«Филологические науки»

Родной язык и литература

Кулиш Н.Н.

Луганский национальный педагогический университет им. Тараса Шевченко

Особенности поэтики

повести Ф.М. Достоевского «Двойник»

Вяч. Иванов определял реализм Достоевского как реализм, основанный не на познании, а на «проникновении». Достоевский – реалист, изображающий духовные реальности, духовные глубины, в которых со времён сотворения мира ведётся борьба между светлыми и тёмными силами.

Надо отметить особую тягу Достоевского к художественному осмыслению бытия в масштабах кардинальных оппозиций, антитетическую экспрессию его художественного мышления. Антитетичность у Достоевского не просто художественный приём, который фиксирует контрастность определённых явлений, понятий, характеров, ситуаций. По отношению к его творчеству можно говорить о такой контрастности как о принципе мировосприятия.

В инженерном училище Достоевский записывает свои первые размышления на захватившую его огромную тему: «Человек есть тайна! Её надо разгадать». Человек у Достоевского содержит в себе массу противоречий, в которых кроется загадочность контрастной русской души.

Изображение душевных антиномий у писателя весьма своеобразно. Из каждого противоречия внутри одного человека он стремится сделать двух людей с целью предельного разворачивания и максимального обострения этого противоречия. Для произведений Достоевского обычно так называемое «явление парных героев». Двойничество (наряду с подпольностью и мечтательством) является одной из трёх доминант человеческой души, присущих многим его персонажам. Каждая из этих доминант была обозначена уже в первых произведениях писателя и получила дальнейшее развитие в его более позднем творчестве.

Подробнее остановимся на феномене двойничества. Эта тема была объявлена уже в 1846 г. в повести «Двойник». Позже, в «Дневнике писателя» (ноябрь 1877 г.), Достоевский признавался, что «серьёзнее этой идеи никогда ничего в литературе не проводил».

Разные писатели, создавая художественное произведение, по-своему строят отношения с реальностью, «играют» с нею. В повести «Двойник» Достоевский раздваивает реальность. И поскольку интересует его преимущественно реальность духовная, то раздвоение это совершается в сознании человека - главного героя Якова Петровича Голядкина. С одной стороны, перед нами достоверно воссозданная реальность русской жизни 19 века. Но в этом «будничном» мире воплощен и иной мир, в котором открываются безграничные пространственные и временные перспективы. Касаясь вопроса о хронотопе, следует отметить необычайную быстроту перемещения главного героя во времени и пространстве, его «вихревое движение». Из постели Голядкин выпрыгивает, по городу бегает (даже летает), постоянно переводя дух. Двигаемый неведомой силой, он с поразительной скоростью преодолевает время во времени. Композиционно это подчёркивается его сновидениями. Ведь во сне ориентировка на обычные законы бытия и рассудка не обязательна, во сне с необыкновенной лёгкостью перескакиваешь через пространство и время.

Временная ограниченность не устраивает героя Достоевского, пространственная – тем более. «Перескакивая через пространство, автор в сущности сосредотачивает действие только в двух «точках»: на пороге (у дверей, при входе, на лестнице, в коридоре и т.п.), где совершается кризис и перелом, или на площади, заменой которой обычно бывает гостиная (зал, столовая), где происходит катастрофа и скандал» (М. Бахтин). Такая художественная концепция хронотопа просматривается и в «Двойнике». О пороговых ситуациях здесь можно говорить как метафорически, так и буквально. Попытка Голядкина переступить реальный порог – это попытка явить себя обществу. Но не всегда такое явление удаётся. Общество не соглашается пускать на свой «маскарад» человека «без маски» (имеется ввиду сцена на пороге у Олсуфия Ивановича, когда г-на Голядкина «не велено было принять»). Может быть, главный герой так бы и не решился к выходу из своего подполья и не стучался в закрытые двери, если бы не сильное сердечное влечение к Кларе Олсуфьевне. В конце концов Голядкин допускает возможность «переломления» своего характера и принятие выдвигаемых обществом требований. Так рождается его двойник – Яков Петрович Голядкин-младший, который, по своей сути, является иноформой Голядкина-старшего, возможным вариантом его существования.

Возвращаясь к вопросу о движении, надо отметить, что герои Достоевского «бегут не от чего-то, а сквозь нечто» (Л.Карасёв). Это путь сквозь узкие проходы, это вынужденные остановки в углах, прятанье за дверями (Голядкин много времени проводит в ожидании на чёрной лестнице, прячется в углах, за дровами). Двигаясь сквозь нечто, главный герой стремится вырваться из объятий сужающегося, цепкого пространства, к пространству широкому и открытому. Духовная теснота ощущается им чуть ли не физически. Толпа людей, как некая масса, окружает его, всё сильнее сужает свой круг, практически запирая выход. Не всегда Якову Петровичу приходится «вырываться» из такого круга ценою собственных усилий. Чаще всего сама масса вытесняет его из себя довольно сильным и физически ощутимым толчком (например, в эпизоде, когда Голядкина «спускают с лестницы»). Мотив отторжения обществом и, как иллюстрация, подобное «спускание с лестницы» изображены уже в «Бедных людях» (Девушкина тоже выталкивали, сбрасывали с лестницы). Просто в первом романе Достоевского этот эпизод не имеет такой силы подвижки смысла как во внешнем, так и во внутреннем сюжете.

Н.М. Чирков, говоря о специфике структуры действия у Достоевского, отмечал так называемое «предварение будущих событий». Достоевский очень часто как бы приподнимает завесу над будущим в форме разнообразных намёков, предчувствий, снов. Л.В. Карасёв назвал такое явление «онтологическим ожиданием». Подобная «репетиция» будущих событий имеет место и в «Двойнике». Функцию своеобразного предупреждения о появлении двойника выполняет зеркало. Уже в первой главе повести Голядкин, выпрыгнув из постели, «тотчас же подбежал к небольшому кругленькому зеркальцу». Рассматривая себя, он представляет: «…вот бы штука была, если б вышло, например, что-нибудь не так». Это, по сути, допущение героем возможной перемены в своём поведении, в самом характере (т.е. ожидание Голядкина-младшего как человека с противоположным характером, как иноформы Голядкина-старшего). Интересно, что в дальнейшем, встречая своего двойника в дверях, Голядкин-старший принимает эти двери за зеркало.

Л.П. Гроссман много раз называл Достоевского художником «света и тени» в слове. Игра светотени глубоко вплетена в общую смысловую систему повести. Здесь писатель использует эту игру с целью иллюстрации перемен в жизни Голядкина. То солнечные лучи обильно рассыпаются по его комнате, принося с собою надежду, то вдруг новым, ничего не обещающим «ужасным светом» озаряет Якова Петровича. На свет (в общество) он является из тени углов, в которых постоянно прячется. Контраст света и тьмы обостряется в финале повести. Отправляясь за доктором (чёрным человеком), Голядкин, замирая от ужаса, оглядывается и видит за собою ярко освещённую лестницу, унизанную народом. Эффект сцены усиливается и звуковым сопровождением (шум, крики людей, удар кнута, захлопнувшаяся карета). Очнувшись в тёмной глуши, Яков Петрович с ужасом замечает в темноте «два огненные глаза, которые злорадно блестели».

Но, несмотря на видимое отсутствие оптимизма в финале повести, на «тёмный» её конец, Достоевский всё же продолжал верить в рождение света и преображение через него всего окружающего.

Перечисленные выше наблюдения (далеко не исчерпывающие) демонстрируют даже в пределах одного произведения необыкновенное многообразие способов и средств, которые использовал Достоевский в художественном перевоплощении и образном раскрытии жизни.