недавно. Большинству людей основания для подобных мыслей дал экономический кризис, который они испытали на собственной шкуре (у большинства шкура чувствительнее духа, и с этим ничего не поделаешь)».[9]

Современные психологи рассматривают кризис культуры с позиций личности, в результате появляется теория кризиса идентификации. Психосоциальное развитие происходит посредством критических шагов, поворотных пунктов, моментов выбора между прогрессией и регрессией, интеграцией и задержкой. Психологи определяют кризис не как угрозу катастрофы, а поворотный пункт, и тем самым онтогенетический источник как силы, так и недостаточной адаптации.

В книге «Анатомия кризисов» периодом кризисов называют переход между XX и XXI веками. Данный исторический период развития цивилизации характерен совокупностью многочисленных социокультурных кризисов. В работе делается вывод о том, что современным кризисом затронуты все отрасли и грани человеческой культуры: экономика, идеология, политика, мораль, искусство, философия, экология, межнациональные отношения. Благодаря развитой системе коммуникаций и географического разделения труда практически все страны мира и народы оказались включенными в единую систему мирового сообщества. Это не оставляет кому-нибудь из них шансов «отсидеться в стороне», вероятно, впервые в истории кризис принял всемирный размах.[10]

В данной связи, российских ученых интересуют проблемы кризиса в различных аспектах, в том числе и в рамках их исследования на Западе. Анализ современных тенденций в России, а тем более возможных сценариев её развития во многом определяется пониманием особенностей мировых процессов современности. Современный кризис культуры может принимать различные формы, например, форму застоя: в 70-х годах кризисные формы приняли форму «застоя», а к середине 80-х годов стал очевиден всеобщий кризис великой державы. В России ситуация обостряется в связи с тем, что мировой кризис, связанный с переходным периодом в развитии цивилизации, усиливается массовой пропагандой Российского культурного кризиса, обусловленного сменой экономико-политического проекта, ведущего к социальной дезориентации и дезадаптации.

У исследователей данного вопроса разные подходы, но объединяет все теории то, что кризис в них является движением вперед и этим движением можно управлять. В рамках функционального предназначения культуры, а именно закрепления и передачи накопленного социального опыта и правил поведения, кризис культуры провоцирует создание псевдокультуры, которая порождает искаженное и неадекватное восприятие действительности, стирание общепринятые моральных и этических норм, дезадаптацию людей в обществе. Важно отметить тот факт, что современный западный культурный кризис определяется глобальным характером, о чем свидетельствует упадок западного общества и переживаемое им кризисное состояние. Западные ученые выделяют в качестве показателей такие: рост преступности, падение нравов, неофашизм и возрождение идеологии фашизма, конфликты на национальной и расовой почве и т. п.[11]

Безусловно, особую остроту современному кризису придает то, что на смену устаревшей и невостребованной культуры не приходит иная, более гармоничная, более качественная, более высокая и более направленная на достижение высоких культурных ценностей. При этом современная кризисная ситуация в сфере культуры обладает тенденцией к глобализации, что в последствии может привести к постепенному нивелированию совершенно различных культур. Увлеченность современного общества техническим прогрессом воспринимается и интерпретируется современным обществом как нечто ценное и приоритетное, тогда как ценности и культурно-традиционные ориентиры рассматриваются как устаревшие и ненужные.

Необходимо отметить еще один подход к исследованию кризиса – это теория пост-культуры, которая позиционируется как переход к чему-то принципиально новому. В Европе и Америке с середины ХХ века стали превалировать процессы, изменяющие, а иногда и отрицающие духовную составляющую культуры, причем под абсолютным и единственным носителем духовных сил в социокультурном пространстве понимается человек, как единоличный носитель духовной и разумной силы в универсуме. Это с одной стороны послужило движущей силой для всех видов деятельности, породило сознание в неограниченные возможности разума, с другой, привело к тому, что традиционные ценности не вписываются в новую систему и требуют переоценки. Другими словами обозначился переход к принципиально новому подходу к культуре. Длительность переходного периода трудно определяется во времени, и это «иное» называется сейчас пост-культурой.

Все это имеет непосредственное отношение и к рекламной культуре. Рекламная пост-культура вытесняет традиционную культуру, маскируется под культуру и отличается своим содержанием, а точнее отсутствием содержания. Синергетика трактует понятие пост-культура как «нелинейную среду культуры», родившуюся под влиянием бифуркации цивилизаций, в которой существует большое количество путей, и с позиции устоявшейся культуры является некой областью с потенциальным хаосом, ведущая к бесконечному количеству вариантов развития.

Современная рекламная пост-культура свидетельствует и показывает возможные пути развития человечества, как в сторону принципиально нового уровня сознания, нравственности и развития, так и возможного уничтожения культуры с бесконтрольными принципами нравственности. Как научно-технический прогресс уже сейчас ведет к уничтожению человечества, так и неуправляемое развитие культуры в целом может привести к неуправляемому движению и значительному уменьшению, или даже уничтожению, системы культурных ценностей. В этом смысле показательны работы О. Шпенглера, которые обратили внимание на то, что ценностные значения культуры служат основанием для движения вперед не только искусства, религии, но и науки и цивилизации. Если рассматривать культуру как живое воплощение, в основе которого лежит душа, то можно говорить о том, что все живое смертно и конечная точка развития всех культур – смерть, то есть когда смыслы культуры не ведут к созданию культурных ценностей, не вдохновляют людей, а служат для благоустройства социума. Как только цель достигнута, вся полнота внутренних возможностей, завершена и осуществлена вовне, культура внезапно коченеет, она отмирает, становится цивилизацией. Шпенглер был одним из первых, кто почувствовал трагедию культуры в чуждом ей мире цивилизации, и он первый выразил ее в формах теоретической мысли.[12]

Рассматривая развитие рекламной пост-культуры и возможный переход к иной форме современной рекламной культуры, не разрушающей систему культурных ценностей, приходится осознать тот факт, что в данном контексте приобретает особую важность проблема корректирования российской ментальности и картины мира. Подытоживая вышесказанное и обобщая проанализированные нами отечественные и западные исследования в данной области знания, подчеркнем, что феномен ощущения кризиса культуры имеет исторический характер и обусловлен сменой исторических этапов развития цивилизации в целом и преобразованиями и изменениями конкретных обществ во всех сферах его существования.

Однако, в результате кризисных изменений происходит деперсонификация культуры, что проявляется в постепенном исчезновении самой человеческой личности, на смену которой приходит образ материально-потребляющего субъекта, лишенного и неориентированного на какие-либо духовные и этические ценности. Именно разрушение культурных ценностей, таким образом, и создают переживание кризиса, причем особую остроту им придает то, что на смену устаревшей и невостребованной культуры не приходит иная, более гармоничная, более качественная, более высокая и более направленная на достижение высоких идеалов. Подчеркнем, что данные переживания носят порой не управляемый массовый характер, на наш взгляд, разрушительно действующий на российскую культуру.

Стоит также отметить, что современная кризисная ситуация в сфере непосредственно рекламной культуры обладает тенденцией к глобализации, что в последствии может привести к резкому «снижению» планки культурных ценностей, реализуемых в рекламе. Одним из способов сглаживания описанных выше кризисных ситуаций нами видится полноценные исследования в области происходящих в рекламной культуре процессов, с целью их дальнейшей грамотной, творческой и научной корректировки.

Однако непосредственно научных исследований, на наш взгляд, недостаточно. Говоря на языке средств массовой коммуникации, в том числе, используя язык рекламы, стоит подчеркивать роль тех огромных ценностях, которыми русский народ владеет. В данном случае мы не имеем в виду, что подобных ценностей нет у других народов, но ценности русской культуры своеобразны в том отношении, что их художественная сила лежит в тесной связи ее с системой культурных ценностей. Именно в этом, на наш, взгляд, один из путей возрождения культурных ценностей, в котором именно рекламная культура играет одну из главных ролей. Не будет преувеличением сказать, что современная рекламная культура - лицо русского народа, которое отражает его жизнь, отношения с действительностью, с осознанием культурной ценности человека самого по себе.

Российская рекламная культура – это сегодня и русская философия, и русская особенность творческого самовыражения, и источник возрождения культурных ценностей. Мы надеемся, что наша работа станет существенным вкладом в позитивное и активное развитие данного процесса, отчасти поможет рекламной культуре помочь найти Российскому народу силы для нравственного самоочищения и культурного возрождения.