Искусствоведение

К.философ.н. Каржаубаева С.К.

Казахская Национальная академия искусств им.Т.Жургенова, Казахстан

Сценография казахского театра: критерии и проблемы аксиологизации

Для полноты художественно-образного воздействия спектакля сегодня все более значимую роль приобретает его сценографическое решение. Восприятие роли сценографии давно переросло рамки привычных представлений о ней лишь как о фоне театрального действия. Более не подвергается сомнению (хотя, к сожалению, далеко не всегда реализуется в адекватных формах) понимание того, что художественно-изобразительная трактовка образа спектакля является органической, неделимой частью общей структуры постановки. Сценография при помощи своих специфических средств и приемов, «помогает» разобраться не только в драматургических конфликтах и перипетиях, мотивах поступков персонажей каждой конкретной пьесы, но и в тех фундаментальных проблемах бытия человека, в тех импульсах, которые заставляют человека отрываться от повседневности, чтобы обогащать ее новыми смыслами и ценностями. Ведь в широком структурном плане - любой спектакль это всегда воспроизведение человеческой жизни в ее экзистенциально значимых параметрах. Все, чем содержательно наполнено и чем организовано театральное зрелище – это события, вращающиеся в экзистенциальном поле любви и ненависти, притяжений и отталкиваний, конфликтов и примирений. Это те жизненно важные вопросы, которые имеют непосредственное отношение к способу бытия человека в мире.

Создание спектакля как произведения театрального искусства, процесс многогранный: средства его воплощения на сцене лежат в разных выразительных плоскостях. И в этом многосложном процессе, процессе достижения выразительной целостности спектакля – значительную роль играет его изобразительная сторона, визуально-зрелищный аспект.

В практике современного казахского театра задачи интерпретации драматургического произведения художественными средствами сценографии занимают одно из важных мест. Однако, спектаклей, в которых зрительный ряд был бы самым главным его компонентом - не так много. Особняком, в этом плане, стоят постановки Нурканата Жакыпбая, одного из немногих казахстанских режиссеров, верящих и умело использующих художественно-изобразительные возможности сценографии. Яркость и непривычность пластических решений Н. Жакыпбая заставляют художников, работающих с ним искать оптимальный вариант реализации его режиссерского замысла. И сценография спектакля «Сұлу мен суретші» (в переводе «Красавица и художник») по пьесе Т.Ахметжана стала ярким тому подтверждением. Зрительному ряду в этой постановке отведено совершенно особое место: изображение не только стало частью художественной структуры спектакля, ему принадлежит - смыслообразующая роль. В качестве художника-постановщика спектакля режиссер Н. Жакыпбай пригласил К. Халыкова. Его место в спектакле – одно из определяющих.

Изобразительная трактовка любого спектакля тысячами нитей связана с режиссурой, драматургией, музыкой, актерским мастерством и пр. Они - друг без друга не работают. В спектакле «Красавица и художник», наряду с анализом всего сценического действа, декорационное решение требует рассмотрения постановки в ее целостности, а это невозможно без определения того, что делает художник.

Выпускник постановочного факультета Московского института им. Сурикова - Халыков Кабыл Заманбекович оформил ряд спектаклей на сценах ТЮЗа им. Г.Мусрепова и Казахского академического театра драмы им. М.Ауэзова. Большой глубиной проникновения в драматургию отмечена сценография Халыкова к спектаклям «Тұрымтайдай ұл еді… жас Абылай» С.Жунусова и «Күшік-күйеу» Т.Ахтанова в постановке режиссера Ж.Хаджиева, «Приглашение в Мулен Руж» Т. Теменова, «Тысяча и один день» И.Турсынова (режиссер В.Омаров), «Жұмақтағы жасын» («Молния в раю») У.Сарояна, «Көшкін» («Лавина») турецкого драматурга Т.Жюженоглу (режиссер А.Акишева). И в каждом из поставленных за эти годы художником спектаклей по-своему интерпретируются и развиваются принципы сценографии. Главными выразительными средствами декорационного искусства у К.Халыкова выступают пространство, свет, время и движение.

Надо отметить, что сегодня ситуация в казахстанской сценографии определяется тем уровнем задач, которые театральный художник ставит перед собой, и тем мировоззренческим и концептуальным уровнем размышлений, которыми он задается. Понятно так же, что сценография - творчество интеллектуальное. Осуществлять это искусство может лишь очень образованный человек, способный постигать и сложные общественные процессы, и тонкие проблемы искусства, откликаться на новые открытия в художественном творчестве и на развитие технической мысли. Но более всего, как нам представляется, от современного театрального художника требуется умение понимать и глубоко чувствовать, чем живет мир в настоящем, и в каком направлении он развивается.

Художественно-изобразительное решение спектакля «Красавица и художник» К.Халыкова - отличает та особая философская, интеллектуальная зрелость, готовность к проникновению на иные рубежи духа без боязни утерять форму.

Вполне вероятно, что режиссер задумывал свой спектакль скорее как сказание о художнике: не конкретная человеческая судьба интересовала постановщика, его увлекал показ человека творческого. Не события биографии центрального персонажа пьесы – художника, а преломление жизненного факта в поэтическом сознании главного персонажа и потому спектакль строится не на сквозном действии, а на ряде свободных эпизодов-картин, связанных друг с другом лишь ассоциативно. Реальная среда спектакля существует в нем отраженно, сквозь призму поэтического видения мира главной героини. Каждый последующий акт спектакля воспринимается монтажом свободных визуальных сюит. Порою кажется, что изображение отрывается от повествования пьесы, становится «неуправляемым», но именно эта «раскрепощенность» делает сценографию неожиданной, непредсказуемой, неправдоподобно красивой.

Вся сценография спектакля построена на конфликтном противостоянии и развитии двух основных тем. Первая тема развивается в сложно-нюансированных градациях серебристо-бирюзовых тонов. В бесконечно изменчивом, живом, соподчиненном с музыкой и светом, пространстве - присутствует и другая, не менее важная составляющая – это бесконечный каскад фантастических, белоснежных парусов, то парящих в вышине, то выстраивающихся непроницаемой стеной. Только в финале они медленно опускаются вниз своеобразным контрдвижением к последнему взлету героини ввысь, к неизбывным мирам ее мечты.

Это стремление к визуализации потаенных онтологических структур и мотивов поступков персонажей реализовалось в четкости планиметрии внешнего и внутреннего пространства сцены. Отказ от изображения бытовых подробностей, сосредоточение всего спектра возможностей сценографии на невидимых смысловых структурах выявили склонность и приверженность постановщиков этого спектакля к определенным объектам (паруса), превращая их в некий символ-метафору (мечты, надежды).

В результате декорации стали иносказательными не только по своему формальному, но и по содержательному характеру. Идеи, заключенные в ней – это попытки узреть незримое и скрытое, ирреальное и тайное как в окружающем мире, так и в собственной душе. Онтологический приоритет отводится абстрактной идее, находящейся над, вне или внутри видимых объектов, но обеспечивающей самим фактом своего существования, как внутреннюю структуру мира вещей, так и его внешний вид и порядок. Расположенные на сцене предметы-объекты как бы пытаются стать овеществленным знаком-символом своей идеальной сущности. Главенство не внешнего, но внутреннего, не физического, но метафизического фактора художником выводятся на первый план.

Вырванные из реального контекста паруса, превращаясь в специфическую метафору как объект-символ - сосредоточили в себе всю возможную полноту значений, через которую режиссер и художник спектакля попытались передать инвариантность действующих во Вселенной правил и законов от начального пункта ее генезиса до предощущаемых итогов.

Пространство спектакля «Красавица и художник», спроектированное К.Халыковым, на первый взгляд, с намеренным разрушением всех постулатов эвклидовой геометрии и требований линейной перспективы, по ходу действия начинает восприниматься средой естественной, пластически оправданной как для актеров, так и жизненно убедительной для зрителей.

Очевидная устремленность режиссера к условности абстрактного смещения характеристик «реального» и «подсознательного», рационального и символического отображения мифопоэтических смыслов драматургии, подвигла К.Халыкова к экспериментам и в области сценического освещения.

Безграничная широта колористических градаций сценического освещения открывает перед художником практически неограниченные возможности. Вообще идея света в человеческом сознании, прямо или косвенно, связана с божественной идеей. В руках опытного художника освещение способствует «выходу» ирреального из сферы невидимого. В театре «чарующий» свет несет в себе загадку «ирреального», поскольку смысл света всегда пронизан особой магией. Зрителем, любые изменения в характере света всегда воспринимаются как имматериальное начало, символизирующее мистическое изменение бытия.

Отождествляемые с идеей духа и сути духовного, световые градации в спектакле «Красавица и художник» оказываются приравненными к принципу животворящего начала и божественной любви. Через постоянную пластическую напряженность декораций, словно находящихся под светящимся потоком, художник дает возможность зрителю почти физически ощущать амплитуду душевных колебаний и ритмы «психологического» накала происходящих событий. Сложная световая партитура, архитектоника пространственно-топологических конструкций сценического оформления способствуют раскрытию временных характеристик моделируемого на сцене места действия.

Таким образом, присутствие света как благостного начала трансформирует сценическое пространство в бытие, наполненные огромным смыслом. Этическое обогащается эстетическим и философским.

Общечеловеческая тяга главных персонажей спектакля «Красавица и художник» к гармонии духовного начала и экзистенциональной сущности человеческого бытия, нашла свою визуальную интерпретацию в параметрах сценического света и сложных декорационных конструкциях, расширила диапазон чувственного восприятия сценографии. Здесь пересеклись еще вчера несовместимые принципы, приемы, идеи, открывая пути для новых творческих озарений.

Декорации Халыкова Кабыла к спектаклю «Красавица и художник» стали полноправными действующими лицами спектакля и обеспечили полноту и смысл эстетического воздействия этой постановки на зрителя в целом.

Такое отношение к художественному образу спектакля - как к живому организму, развивающемуся, постоянно контактирующему со зрителем, представляется важнейшим и наиболее перспективным для сценографии Казахстана.

Аннотация

В статье рассматривается сценография современного казахского театра в контексте фундаментальных проблем интерпретации драматургического произведения на сцене. В этом сложном процессе, процессе создания спектакля как произведения театрального искусства, значительная роль принадлежит визуально-зрелищному аспекту.

Наряду с анализом сценографического облика спектакля «Красавица и художник» в статье также поднимаются вопросы целостности художественного образа и роли сценографии в изобразительной трактовке спектакля как театрального текста.