Дмитриенко Ю.М., доктор философии, профессор ХЕПУ

НОВЕЙШИЕ ПОДХОДЫ К ИЗУЧЕНИЮ ОБЪЕКТИВНЫХ (ЛИНЕЙНЫХ) ДИАЛЕКТИЧЕСКИХ  ЗАКОНОВ И ЗАКОНОМЕРНОСТЕЙ  СТАНОВЛЕНИЯ И РАЗВИТИЯ УКРАИНСКОГО ПРАВОВОСОЗНАНИЯ

         Объективный закон. Типы законов.  Принцип закономерности утверждает регулярный, упорядоченный характер отношений правовой детерминации. Закономерный характер правовой действи­тельности означает подчиненность всех правовых явлений в своем возникновений и существовании объективным законам существования и функционирования правового сознания. Одни формы правового сознания и правовые явления детерминирую другие в соответствии с определенными законами. Раскрытие содержания понятия закона правового сознания тесно связано с раскрытием диалектики правосознания как сущности и явления. Доминантный закон существования и функционирования правового сознания (или доминантная структура правосознания как статический правовой закон), или закона правосознания, закона правовых струактур сознания, определяется прежде всего как приоритетная связь (или отношение) правового сознания, виработанная в результате разных взаимодействий правосознания с другими формами и правовыми состояниями активных и неактивных правовых рефлекий, что указывает на связь понятия закона правосознания с понятием правозаконодательной детерминации правосознания, права и действительности. Тот факт, что закон правосознания есть связь всеобщая ее гомогенных и гетерогенных елементов, форм, содержаний, сущностей, явлений и т.д. и т.п., присущая неограниченно боль­шому классу явлений правосознания (правовые рефлексии, нормативно-правовые акты, акти правового сознания как правовые нормы и т.д.), указывает и на то, что она в этом классе явлений правосознания с большой вероятностной частотой постоянно повторяется в пространственно-временном отношении. Понятие «закон природы правосознания» тесно связано с понятием «условие правового сознания». Необходимость действия любого закона природы всегда проявляется при наличии определенных условий.   Закон природы правосознания — это, как правило, структурная связь его елементов, компонетов, форм (типов) видов, которая характеризуется основными признаками существенного нормативно-правового и идейно-мировоззренческого отношения (взаимодействия): всеобщностью, необходимостью, повторяемостью, устойчивостью. В приведенном определении признак существенности закона правового сознания не ставится в один ряд с признаками необходимости и всеобщности. Признак существенности той или иной формы правового сознания, в конечном счете, обусловливает и наличие всех других признаков закономерной связи, субординирует их. Соот­носить понятия «необходимость», «всеобщность», «повторяемость» правового сознания, обязательность его приоритетной формы как формы приоритетных структур правосознания с понятием закона правосознания можно не непосредственно, а только через категорию сущности правового сознания. Но характеристика закона правосознания только через выявление его отношения к категории сущности правосознания недостаточна. Важным является вопрос о соот­ношении закона правосознания и правосознания как явления. Как и сущность, закон правосознания нельзя мыслить как нечто существующее наряду с явлениями правосознания и независимо от них. Сами законы правосознания не имеют по отношению к явлениям правосознания никакой производительной силы. Они не существуют наряду с явлениями правосознания и не возвышаются над явлениями правосознания в виде мистической или физической силы. Субстанциональ­ную основу своего действия любые законы правосознания имеют в отношениях объективной детерминации, существующей между явлениями правового сознания. Одни явления правосознания детер­минируют другие в соответствии с законами правосознания, знаем ли мы про них или нет. Закономерный порядок обусловливания внутренне присущ объективному миру и материи правового  сознания (нормативные акты, научные разведки, диссертации и т.д.). Признание многообразия видов объективного обусловливания, ви­дов детерминации правового сознания и правовым сознанием позволяет говорить и о многообразии видов законо­мерных отношений или о многообразии типов и видов законов правового сознания и в правовом сознании, изучаемых современной правовой наукой. Прежде всего законы правосознания классифицируются по формам движения правовой материи. Другим важным подразделением законов правового сознания является их подразделение на законы существования и функционирования объектов (предметов) правосознания и законы развития правосознания. Первый тип законов правосознания характеризует предметы, процессы, явления правосознания с точки зрения их нормативано-правовой и идейно-мировоззренческой устойчивости, как уже ставшие и относи­тельно стабильные регулятивные образования современной статичной и процессуальной правовой науки. Второй тип раскрывает предметы правосознания с точки зрения их развития; в них фиксируется связь между различными стадиями развития предметов правосознания и их соответственных отражений. Связь законов становления, существования и функционирования правового сознания и законов развития правосознания находит свое отражение в принципе историзма, в единстве исторического и логического, единстве структурно-функциональных и генетических методов его исследования.  Основанием для классификации законов правосознания может выступать также структура отношений нормативно-правовой детерминации. По этому признаку в современной правовой науке законы правосознания будем классифицировать на динамические и вероятностно-стати­стические. Динамический закон правосознания  — это закон, управляющий поведением индивидуального объекта правового сознания и позволяющий установить однозначную связь его правовых состояний. Вероятностно-статистический закон правосознания — это закон, управляющий по­ведением больших совокупностей субъектов правосознания  и в отношении индивидуального объекта позволяющий делать лишь вероятностные (неоднозначные) заключения о его правовом поведении. Обратим внимание: он характеризует правовое поведение не отдельного элемента (субъекта, предмета, объекта) в этом коллективе, а поведение коллектива субъектов, предметов, объектов правосознания в целом. Классическое позитивное правовеление, в основном, имеет дело с законами правосознания динами­ческого типа, и абсолютизация этого типа законов может привести к концепции лапласовского, механического правового детерминизма (считалось, что подлин­ными законами природы праосознания могут быть только динамические законы, а статистические законы возникают как результат неполноты нашего знания).  С возникновением квантовой механики ситуация радикально изменилась.  Оказалось, что поведение квантово-механических объектов правосознания как типично правовое, может быть,  в принципе характеризоваться действием статистических, вероятностных законов правового сознания. Думаем, что основное уравнение квантовой механики позволяет из знания вероятности нахождения микрообъекта правосознания (части объекта (предмета) правосознания,  могущей испытать нормативное воздействие) в один момент предсказать вероятность его пространственной локализации (пространственной детерминации нормативным полем правосознания) в другой момент. Все попытки построить квантовую механику поведения составляющих правового сознания на законах правосознания динамического типа успех вряд ли принесут.

    Думаем, что именно стати­стические законы правового сознания, поскольку они характеризуют поведение объектов и микрообъ­ектов правосознания, являются фундаментальными диалектическими законами правового сознания, а динамические законы выступают лишь итогом нашего огрубления действительности правового сознания. Дума­ется, однако, что активное противопоставление динамических и статистических законов правового сознания с точки зрения их познавательного статуса является проблема­тичным. Приписывание фундаментального онтологического статуса любому из этих двух типов законов в ущерб другому типу ведет к обеднению концепции правового детерминизма переходного правостановления как детерминизма правового сознания, к сведению всего многообразия законов правосознания к одному типу, как правило доминантному, или приоритетному в определенной конкретно-исторической правовой эпохе. Разумнее считать динамические и статистиче­ские законы правового сознания самостоятельными типами законов актуальных правовых рефлексий, характеризующими материальные правовые системы (законодательные системы) правового сознания с различных сторон. Они не исключают друг друга и не являются по отношению друг к другу гносеологическими нормативно-правовыми приближениями — они дополняют друг друга, позволяя составить бо­лее богатое представление о разнообразии отношений детерминации правосознания, в правосознании и правосознанием, существующих в объективном мире и правовом мире. Примат же одних законов правосознания над другими в теоретическом познании зависит от качественной специфики изучаемых объектов, предметов и субъектов правосознания, от способов их нормативно-правовой схематизации и идеализации. Опираясь на введенное ранее представление о многообразии типов отношений (взаимодействия) детерминации правосознания, правосознанием и в правосознании, законы правового сознания можно подразделить на причинные и непричинные. В основании причинных законов правосознания лежит отношение нормативно-правового при­чинения, и фискируемая в них, как правило, структурная связь имеет генетический, органически порожденный характер. В свою очередь непричинные законы правового сознания могут подразделяться на функцио­нальные, структурные, законы корреляции правового сознания и т.д. Решение вопроса о типологии диалектических законов правового сознания при таком подходе тесно связано с решением вопроса о многообразии типов детерминации или объективного обус­ловливания правового сознания, правовым сознанием и в правовом сознании, существующих в мире и в правовом мире.    Каково ж соотношение нормативно-правовой причинности и того или иного закона правосознания? Механистический правовой детерминизм и некоторые разновидности индетеринизма согласны отождествлять закон и причинность правосознания. На самом деле такое отождествление вряд ли недопустимо, ибо в методологическом плане оно нацеливает правовое познание у русло детерминаций лишь причинных законов правосознания и делает проблематичным статус законов, например, статических юридических, в которых причинная связь не всегда непосредственно не отображается. В рамках диалектического детерминизма логично считать, что причин­ная детерминация правосознания, правосознанием и в правосознании лежит в основании всех других типов детерминации, закон правосознания же охватывает все типы отношений объективного обусловлива­ния, как причинные, так и непричинные (это не означает, что любое зафиксированное отношение (взаимодействие) правового сознания обусловливания является законом этого же правового сознания). Для того чтобы стать законом правового сознания, такая связь должна обладать всеми призна­ками существенного нормативно-правового отношения: нормативно-правовой всеобщностью, необходимостью, по­вторяемостью и т.д. (то есть структура приоритетных закономерностей существования правосознания, выраженная в конкретной приоритетной форме правосознания, как правило, государствнно-правовой,  должна функционально же в механизме регулирования общественных отношений доминировать не только нормативно, но й идейно-мировоззренчески!).

Для философии и науки правового сознания принципиальное значение имеет деление законов правового сознания по степени их общности. По этому основанию законы правового сознания разделяем  на частные (специфические), общие и всеобщие. Подразделение законов правосознания по степени общности сталкивается с одной трудностью. Любой закон является формой всеобщности, он характеризует отношения, реализу­ющиеся в бесконечном множестве объектов правосознания (так, закон и закономерности правового регулирования правовым сознанием (закономерности функционирования правового сознания) во время переходного правостановления при формировании нового статичного права формирует новые свойства не только правового сознания, но и нового статичного права, его элементов, компонентов, которые уже существуют или могут существовать в правовом мире). Поэтому точнее говорить о подразделении законов правового сознания по сфере их действия. Специфические, или «частные», законы правового сознания управляют поведением качественно ограниченной сферы его объектов. Общие законы правосознания характеризуют поведение объектов правосознания, принадлежащих как к достаточно широкой предметной области правового сознания, так й в целом права. Разделяем правосознание на правосознание (правосознание) природи, общества и правосознание мышления.

    Общие законы правосознания распространяют свое действие на одну из них. Примером общего закона правового сознания может выступать закон сохранения правовой энергии, действие которого проявляется во всех природных явлениях, изучаемых естест­венными, общественными и иными науками. Всеобщие законы правового сознания — это такие законы, которые действуют во всех трех сферах действительности и изучаются филосо­фией, философией права и философией правосознания. В рамках каждой науки можно строить иерархию законов правового сознания как отраслевого по сфере их действия от частных и производных законов до всеобщих и базисных законов правосознания той или иной предметной области познания и правового познания. Значительный интерес представляет в этой связи вопрос о взаимосвязи законов правосознания разной степени общности. На этот вопрос есть два альтернативных ответа: 1) действие общих законов правосознания проявляется в специфических законах; 2) общие законы правового сознания действуют самостоятельно Первое решение вопроса представляется более приемлемым, если исходить из диалектики общего и особенного правосознания, в правосознании и детерминаций правосознанием. Общее не существует наряду с отдельным и единичным правосознания, в правосознании и над правовым сознанием, а проявляется в них, как отдельное и особенное не существует вне связи с общим. Аналогичным образом и действие общих законов правового сознания проявляется в действительности частных законов, а не помимо них.  Все противоречия правового сознания как противоречия общественно-правового развития выступают как конкретные формы проявления действия всеобщего закона диалектического противоречия в правовом сознании, правового сознания, как противоречия, созданного при определенных условий правовым сознанием, имеющим кризисный цикл социальной активности. Реальность существования общего за­кона правового сознания и определяется его неразрывной связью с реальностью действия специфических, частных законов правового сознания.

    Необходимость и случайность правового сознания, в правовом сознании.  В разных концепциях правового детерминизма одно из центральных мест занимают категории необходимости и случайности. Философско-правовой де­терминизм имплицитно предполагает существование объективной не­обходимости правового сознания. Необходимость правового сознания выступает в качестве определяющей характеристики причинно-следственных правовых, как правило, структурных связей и отношений регуляр­ной обусловленности правового отражения действительности, выражаемой в понятиях закона и закономерно­сти правового сознания. Одновременно в любой концепции правового детерминизма, в нашем контексте, во время переходного правостановления, требуется и выявление его отношения к существованию в мире случайности той или иной формы правового сознания. Необ­ходимость правового сознания (доминантной или приоритетной форми)  — это то, что вытекает из самой сущности материальных правовых систем, процессов, событий, сущностно детерминирующих приоритетную форму правосознания как государственно-правовую, и что должно произойти (или происходит) в этой приоритетной государственно-правовой форме правосознания  так, а не иначе. Случайность же правосознания или в правосознании  (приоритетной формы)  — то, что имеет основание и причину преимущественно не в самом правосознании (реальной форме, как в себе), а в другом правосознании (другой форме – реальной или виртуальной), что вытекает не из главных связей и отношений действительной формы правового сознания, а из побочных, что может быть, а может и не быть станут действительными формами реального правосознания, когда или может произойти так, но может произойти и по-другому.   Важным вопросом философско-правового  детерминизма правосознания является вопрос об объективном познавательном статусе категории случайности правового сознания и в правовом сознании. Суть про­блемы заключается в следующем. Если принимать принцип правовой причин­ности, что для концепции философско-правового детерминизма обязательным есть то, что случайные явления правового сознания следует считать причинно правообусловленными. Но обязательным признаком причинной правовой связи является необходимость правового сознания и в правовом сознании, следовательно, случайность той или иной формы правового сознания тоже необходима и объективное противо­поставление необходимости и случайности той или инойформы правового сознания лишается смысла. В истории философии правосознания предлагаем два выхода из этой ситуации: или случайность определенной формы правосознания выводилась за рамки действия принципа правозаконодательного детерминизма и постулировалось объективное существование абсолютной случайно­сти правового сознания как ни чем не детерминированного правового события, явления, процесса или случайность правового сознания (конкретной формы) можно объявить ишь продуктом нашего незнания правовых причин того или иного явления правосознания. Первое решение вело к отрицанию принципа правового детерминизма, второе — к лишению категории случайности правового сознания и объектив­ного правопознавательного значения. Но каким бы соблазнительным ни выглядело предложение отка­заться в рамках детерминистского учения от объективного существова­ния случайности той или иной формы правового сознания, в конечном счете оно ведет к абсурдным выводам. Если необходимости нужной формы правового сознания приписывается абсолютный, ни от чего не зависимый характер, то случайности такой же форми действительно не остается места в науке. Необходимость строго определенной формы правового сознания  приобретает характер правового рока, правовой судьбы, предопределенной миру раз и навсегда свыше. Как было показано ранее, и необходимость причинного обусловливания, и необходимость закона правового сознания зависят от наличия определенных правозаконодательных и идейно-мировоззренческих условий. Необходимость правовой формы правосознания всегда опос­редуется определенным кругом условий, наличие или отсутствие кото­рых не всегда определяется этой необходимостью. Эта предпосылка лежит в основе познания правовой наукой необходимости и целенаправленной деятель­ности людей по преобразованию правового мира. Смысл экспери­ментальной деятельности правоведов заключается в создании таких условий, в которых исследуемая причинная связь или закон правового сознания проявляет свое действие с необходимостью. В равной мере человек использует в своей деятельности знание законов, варьируя условия их действия. Необходимость формы правосознания относительна. Говоря о необходимости той или иной формы правосознания, правового предмета, процесса, явления, мы всегда неявно или явно определяем и совокупность тех условий, по отношению к которым явления правосознания стают  необходимыми. Приписывая относительный характер необходи­мости конкретной формы правосознания, мы одновременно должны приписывать относительный характер и случайности той или иной формы правового сознания. Одно и то же явление правового сознания может выступать и как необхо­димое, и как случайное, но по отношению к разным условиям. Одно и то же выступает как необходимое в одном отношении и как случайное в другом, причем второй стороной этого отношения выступают условия, совокупность различного рода факторов, влияющих на процесс детер­минации правового сознания, правовым сознанием и в правовом сознании. При такой трактовке относительного характера необходимости и случайности конкретной формы правового сознания существует опасность релятивизма. Может показаться, что различение необходимого и случайного событий правового сознания, в правовом сознании, его отражениях определяется выбором определенного круга условий, который осуществляет субъект правосознания. Однако это не так. Сами условия существования того или иного предмета правосознания или процесса в правосознании форми­руются объективно и тесно связаны с формированием внутренней сущности изучаемого явления правового сознания. Материальные предметы, процессы, явления правового сознания представляют собой определенные системные образования, относительно отграниченные друг от друга. Совокупность внутренних структурно-правовых связей, лежащих в основе таких образований правосознания (правовые рефлексии, правовые идеи и т.д.), как бы противостоит совокупности внешних связей, посредством которых одни материальные правовые образования правового сознания связаны с другими. Внешние связи правового сознания и выступают в виде таких правозаконодательных условий, в которых реализуются внутренние существенные связи правосознания, нормативно и приоритетно реализованные в его государственно-правовой форме. Обращение к понятию условия является одним из путей обоснова­ния объективного существования случайности определенной формы правового сознания. Другой путь обоснова­ния объективного существования случайности той или иной формы правосознания интерпретируем по идеям Г. В. Плеханова: случайность той или иной форми правового сознания возникает как результат пересечения двух независимых нормативно-правовых, идейно-мировоззренческих и иных  причинных, закономерно обусловлен­ных цепей или линий существования различных объектов правового сознания. Необходи­мой формой правосознания является и последовательность нормативно-правовых, идейно-мировоззренческих и иных событий, обусловленных внутренними закономерностями данного или доминантного предмета правосознания. Такая последова­тельность образует линию его существования (предмета). Пересечение внутренне необходимых линий существования двух или более различных объектов правосознания в одной точке актуальных нормативно-правовых рефлексий порождает случайность той или иной формы правового сознания. Грубый пример: если два человека встречаются в определенном месте, не догова­риваясь о такой встрече, то встреча рассматривается как случайная; она не входит в линию существования этих двух людей; она могла быть, а могла и не быть. С другой стороны, если эта встреча планируется с обеих сторон и определяется интересами этих людей, то она является необходимой. Другим примером могут служить несчастные случаи: производственные травмы, дорожные аварии и т.д. Так, организация производственного процесса включает правила техники безопасности, соблюдение которых исключает травматизм. Относительно этих правил несчастный случай на производстве не является необходимым, и если он происходит, то в силу случайного стечения обстоятельств. Объясне­ния существования случайности определенной формы правосознания вариациями разных условий и пересечением необходимых линий существования не противоречат друг другу, а в известной мере совпадают. Например, дорожная авария выступает одновременно как результат пересечения двух независимых необходи­мых линий существования транспортных средств, но непосредственно дорожное происшествие возникает как результат возникновения не­предвиденных обстоятельств или условий: поломка ходовой части или рулевого управления, отказ тормозов, переход пешеходом дороги в неположенном месте, потеря водителем сознания в силу болезни и т.д. Все эти условия являются внешними по отношению к правилам движения и законам, по которым создается и эксплуатируется транс­портное средство. Случайными в правовой науке считаются также правовые события, события, отраженные и неотраженные в правосознании, которые возникают при вариации условий. Случайными являются изменения в наследственной структуре организмов, ибо они определяются действием многих факторов, непосредственно не связанных с жизнедеятельностью. Случайным является выпадение той или иной стороны монеты при броске, поскольку исходные условия бросания монеты определенным образом варьируются. Соответственно к необходимым формам правосознания относятся такие события, отраженные в правосознании, созданные для отражения в правосознании, которые вытекают из существенных связей правосознания, и которые осуществляются в ста­бильных условиях, как правило, традиционного общества. Любое случайное событие причинно обусловлено и по отношению к определенной группе детерминирующих факторов является законо­мерным.

      В связи с сосуществованием случайных и необходимых явлений правового сознания и в правовом сознании следует обратить внимание на утверждение: «Правовая наука — враг правовой случайно­сти». Если понимать эту формулу в том смысле, что правовая наука не должна интересоваться случайностью, то эта формула безусловно ложна и не соответствует практике научно-правового исследования. Интерес правовой науки к изу­чению случайных явлений и процессов возрастает. Для исследования случайных процессов правового сознания и в правовом сознании были выработаны специальные, так называемые вероятностно-стати­стические методы исследования, которые широко используются в физике, биологии, социологии, в других науках, но крайне редко в правоведении. Однако если эту формулу понимать как отрицание существования случайности формы правосознания абсо­лютной, не связанной с необходимостью и не подчиняющейся прин­ципу причинности и закономерности, то такая случайность  действительно исключается правовой наукой.

     Цель научного исследования случайных процессов и явлений правосознания, в правосознании за­ключается в том, чтобы за случайностью определенной или новой формы правосознания как развивающе приоритетной, обнаружить необходимость определенной формы правового сознания, ее причинную обусловленность, закономерность. Поэтому для диалекти­ческого правового детерминизма важно не только обоснование объективного существования случайности той или иной формы, или содержания правового сознания, но и выявление связи случайности и необходимости этой или иной формы. Следует акцентировать внимание на том, что традиция анализа взаимосвязи, взаимодействия и взаимоинтерпретации разных связей, существующих между случайностью и необходимостью, была заложена Г. Гегелем. Можно выделить несколько моментов, характеризующих взаимосвязь необходимости и случайности той или иной формы правового сознания. Первый момент связан с пониманием категорий необходимости и случайности правосознания, ее формы как парных категорий, между которыми имеет место отношение диалектической взаимосвязи, взаимодействия и диалектического противоречия: они предполагают друг друга, не существуют друг без друга и вместе с тем отрицают друг друга. Ни случайности, ни необходимости формы правового сознания не бывает в чистом виде. Второй важный момент связан с характеристикой случайности формы правосознания как формы необходимости. Необходимость правового сознания всегда прокладывает себе дорогу через массу случайностей форм правового сознания. Так, общественный прогресс, подчиняясь необходимым законам, осуществляется через массу случайных откло­нений или девиаций в развитии правового сознания, которые могут приводить и к попятным движениям.

По отно­шению к общему правовому прогрессу научного познания открытие неэвклидовой геометрии именно Лобачевским было случайным событием, но само это открытие было с необходимостью подготовлено всем ходом разви­тия геометрии в конце XVIII — начале XIX в. Именно поэтому неза­висимо от Лобачевского неэвклидова геометрия была открыта также Больяи и Гауссом. Все примеры так называемых параллельных научных открытий обнаруживают их внутреннюю необходимость. В тех случаях, когда мы имеем дело с динамическими (синергетическими) закономер­ностями в правовом сознании, случайность определенной формы правового сознания также оказывает свое действие. Так, «траектория» движения правовой мысли при ее висказывании, «молчаливое» правосознание реальности, за аналогией полета снаряда однозначно определяется исходными условиями и законами динамики и речевой аэродинамики. Теоретически действие случайностей здесь, как правило, исключено. Но реальная траектория речевого оформления правовой мысли или правовой рефлексии может отклоняться  от «расчетной» в силу действия таких случайных факторов, как состояние атмосферы (ветер, температура, давление), состояния речевого аппарата и др. В итоге висказанная мысль может иметь совсем иную траекторию, которая отклоняется от «расчетной», и в этой траектории результируется как действие начальных условий и законов динамики, так и действие случайных факторов. Третий момент в диалектике необходимости и случайности формы правового сознания связан с пониманием случайности формы правосознания как дополнения ее же необходимости. Наше познание в основном нацелено на раскрытие существенных и необхо­димых связей предмета правосознания, определяющих его существование. Познание сущности и закона правового сознания  одновременно является и познанием общего, того, что характеризует целый класс однородных явлений правосознания. Но каждый представитель этого класса наряду со всеобщими имеет и индивидуальные черты, возникновение и проявление которых определяется случайно­стью. Полное знание о том или ином объекте правосознания будет достигнуто только в том случае, когда знание необходимых черт предмета правосознания будет дополнен знанием случайных форм правосознания, уникальных черт приоритетного явления правосознания. Это требование должно дополнять знание необходимости форм прааосознания знанием их случайности. И в правовой истории изучение того или иного историко-правового периода базируется на знании общих законов зарождения, эволюции и смены общественно-правовых формаций; но на ход правовой истории в равной степени оказывают влияние физиологические и личностные особенности исторических деятелей, климатическое условия, географическая среда и т.д. По отношению к общему ходу правовой истории они имеют случайный характер, но они в равной степени важны для понимания тех конкретных изменений, которые происходили в развитии правового общества. Еще одна черта, характеризующая диалектику необходимости и случайности определенных форм правосознания, связана с процессом их превращения друг в друга в ходе развития и эволюции как материальных правовых систем правосознания (нормативно-правовые акти) – материальных артефактов, так и духовных ее артефактов.  Эволюция видов (форм, типов, моделей) в органической природе правосознания осуществляется на базе случайных изменений, происходящий в генетических структурах от­дельных организмов правових субъектов, имеющих правосознание. Эти изменения являются случайными, поскольку детерминируются теми внешними условиями, которые относительно безразличны для организма  правового субъекта. В ходе естественного отбора полезные для жизнедеятельности организма субъекта правосознания и субъекта права одновременно  изменения закрепляются и со временем становятся его видовыми правовыми признаками. Тем самым из случайных они превращаются в необходимые. Этот механизм превращения случайных признаков и форм правосознания в необходимые видовые признаки крайне сложен и изучается в рамках так называемой синтетической теории эволюции и правовой эволюции.

     Весь эволюционный процесс не становления, а развития украинского правового сознания под определенным углом рассмотрения может быть представлен как после­довательность разноартефактового превращения случайности определенной формы правосознания в ее необходимость и обратно. То же можно сказать об исследовании процесса зарождения определенной формы законосознания. Существуют различные точки зрения на роль необходимости и случай­ности определенной формы правосознания в процессе зарождения законосознания. По правовым идеям Ж. Моно, анализируя проблему происхождения сознания, признаем нашим его утверждение о фундаментальной роли случайности в этом процессе. Сам процесс зарождения сознания и правосознания представляется ему как цепочка случайных, маловероятных правовых событий. Случайность формы правосознания в его концепции приобретает абсо­лютный характер и отрывается от необходимости. Далее, по правовым идеям Пригожина и  Николиса, анализируя физико-химические основания возникновения живого, приходим к заключению о том, что необходимость возникнове­ния биологических систем, сознания и правосознания содержится в некоторых общих физических законах, присущих всем нелинейным системам. Опираясь на эти идеи, ученый М. Эйген старается установить связь между случайно­стью и необходимостью в процессе возникновения сознания как типичного следствия развития биологических структур. По его идеям, не признаем абсолютной случайности как основного фак­тора, детерминирующого  становление и развитие сознания и правосознания; в его концепции проглядывает идея трактовки случайности формы правосознания как формы проявления необходимости правового сознания, а также идея их взаимопревращения в ходе биологи­ческой эволюции. Вообще говоря, диалектическая взаимосвязь между необходимо­стью и случайностью определенной формы и определенного содержания украинского правового сознания коренится в самом процессе развития материаль­ных правовых систем правового сознания и связана с диалектикой превращения возможности этой же формы правосознания в ее действительность в ходе этого процесса. Каждый реально осуществив­шийся этап процесса развития той или иной материальной правовой системы правового сознания порождает целый спектр возможностей ее дальнейшего развития. По­тенциально реализация любой из этих возможностей в будущем явля­ется случайным правовым событием как новым правовым следствием. Но фактически реализуется только та возможность, для осуществления которой имеются в наличии необхо­димые правозаконодательные условия. По отношению к этим конкретным условиям осуще­ствляющаяся возможность той или иной формы правосознания оказывается необходимой, хотя первоначально она была только случайной. Превращение одной из возможностей формы правосознания в действительность порождает новый спектр возможных путей дальнейшего развития правосознания и так до бесконечности. В таком представ­лении процесса развития правосознания как нелинейного его усовершенствования одновременно происходит и превращение случайности формы в ее необходимость, и проявление необходимости определенной формы правосознания сквозь массу случайностей.    Возможность и действительность правового сознания. Вероятность. В широком смысле слова под действительностью правового сознания понимается весь объективно существующий мир актуальных правовых рефлексий, объективная правопроцессуальная реальность во всей ее конкретности, вся совокупность действительных, реально существующих явлений правового сознания, взя­тых в единстве с их нормативно-правовой и идейно-мировоззренческой сущностью. На последний момент в характеристике категории действительности правового сознания обращал особое внимание Г. Гегель, отмечая, что, в нашем контексте, действительность правового сознания есть ставшее непосредственным единством сушности и существования правового сознания, или внутреннего и внешнего» [1, c. 238]. В более узком и специфическом смысле слова под действительностью правового сознания понимаем конкретное нормативно-правовое бытие отдельного объекта правового сознания в определенное время, в определенных условиях; действительность от­дельного конкретного материального объекта правового сознания — это его актуальное правовое бытие. В этом значении категория действительности правового сознания и сопоставляется с категорией возможности правового сознания. Возможность правового сознания — это такое его правовое состояние (или такая правовая ситуация), когда имеется одна часть таких детерминирующих ее факторов, но отсутствует другая их часть, или когда детерминирующие факторы недостаточно зрелы, чтобы возникло новое явление правового сознания как закономерное Каждая материальная правовая система (совокупность  определенных нормативно-правовых актов, регулирующих определенное правоотношение-отношение-взаимодействие-рефлексию) правосознания, природная или социальная, сначала существует потенциально, а затем может стать действительностью. С этой точки зрения развитие правового сознания представляет собой бесконечный процесс реализации одних возможностей и возникновения новых, более качественных возможно­стей правосознания. Под возможностью правового сознания понимается также нормативная реализация оптимальных  тенденций возникновения и развития правосознания в его действительности, но которые еще не стали наличным правовым бытием. Если действительность правосознания есть актуальное его бытие, то возможность правосознания — его потенциальное бытие, это будущее, содержащееся в настоящем правового сознания. В категории возможности правового сознания отражаются предпосылки возникновения но­вой действительности, которые уже имеются в наличном правовом бытии. Анто­нимом понятия возможности является понятие невозможного правового сознания, т.е. таких форм правосознания, правовых событий и явлений, возникновение которых исключается зако­номерностями, присущими действительности правового сознания. Диалектическая взаимосвязь возможности и действительности правовосознания и в правосознании проявляется в ряде отношений правовой причинности и детерминантности. Прежде всего они предполагают друг друга. Всякая конкретная действительность правового сознания содержит в себе возможность  своего дальнейшего изменения и развития, и всякая конкретная действительность правосознания возникла как результат реализации ранее существовав­ших его возможностей. В категориях возможности и действительности правосознания правовая действительность характеризуется прежде всего с точки зрения становления, измене­ния, развития. На этот момент обращал внимание еще в своем правоосознании действительности Аристотель, когда характеризовал изменение, в нашем контексте, правосознания как непрерывный переход возможно­сти правосознания в действительность правосознания. Признавая диалектическую взаимосвязь этих категорий, научная философия, философия права и правосознания в то же время подчеркивают примат в этой паре категории правового сознания  действительности. Действительность правового сознания включает в себя все возможности своего дальнейшего развития, но ни одна возможность правового сознания не охватывает всей его действительности. Именно поэтому по идеям Г. Гегеля характеризуем  возможность правосознания как «абстрактный момент его действительности» [2, c. 240]. Эти две категории, с одной стороны, выступают как категории диалектической концепции развития украинского правосознания, с другой — как категории детер­минизма правосознания. Весь процесс развития правосознания в самом общем виде может быть охарактеризован как процесс зарождения и действительного определения спектра возможностей правового сознания, дальнейшего сужения этого спектра до одной реальной возможности правового сознания и дальнейшего ее превращения в новую действительность правосознания. Диалектика возможности и действительности правового сознания и в правовом сознании придает связность процессу развития, ведет к пониманию развития прежде всего как саморазвития правосознания: действительность правосознания через порождение новых возмож­ностей и их последующую реализацию как бы разворачивает процесс своего становления правосознания во времени (разумеется, механизм этого становле­ния может быть понят только на основе действия законов диалектики). Вместе с тем в категориях возможности и действительности правового сознания раскрывается сущность объективного процесса обусловливания форм правосознания, в них выражается закономерный характер процесса становления, конкрети­зируется диалектика взаимосвязи сущности (закона) и явления правового сознания, необ­ходимости и случайности форм правосознания, правовой причины и законодательного следствия.  Связь категорий возможности и действительности правосознания с категориями правозаконодательного детерминизма проявляется в ряде отношений (взаимодействий) правового сознания. Прежде всего, само определение понятия возможности содержит явное обращение к понятию закона правосознания, закономерности, регулярной обусловленности: возможно то, что не противоречит законам функционирования и развития объекта правосознания, что предполагается действующи­ми законами как законами (закономерностями) правового сознания. Отрицание регулярной обусловленности процесса развития и становления украинского правосознания делает бессмысленным само понятие возможности. Имеются разные виды возможностей (существенная и несущественная, обратимая и необратимая, формальная и реальная и др.) правового сознания. Обратимой возможностью правового сознания называется такая возможность правового сознания, с превращение которой в действительность правосознания, первоначальная действительность которого становится его возможностью. Грубый пример — превращение жидкого состояния воды в газообразное. Необратимой называется такая возможность правосознания, с превращением которой в действительность первоначальная действи­тельность правового сознания становится невозможностью. Грубий пример — смерть человека. Для понимания существа формальной и реальной, абстрактной и конкретной возможностей правового сознания важное значение имеют следующие их связи (за идеями разграничения А. П. Шептулина). Первые две соотно­сятся с необходимостью и случайностью, вторые две —  со стадиями развития материальной правовой системы правосознания. Возможности, которые обусловлены случайными свойствами и связями правосознания, считаются формальными (таковой, к примеру, является выигрыш автомашины в лотерее). Для превращения их в действительность правового сознания нужно, чтобы «пересеклись» в одной точке не две необходимые линии существования, становления и развития правосознания, что само по себе уже есть, как мы знаем, случайностью, но чтобы «пересеклось» в одной точке множество необ­ходимых таких линий. Приведенный в примере «случай» возможен, но веро­ятность его близка к нулю; это скорее даже невозможность, чем возможность. Реальные возможности правосознания — это такие его возможности, кото­рые обусловлены необходимыми сторонами и связями (взаимодействия) объекта (грубый пример — возможность созревания овощей на огороде, когда имеются опреде­ленная температура воздуха, своевременное выпадение осадков и т.п.). Абстрактные возможности правового сознания  — это возможности, для осуществления которых на данной стадии не могут сложиться соответствующие правозаконодательные усло­вия; эти возможности могут появиться лишь при достижении матери­альными образованиями  правового сознания более высокой стадии развития. Так, в Западной Европе при простом товарном производстве разрыв цепи Д —Т —Д в течение ряда столетий являлся лишь абстрактной возможностью кризиса этого производства. Лишь после 1825 года, как известно, такое нарушение естественного процесса более чем на столетие определило уже конкретную возможность экономических кризисов. Конкретная возможность правового сознания — это возможность правосознания, для осуществления которой на дан­ной стадии развития материальной правовой системы правового сознания могут сложиться соответ­ствующие условия. Для превращения возможности в действительность правосознания необходимо действие объективных законов, которые задают спектр возможных тенденций развития предмета, и формирование определенных условий для реализации одной из возможностей. Принадлежность категорий возможности и действительности правосознания к группе категорий детерминизма проявляется также через их связь с категориями необходимости и случайности правосознания. В той мере, в какой воз­можность правосознания может превратиться в действительность (а она может и не превратиться), она является случайностью. Но в той мере, в какой возможность имеет объективные предпосылки своего существования в наличной действительности, в объективных тенденциях ее развития, она обладает и необходимостью. На стадии превращения реальной возможности в действительность возможность правосознания из случайности превращается в необходимость, она как бы теряет случайную компоненту в своей природе. Более того, диалектика возможности и действительности правового сознания, да и случайности и необходимости в определенных контекстах рассмотрения оказывается пересекающейся. В той мере, в какой случайность является формой выражения и дополнения необходимости, возможность правосознания (конкретной его формы и т.д.) является формой проявления и дополнения действительности праосознания. Эти категорий органически связаны друг с другом. Особенно тесная связь категории возможности с категориями необходимости  и случайности той или иной формы правосознания имеет источники  дискуссий по проблемам детерминизма и причинности в квантовой механике. Для количественной оценки функционльной возможности правового сознания предлагаем правовой науке понятие правовой вероятности или вероятности того или иного содержания или формы правосознания. В конкретных науках было развито несколько понятий вероятности: классическое, частотное, диспозиционное, логи­ческие, математическое и т.д. На базе частнонаучных представлений о вероятности  в правовом сознании в настоящее время формируется философское понятие
вероятности правосознания (конкретной формы правосознания) и в правовом сознании. Вероятность правового сознания и в правовом  сознании характеризуют те пределы, в которых существует возможность исторической и реальной перспективы; она определяет степень близости возможности к осуществлению, к действительности. Вероятность указывает на величину национального статуса регулятивной реализации возможностей правосознания   в  правовой и неправовой действительности.

    Для определения степени близости возможности правового сознания к его действительно­сти используется шкала вероятности от 0 до 1 (или, в процентах — до 100%, в нашем контексте – процент плотности украиноцентричной составляющей пропорции в формуле украинской правовой идиоме-правосознания-норми права). Грубий пример: вероятность выживания отдельной особи для млекопитающих и птиц —примерно 0,33 (или 33%). Известно также, что взаимодейст­вие «канцероген — вирус — клетка» способно порождать злокачест­венную опухоль с вероятностью, равной 0,9 (т.е. 90%). Следует отметить, что возможность или вероятность не всегда можно выразить численно с абсолютной точностью. В приведенных и аналогичных фактах нередко применяют слово «примерно». Во многих случаях для практики вообще не требуется это иметь, и тогда применяются выра­жения типа: «малая вероятность», «большая вероятность» («менее...», «более вероятно»), «равновероятно». Границы шкалы вероятности, т.е. точки 0 и 1 (0 % плотности и более), являются моментами, с достижением которых возможность правового сознания перестает быть таковой, превращаясь в одном случае в невозможность, в другом — в действительность. Не всякая возможность существования и функционирования той или иной формы правосознания обязательно осуществляется, но любая возможность содержит в себе определенную степень необходимости и, вследствие этого, определенный шанс стать действительностью. Вероятность формы правосознания есть степень необходимого структурного елемента в возмож­ном. Возможность определенной формы правосознания с большим основанием имеет соответственно и большую вероятность осуществления. Опора на понятие вероятности придает понятию возможности только определенной форме правосознания более конкретный операциональный характер и повышает его познавательное и практическое правовое значение. Для механистического или линейного позитивного детерминизма правосознания, правосознанием и в правосознании процесс его изменения и развития выступает как реализации одной единственной возможности только одной оптимальной формы правосознания, опреде­ляемой к существованию закономерностями механического понимания и только линейной, в паралигме конкретно-исторической методологии правопонимания, верификации актуальных процессов правосознания. В этой концепции все будущие состояния правового сознания однозначно предопределены. Все возможное правосознания одновременно является и необходимым, подлежашим реализации только в его действительности. Места альтернативным или нереализуемым возможностям правосознания в этой концепции не остается. Процессы изме­нения и развития правосознания имеют однозначно предопределенный, фатальный характер. Возможность и действительность в механистическом детерминизме правового сознания и правовым сознанием оказываются как бы тождественными. В диалектическом детерминизме развитие правового сознания понимается прежде всего как последовательность определенным образом упорядоченных необратимых его качественных изменений. Каждая качественно новая стадия, цикл социальной активности в развитии правосознания характеризуется действием новых, качественно специфиче­ских закономерностей. А если это так, то на каждом ключевом этапе развития и эволюции материальных правовых систем правосознания возникают и новые возможности, определяемые к существованию возникновением новых закономерностей (например, синергетических), и дальнейшее развитие правосознания идет по пути реализации новых нормативно-правовых возможностей, возникающих в ходе превращения старых правовых воз­можностей в новую законодательную действительность.

         Поскольку развитие правосознания осуществляется через столкновение противо­положных тенденций, на каждом конкретном этапе развития сущест­вует целый спектр его возможностей, из которых не все превращаются в действительность. Реализуются только те возможности формирования и реализации тех только форм правосознания, для осуществ­ления которых складываются необходимые и достаточные внутренние и внешние правозаконодательные и идейно-мировоззренческие условия, а последнее всегда включает в себя элемент случайности. Поэтому развитие правового сознания не имеет однозначно определенного, и фатального характера, то есть оно есть синергетически сориентированным. Иллюзия однозначной предопределенности и фатальности развития правового сознания возникает только при рассмотрении прошлого, где порядок событий остается неизменным. Будущее же в силу многообразия  возможностей и условий их реализации нормативного сенса правового сознания всегда имеет вероятный харак­тер. Диалектическое понимание взаимосвязи возможности и действительности только определенных форм правосознания имеет большое значение для познавательной и практической деятельности человека. В познании правосознанием отражается не только действительность правосознания, но и те возможности, которые в нем коренятся. Именно знание возможностей и условий их реализации придает правовому позна­нию предсказательный, прогностический характер, что в свою очередь позволяет правовой науке опережать практику и объяснять целеполагающий характер деятельности первичных субъектов правосознания (производителей всех иных массовых форм правосознания). Мера правоосознанного познания объективных воз­можностей правосознания и в правосознании, а также условий их реализации прямо пропорциональна мере познания объективных законов действительности правового сознания, ибо только в отношении к законам правосознания можно выявлять объективные тенденции развития материальных правовых систем, как процессуальных, так и статических.

         Свобода и необходимость правосознания и в правосознании. Свобода и ответственность в правосознании. Упрощенчески-материалистическое понимание свободы воли че­ловека, связывающее его только с необходимостью правового осознания действительности, даже познанной, фактически лишает человека этой свободы. Французский философ П.Гольбах отмечал: «во всех своих поступках человек подчиняется необходимости... его свобода воли есть химера» [3, c. 60]. По Бюхнеру правовая свобода или свобода правосознания и в правосознании — это свобода человека со связан­ными руками, свобода птицы в клетке. Действительно, если все однозначно необходимо, если нет случайностей в правовом осознании действительности, возможностей нового правоосознания, если человек действует как автомат, то не останется места для свободы. Даже если человек правоосознает необходимость чего-либо, то это познание тоже не меняет положения. Преступник, находящийся в тюрьме и «познавший» эту необходимость, не становится от этого свободным. Имеется и другая трактовка свободы, противоположная первой. Свобода, считают, это «возможность поступать так, как хочется. Сво­бода — это свобода воли. Воля — по своей сущности всегда свободная воля» [4, c. 523]. Свобода правового сознания и в правовом сознании, как видим, может и не знать грани, отделяющей ее от ошибочных, а то и явно преступных действий человека. Свобода правосознания и в правосознании нередко вступает в конфликт с элементарными нормами жизни.  Г. Димитров в свое время заявлял: «фашизм и правовая система —две вещи совершенно несовместимые»; «фашизм—это по существу произвол банды крупного капитала... Это режим правящей уголовщины». «Свобод» и «произвол» для «правящей уголовщины» — это свобода, для народа —произвол, террор. Только что приведенная французская легенда демонстрирует эле­ментарное явление: нет абсолютной свободы правового сознания, в правовом сознании и от правового сознания, свобода всегда относи­тельна (и не только ввиду имеющихся тех или иных рамок для своего осуществления; она, как и в примере с фашизмом, имеет одну оценку в одной «системе отсчета» и другую оценку — в другой «системе отсчета»). Представим, что индивид достиг максимальной или абсолютной свободы в мире. Став таким свободным, человек начнет понимать, что его свобода обернулась беспредельным одиночеством. «Бегство от свободы» — так называется книга американского философа Э. Фромма. Название хорошо передает настроение такого человека: «а зачем мне такая свобода?» Устранив все формы зависимости, индивид в конце-концов остается наедине со своей индивидуальной «самостью». Исче­зает природа, общество... Исчезают многочисленные узы, которые хотя и ограничивали свободу человека, но зато делали его близким опреде­ленному кругу людей, связывали его с определенными вещами. «Чело­век свободен» — «это значит, он одинок». В «Братьях Карамазовых». Ф. М. Достоевский словами Великого инквизитора подчеркнул важную мысль: «ничего и никогда не было для человека и для человеческого общества невыносимее свободы», а потому «нет заботы беспредельнее и мучительнее для человека, как, оставшись свободным, сыскать поскорее того, перед кем преклониться» [5, c. 319].

     Одной из наиболее разработанных концепций свободы является экзистенциальная концепция Н. А. Бердяева (см. его работы: «Филосо­фия свободы», «Философия свободного духа», «Дух и реальность», «О рабстве и свободе человека», «Царство духа и царство кесаря» и др.). По его идеям связь свободы правового сознания с природной или социальной необходи­мостью лишает подлинную свободу всякого смысла. Материальный правовой мир причинен, принудителен, а подлинная свобода безосновна. Свобода правосознания, любой формы правосознания не есть только выбор возможности (такой выбор тоже принудителен) той или иной формы правосознания, свобода есть правотворчество, созидание ранее не бывшего. «Определение свободы как выбора есть еще формальное определение свободы. Это лишь один из моментов свободы. Настоящая свобода обнаруживается не тогда, когда человек должен выбирать, а тогда, когда он сделал выбор. Тут мы приходим к новому определению свободы, свободы реальной. Свобода есть внутренняя творческая энергия человека. Через свободу Человек может творить совершенно новую жизнь, новую жизнь обще­ства и мира. Но было бы ошибкой при этом понимать свободу как такую, которая находится внеп связи с реальной действительностью.

   За идеями детерминистской философии правосознания его свобода понимаем как способ­ность субъектов правосознания действовать в соответствии со своими правовыми интересами и целями, опираясь на познание объективной правовой необходимости. Антони­мом термина «свобода правосознания и в правосознании» в таком случае выступает «принуждение», т.е. действие субъекта правосознания под влиянием каких-либо внешних сил, вопреки своим внутренним правовым убеждениям, целям и интересам. Это противопоставление свободы правосознания принуждению правосознания принципиально важно, поскольку принуждение не тождественно необходимости. На это  момент обращал внимание Б. Спиноза. «Вы полагаете, — писал он своему оппоненту, — никакого нет различия между необходимостью и принуждением, или насилием. Стремление человека жить, любить и т. п. отнюдь не вынужденно у него силой, и, однако, оно необходимо...» [6, c. 584-585].

     «Я называю свободной такую вещь, которая существует и действует из одной только необходимости своей природы; принужденным же я называю то, что чем-нибудь другим детерминируется к существованию и к действованию тем или другим определенным образом» (там же. С. 591). То, что свобода и необходимость правового сознания не являются антиподами, предполагает признание возможности существования свободы определенной формы правосознания без от­каза от необходимости такой формы. Человеческий опыт и наука показывает, что даже самые на первый взгляд иррациональные поступки человека всегда обусловлены внут­ренним миром человека или внешними обстоятельствами. Абсолютная свобода воли — это абстракция от реального процесса формирования волевого акта человека. Безусловно, волевое решение субъекта правосознания, связан­ное с выбором правовых целей и мотивов, определяется в основном его внутренним миром, миром его сознания, но ведь этот внутренний мир субъекта правосознания  или мир правового сознания не противостоит внешнему миру, а является в конечном счете отражением этого внешнего объективного мира, и диалектическая взаимообусловленность разных форм правосознания и правовых событий в этом внут­реннем мире является отражением диалектической взвимообусловленности всех форм правосознания и правовых явлений. Объективная детерминация явлений правового сознания, объективная естественная необходимость конкретной формы правосознания отражаются в мире правосознания в виде логической и психологической необходимости, связы­вающей правовые идеи, правопознавательные образы, понятия и пред­ставления. Более того, сами цели человеческой деятельности, лежащие в основе свободного выбора линии правового поведения субъектами правосознания, определяются его правовыми интересами, возникающими в ходе его практической правовой деятельности, в которой субъективная диалектика его правосознания формируется и раз­вивается под влиянием объективной диалектики.

       Реальное свободное действие субъекта правового сознания выступает прежде всего как выбор альтернативных линий правового поведения. Свобода любой формы правового сознания есть там, где есть выбор: выбор целей правовой деятельности, выбор правовых средств, ведущих к достиже­нию правовых целей, выбор поступков в определенной жизненной ситуации и т.д. Объективным основанием ситуации выбора определенной форми правосознания является объективное существование спектра возможностей правосознания, определяемых действием объек­тивных законов правосознания и многообразием условий, в которых эти законы реализуют свое номративно-правовое действие, в результате чего возможность конкретной формы правосознания переходит в ее действительность. В объективном мире реализации каждого события правового сознания (появление новой правовой нормы как акта правосознания, изменение цикла социальной активности правосознания и т.д.) предшествует возникновение целого спектра возможностей правосознания. В конечном счете реализацию в действительности получает только одна из них, а именно та, для осуществления которой частично необходимо, а частично случайно складываются необходимые условия. В природе реальной ситуации выбора формы правосознания не возникает: реализуется та возможность, которая должна реализоваться в существующих объективных условиях.

      С возникновением человека, наделенного сознанием, ситуация меняется. Познавая законы природы и общества, человек становится спо­собным выделять и различные возможности; он может сознательно влиять и на создание тех условий, при которых может реализоваться та или иная возможность. Соответственно перед ним встает и проблема чисто правового выбора: какая возможность правового сознания  должна быть реализована посредством его деятельности? Из этого видно, что ситуация выбора нужной формы правосознания может иметь объяснение только при наличии объективной регулярной обусловленности правовых событий и явлений. Ведь основанием для ситуации выбора нужной формы правосознания является существо­вание объективного спектра возможностей правосознания, а объективным основанием возможности правосознания является закономерность и совокупность различных ус­ловий реализации правосознания, необходимых для ее реализации. Возможно то, что не противо­речит  объективным законам правосознания,  для  реализации  чего  существуют необходимые условия. Другими словами, мера возможности той или иной формы правосознания, того или иного правового события прямо  пропорциональна мере ее необходимости. Од­нако сама ситуация выбора той или иной формы правосознания, правовой ситуации  — это не свобода, а лишь необходимая предпосылка свободы  любой формы правосознания, свободного действия. Сам акт свободного дей­ствия связан с выбором определенной альтернативы в ситуации выбора конкретной формы правосознания и ее реализацией в действительности. Выбор альтернативы поведения определяется прежде всего целевыми установками первичных субъектов правосознания как производителей массовых форм правосознания, а они в свою очередь определяются характером практической деятельности и той совокупностью знаний, которыми они располагают. Знание же, на которое опирается субъект в своем выборе альтернатив, есть прежде всего знание необходимости. Первичный субъект правосознания как производитель его массовых форм выбирает ту линию правового  поведения, которая для него обладает внутренней необходимостью в свете имею­щегося в его распоряжении правового знания. Одним из аспектов проявления свободы правового сознания и в правовом сознании является способность его субъектов преобразовывать окружающий его мир, его спо­собность преобразовывать самого себя и тот окружающий социум, частью которого он является. Предпосылка этой способности творить самого себя также возникает еще на досоциальном уровне эволюции материи правосознания с возникновением систем с органической целостностью. «В точках перехода от одного состояния к другому развивающийся объект обычно располагает относительно большим числом «степеней свободы» и становится в условия необходимости выбора из некоторого количества возможностей, относящихся к изменению конкретных форм его правовой организации. Все это определяет не только множественность синергетических путей и направлений развития современного переходного маргинального правосознания, но и то важное обстоятельство, что развиваю­щийся объект правосознания как бы «сам творит свою историю» [7, c. 44].

       Свобода правового сознания и в правовом сознании (и мы вновь обращаем внимание на существо концепции Н.А. Бердяева) есть творчество, «созидание ранее небывшей» формы правового сознания. Все сказанное выше позволяет утверждать, что в рамках общей концепции правового детерминизма свобода правосознания, в правосознании, и сформированная правосознанием, может быть определена как высшая форма самодетерминации и самоорганизации материи и духа правосознания, проявляющая себя на социальном уровне ее движения.  [8, c. 72]. Согласно научно-философскому правовому мировоззрению, и свобода, и от­ветственность правосознания и в правосознании могут быть мыслимы только в том правовом мире, где существует объективная правозаконодательная и идейно-мировоззренческая обусловленность, детерминизм. Принимая решение и действуя с опорой на знание объективной необходимости, первичный субъект правосознания как производитель массовых его форм, способен одновременно формировать в себе чувство ответственности перед обществом за свои поступки. Ответственность правового сознания и в правовом сознании обусловлена уров­нем развития общественного сознания, уровнем социальных отношений, существующими социальными институтами.

 

Cписок использованных источников:

 

1. Гегель Г. Избранные произведения. - М.—Л, 1929. Т. 1. - С. 238

2. Гегель Г. Избранные произведения. -  Т. 1. – М: С: Политиздат, 1996. -  240

3. Здравый смысл. – М: Политиздат, 1941. – С. 10

4. Философский словарь / Пер. с нем., за ред. Г.Шмидта. – М: Юз, 2007. - С. 523

5. Достоевский Ф. М. Братья Карамазовы //  Собр. соч. в 10 томах. Т. 9. – М: Знание, 1958. - С. 319

6. Cпиноза Б. Избранные произведения. В 2 т. Т. II.  – М: Политиздат, 1957. - С. 584—585

7. Блауберг И. В., Садовский В. Н., Юдин Э. Г. Системный подход в современной науке // Проблемы методологии системного исследования. – М: Юристъ, 2008. -  С. 44

8. Косолапов Р. И., Марков B.C. Свобода и ответственность. – М: Юристъ, 2007. - С. 72