Мальцева О.В.

Приазовский государственный технический университет

Демократия как условие свободного функционирования смеха

Смех – явление социальное, предполагающее сложившуюся общность людей. Вне некой устойчивой коллегиальной инстанции он просто невозможен. Смех – общественная реакция, он имеет коллективный характер, он предполагает общение, а значит и свободное циркулирование в социальном пространстве. Сила смехового воздействия на отдельного индивида и общество в целом столь велика, что его функционирование обычно целенаправленно регулировалось с помощью специально установленного времени и места. Эта «дозированность» смеха связана с тем, что допустимая в праздничное, карнавальное время инверсия может выходить за границы строго отведенных ритуалов и развертываться в социальных формах. Иначе говоря, «…то, что проигрывается в ритуале (перевертывание «верха» и «низа», нарушение социальной иерархии, отстранение от власти действующего правителя и т. д.), может привести к изменению культурных и социальных структур» [1, с. 52]. Способность оперативно регулировать социальную действительность под воздействием смеховой оценки свойственна исключительно демократическим и открытым обществам. История дает множество примеров того, как смеховая стихия преднамеренно сворачивалась (именно так происходило в обществах с утвердившейся религиозной догматикой, авторитарных и тоталитарных режимах). Порой смех ставился на службу действующей власти, лишаясь тем самым естественно присущих ему качеств и функций.

Смех изначально демократичен. Неслучайно политическая сатира обязана своим рождением демократии. Как отмечает Аристотель в «Поэтике», на открытие комедии заявляют притязания дорийцы; мегарцы утверждают, что она возникла у них во времена демократии, которая установилась после изгнания тирана Феагана (около 590 года до н.  э.). Дж. Магаффи по этому поводу пишет: «Политические и социальные вольности демократии благоприятствовали требованиям комедии, и скрытые в ней политические свойства завоевали ей громкую славу благодаря старинной аттической школе Аристофана» [2, с. 366]. Далее автор утверждает, что только афинская демократия «…могла терпеть ее [политической сатиры] откровенный и личный характер» [2, с. 388]. На демократическую природу пракомедии обращает внимание и И.М. Тронский: «В древнегреческом быту комос иногда служил средством протеста против каких-либо притеснений, превращался в своего рода демонстрацию» [3, с. 164]. Хотя, надо признать, что далеко не все древнегреческие комедии ставят непосредственно политические проблемы, но они настолько пропитаны пафосом породившей их демократии, что со всей отчетливостью показывают, вокруг каких проблем развивалась жизнь афинского народа. Как замечает исследователь древнегреческих комедий Х. Киндерманн, творчество Аристофана глубоко связано с идеями демократии. «В середине кажущегося расцвета аттической демократии, во времена, когда все казалось прекрасной безопасностью и народ надеялся, что записанные законы дают ему возможность держать власть в своих руках, этот провидец и гений разглядел симптомы распада. Он отделяет фасад от подлинного закулисного мира и противопоставляет преувеличенным и карикатурно изображенным элементам распада блестящие фасадные элементы. Чтобы в момент только им осознанной опасности поднять голос предостережения и вмешаться в политическую жизнь» [4, с. 187].

В условиях демократии политические комедии Аристофана могли быть направлены против власти, и это воспринималось как естественное состояние вещей. Киндерманн пишет: «Когда Перикл во времена больших опасностей, вызванных восстанием саммитов, издал закон против личных и политических выпадов со сцены, то античная публика через три года добилась отмены этого закона. Зрители во времена аттической демократии желали вмешательства комедии в политическую и духовную жизни…» [4, с. 163]. Понимание несовершенства даже демократического государства и его критическая оценка приводили к созданию идеальных моделей демократии. Таковы «Птицы» Аристофана, которые можно считать одним из первых утопических социальных проектов. Унаследовав эту традицию, авторы всех последующих утопий вольно или невольно прибегали к иронической интонации. Насмешливая тональность прослеживается в книгах Т. Мора, Т. Кампанеллы, Ф. Бекона и др.

Безусловно, демократия является необходимым условием свободного функционирования смеха в обществе. Но, кроме того, необходима определенная демократическая толерантность, терпимость общественного сознания, чтобы оно могло спокойно выслушать суровую и нелицеприятную правду гневной насмешки. Это оказывается порой не только сложным, но и невозможным. Когда, на первый взгляд, из благополучных обществ исчезает политический смех, критический тон, а представители власти становятся неспособными на самоиронию, на смену утопиям приходят антиутопии. Их создатели развенчивают «самые совершенные идеи» социального порядка, высмеивают политических манипуляторов, у которых в одну прекрасную ночь вместо лозунга: «Все животные равны!», появляется надпись: «Все животные равны, но некоторые – равнее других» (Дж. Оруэлл). Своим смехом они показывают, какой вселенский «фокус» научились проделывать с людьми властители, которые сражаясь их руками за власть, затем подменяют суть идей, перетолковывают идеалы, «вырезая» их права, свободу, культуру. То есть смех оказывается не только прямым порождением демократии, но и ее источником.

Литература:

1. Иванов В. Из заметок о строении и функциях карнавального образа // Проблемы поэтики и истории литературы.– Саранск: Искусство, 1993.– С. 48–59.

2. Магаффи Дж.-П. История классического периода греческой литературы / Дж.-П. Магаффи. – М.: Изд-во М.И. Семенова, 1882. – Т. 1.– 579 с.

3. Тронский И.М. История античной литературы. / И.М. Тронский.– Л.: Учпедгиз, 1947.– 354 с.

4. Kindermann H. Meister Komodie / H. Kindermann. – Berlin, 1992. – 238 S.