История /3. История науки и техники

Канд. искусствоведения Митрофанова Наталья Юрьевна

Санкт-Петербургский государственный университет, Россия.

История становления и развития текстильного дела в России как один из аспектов международных культурных связей.

Восемнадцатый век стал для России поистине веком просвещения. Петровская эпоха со всеми возможными нововведениями пробудила к жизни многие европейские начинания. Этот процесс затронул практически все стороны жизни, аспекты культуры, ремесла и многих видов промышленности. Это время активного налаживания связей между Россией и государствами Европы. К этому же периоду относится первый опыт осмысления полученных знаний и технических навыков в такой специфической области промышленности, как шелковое дело.

Известно, что приглашение иностранцев для заведения какого-либо ремесла или обучение оному было явлением вполне обычным и распространенным. Причиной тому часто выступала наивная уверенность «в техническом, почти всеобъемлющем всемогуществе мастера-иностранца, от которого ожидали всяких диковинок, каких в Московском государстве нет.» Так, еще Алексей Михайлович давал поручение прислать «мастеров таких, чтоб умели сделать так, чтоб всякие птицы пели и кланялись... как в комедии, или подкопщиков таких, чтоб умели подкоп вести под реки... и сквозь горы каменные».

Шелкоткачество на Русь также было привнесено извне. Возникший интерес к производству шелковых тканей стимулировал процесс взаимодействия с иностранными шелкоткачами, обучение секретам мастерства русских ремесленников. Архивные материала 17 и начала 18 века доносят нам имена первых приглашенных на Русь итальянцев, немцев, голландцев, французов: Чинопи, Каспара Лермита, Захара Паульсона, Христофора Янка, Николая Ногенца, Меллера и Рихтера, Де-Бурновиля с помощниками…. Так, в 1727 году была выдана награда в сумме 800 руб. «советнику Кассису, командированному Мануфактур-Коллегией в Италию для приглашения в Россию шелковых мастеров с целью обучения сему делу русских людей». Особенно ощущалась нужда в мастерах красильного и рисовального дела, «ибо де имеющиеся на оных фабриках рисовальщики рисунки сочиняют только с вывозных из-за моря образцов, а особого без образца рисунка сочинить не могут». Шелковые ткани, парчу и бархат предпочитали покупать иностранного производства. Большей частью потому, что товар был лучшего качества, но и вследствие особого предпочтения, отдаваемого всему иностранному. Однако, надо отметить, что это явление было знакомо и другим странам.

«…Какую борьбу Фридриху II пришлось вести из-за того, чтобы богатые берлинские жители пользовались шелковыми тканями созданных им предприятий, а не лионскими материями. По поводу немцев, ... с насмешкой говорили, что по их мнению французские ножницы лучше немецких режут волосы, французские парики лучше украшают голову, зубы можно чистить только французской щеткой, хлеб резать французским ножом, а проигрывать деньги только французскими картами... Все женские моды становятся лучше, если они обвеяны немного французским воздухом, французские нитки и иголки удобнее в шитье,... французские пластыри больше идут немецкому лицу...»

Имея в виду выше сказанное, неудивительно, что первое научное исследование в области шелкового ткачества тоже было проведено иностранцем. Поскольку предмет нашего разговора являет собой самый ранний образец подобного изыскания, позволим себе остановиться на нем подробно.

В 1760 году Правительствующий Сенат издает указ осмотреть все существующие в Москве шелкоткацкие мануфактуры с тем, чтобы установить причины, «препятствующие совершенству фабрик и показать способ ко отвращению всех таковых помешательств». Для проведения первого глубокого исследования в области шелкового ткачества приглашен иностранец. Об этом свидетельствуют архивные материалы.

«… Сей осмотр подает мне случай поздравить Коллегию, что сие толь обширное художество, в рассуждении многоразличных штофов и бесконечное в рассуждении дессейнов,…могло приведено быть до такого высокого степени, в котором я его нашел… Много однако остается еще труда к приведению в совершенство сие благополучное начало…», - такими словами предваряет свое исследование шелкоткацкого дела надворный советник Михайло (Мишель) Одар. Француз по национальности, не знающий русского языка, он прекрасно разбирался в тонкостях шелкового дела, имея наработанный во Франции опыт.

Правительствующий Сенат ставит перед Одаром следующую задачу: осмотреть все московские фабрики, «…определить на оных неисправности… изыскать средства к поправлению», «…что учинено будет репортовать в Правительствующий Сенат» без промедления времени. В виду того, что М.Одар не знаком с русским языком, ему приставлен переводчик порутчик Данило Леванидов.»

18 апреля 1760 года сей указ получен надворным советником Михайло Одаром. В первую очередь но оценивает разного качества шелк, исследует цены на него, отмечая завышенную стоимость сырья, которая сказывается на дороговизне выпускаемой продукции.

Следом он знакомится с технической оснастки предприятий, изучает станы со всеми принадлежностями, мельницы и мотальни. Найдя много недостатков, он склоняется к мысли, что причина в нерадивости не только работников фабрик, но по большей части и содержателей. «… Та беда, что нет в них никакой ревности, но напротив того, они весьма нерадивы…». Одар сравнивает их действия с математической машиной, которая действует только в пределах установленных рамок. Дойдя до крайней своей точки, она либо остановится, либо вернется в исходное положение. Таковы и многие русские фабриканты, «… не стараются они распростирать вдаль своего художества и не пекутся о делании лучших материй…». В то время, как для того, чтобы освоить новый прием в оформлении шелковой ткани, часто не требуется особой подготовки или сложного технического оснащения.

Интересны его замечания по поводу красилен и золочения. Одар отмечает, что золото хорошо выделено и чисто, но позолота, там, где она необходима «весьма худа». Причина же в том, что волочильщики не хотят делать ее правильно, хитрят и кладут в состав слишком много смеси. Эти замечания касаются и процесса крашения шелка. Работники не выдерживают точные составы красящих веществ, скупясь отмерять точные части составляющих.

Особое значение Одар уделяет дессейнщикам. Вот как Одар оценивает мастерство хорошего рисовальщика: «…добрые дессейнщики, т.е. такие, которые имеют и охоту и способность ко изобретению – оба нераздельные свойства к произведению искусного мастера, но которые однако редко вместе соединены бывают…» Он сетует на то, что хорошего художника найти сложно не только в России, но и в Италии: «… Нет ни одного доброго дессейнщика на всех наших фабриках… Я, будучи во Франции довольно долгое время, могу уверить, что и в Лионе более 3 или 4 человек… исправных художников нет, а прочие только что умеют копировать…» Одар пишет, что такие редкие рисовальщики стоят довольно дорого и вызвать их из отечества весьма трудно. Исходя из ситуации, Одар предлагает следующее: «… непристойно б было, имея многие фабрики, не иметь совсем ни одного дессейнщика. В рассуждении чего надлежит чинить следующее, - должно подражать соседствующим народам Франции, пользоваться упадшими их фабриками, дабы пригласить… тамошних работников и … дессейнщиков второго класса, которых будет довольно для нынешних наших нужд…» Одар при этом отмечает, что отбирать следует с умом, людей искусных.

Одар видит серьезную проблему в высокой стоимости закупочного сырья, разбирает суть проблем в шелководстве, много внимания уделяет условиям труда и низкой заработной плате работников фабрик, видя в этом серьезный ущерб производству. Он пишет об опасности «в повреждении вкусов и приведении в бесславие российского шелкоткачества» от многочисленности мелких неуставных производств с низким уровнем качества выпускаемой ими продукции. Любопытно, что в отдельный раздел он выделяет оплошность и леность хозяев фабрик, их безмерную бережливость и скупость.

В поисках верных путей для решения проблем Одар приводит массу примеров и фактов, использует собственный опыт, подтверждающий правильность и бескомпромиссность его выводов.

Для столь детального исследования вопроса Одару потребовалось без малого 5 месяцев работы. 11 сентября 1760 года его отчет с предложениями лег на стол в Мануфактур-Коллегию, закончен он был следующими словами: «…Сие есть, к чему меня совесть, должность и некоторое малое мое искусство побудили представить Коллегии, передавая себя в протчем во всем ее наставлению и повелению». Для нас важность подобного архивного документа середины 18 века особенно важна. Это не просто редкая возможность познакомиться с тонкостями и особенностями российского шелкоткацкого промысла, но свидетельство первого опыта исследовательской деятельности в области российского шелкоткачества.

Не менее интересен этот документ как яркое свидетельство тесного взаимодействия России со странами Западной Европы в области становления текстильной промышленности. Это детальное изыскание в узкой и довольно специфичной области художественного прикладного искусства, какой является шелкоткачество, позволяет судить о пользе, глубине и многовариантности международного культурного сотрудничества Европы и России. К концу 18 века Россия уже могла продемонстрировать великолепные образцы шелкового ткачества, не уступавшие по качеству и эстетическим характеристикам европейским тканям.

Используемая литература и архивные материалы.

1. РГИА. Ф.127. Оп.32. Л. 2-4, 45-50, 38-44.

2. РГАДА. Ф277.Оп.3.Ед.хр.366.Л.1-1об.

3. Клейн В.И. Иноземные ткани, бытовавшие в России до 18 века.-М.1925.

4. Коган И.И. Московские шелковые фабрики пер.пол.XVIII века. М.Старая Москва, 1929.

5. Кулишер И.М. Очерк и тории русской промышленности. Петроград, 1927.

6. Материалы по истории крестьянской промышленности 18-первой половины 19 веков. Т.2.-М.,-Л.,1950.

7. Савваитов П.И. Описание царских одежд, утвари.,.,, оружия, ратных доспехов и конского прибора.-М., 1896.