Айтберов Т.М.

проф.каф истории древнего мира ИФ ДГУ

Исмаилов М.А.

проф. каф. истории государства и права  ЮФ ДГУ

 

  Истоки и сущность генезиса и эволюции нормативно-правовой культуры

народов Дагестана  

 

 Обширные благодатные территории, расположенные к северу от Главного Кавказского хребта и являющиеся частью Южного федерального округа РФ, делятся на несколько регионов. Имеет место это  деление  на основании географического, этнического, культурно-религиозного и иных факторов. Здесь же необходимо отметить, что восточную часть названных территорий являет собой Дагестан, коренное население которого – числом более чем в 2 млн. человек, – принадлежит к особой языковой группе («дагестанской»), входящей, наряду с нахцами, в восточнокавказскую семью.

Указанная часть дагестанцев, обозначавшаяся в трудах основанных на российской дореволюционной терминологии «лезгинами», выделяется по ряду параметров среди других северокавказцев - в том числе на фоне этнически родственных им чеченцев и ингушей, то есть нахцев. Специфика этого этнического массива (дагестанцев) проявляется для нас в том, прежде всего, что имеет он письменную традицию, распространенную вглубь и вширь.

 Явным  свидетельством существования названной традиции служит то, что на землях, где искони проживали и проживают «лезгины», встречаются, причем в не малом количестве, надписи на арабском языке уверено датируемые X-XIIвв.[1]Так, даже в самой глубине гор, в чрезвычайно труднодоступном Аваристане, где в течение столетий было распространено христианство, а в XIII – начале XIV вв. сидели свои  митрополиты, находят арабские надписи  XII-XIVвв.[2] Мало того, укажем здесь, что сохранились арабоязычные рукописи, переписанные этническими дагестанцами в далекую эпоху монгольского владычества на Кавказе, в XIII-XIVвв.[3], а также и в более позднее время – чем ближе к эпохе Имамата (XIXв.), тем чаще и чаще видим мы перед собой «лезгинские» рукописи на основных восточных языках[4]. Нельзя, думается, отрицать, что для вопроса конкретности функционирования обычного права на территории Дагестана, – особенно на ранних этапах местной истории  – момент, который упомянут, то есть наличие относительно развитой письменной традиции, имеет  свое значение.

Обратим внимание также и на то, что коренные дагестанцы имели с давних пор социально-политические организации типа княжеств и «республик», значительная часть которых представляла собой разновидности «номовых» государств, занимавших столетиями один и тот же геоморфологически обособленный участок. Известно, правда и о существовании в горах и предгорьях Дагестана, причем еще с доарабской эпохи, нескольких достаточно крупных территориальных образований, описанных в сочинениях арабских и персидских авторов IX-X1вв., в политике и во внутренней структуре которых присутствовали главные черты феодальных единиц Европы (герцогство или крупное графство) и Ближнего Востока, за исключением чеканки своей монеты их правителями. Думается, что обитатели таких социально-политических единиц, горских государств, вряд ли  могли бы обходиться в  жизни своей без той или иной опоры на нормы обычного права и на какой-либо писанный «закон», к примеру, христианский или иудейский.

Здесь, видимо, целесообразным будет отметить, что в дагестанских языках существуют для обозначения понятия «обычное право» свои особые термины. Так в аварском языке  указанное понятие передает слово батль (балъ), причем небезынтересно, что такое же по звучанию слово (балъ) употребляется в названном языке в смысле еще и «борозда; вытянутый участок пахотной земли», а это вызывает, в свою очередь, ассоциации, возможно не беспочвенные, с русским ряд в  значении «суд и расправа; старинный порядок; закон» при рядить – «устанавливать порядок; управлять; судить». В даргинском языке употреблялось в прошлом, в интересующем нас значении «обычное право», слово зега//цега (зегъа//цегъа), притом, что в лакском имеется слово цуга (ццугъа) со старинным значением «запрет»[5].

Что касается текстов юридического содержания, составлявшихся этническими дагестанцами на арабском языке, то в них применялись в смысле «обычное право», традиционно, следующие ниже восточные слова: адл (авар. г1адлу) – «справедливый порядок»[6], а также адат, урф, расм. При этом в понимании дагестанцев «обычным правом» являлась, как мне представляется, та мешанина  из обычаев и юридических норм, - по происхождению своему как доисламских, так и исламских, - которые действовали на территории Восточного Кавказа, населенной приверженцами шафиитского мазхаба, в ту эпоху, что предшествовала появлению на исторической арене трех известных имамов Х1Хв.: Газимухаммада, Хамзата и Шамиля.

Уже в Х1Хв. благодаря обстоятельным трудам российских ученых, прежде всего А.В. Комарова, Ф.И. Леонтовича и М.М. Ковалевского, кавказоведение получило достаточно ясное представление об обычном праве дагестанцев. Вместе с тем, однако, объективные обстоятельства – источники, находившиеся тогда под рукой, это в первую очередь, и, видимо, методика, применявшаяся при исследованиях, – не позволили разрешить с убедительностью одну весьма важную задачу. Это – рассмотрение и анализ названного права в его развитии, начиная с максимально ранних времен.  Подразумевается же тут самый  серьезный   учет хронологического фактора и, соответственно, связанных с ним, изменяющихся время от времени влияний: геополитических, культурно-религиозных, этнических и каких-либо других по характеру.

Письменные и иные по происхождению источники дают возможность получать представление о нормах права имевших хождение на территории Дагестана в сасанидскую  эпоху и ранее. В данной работе, однако -  на нынешнем уровне разработки проблемы, видится целесообразным ограничить процесс исследования конкретно-юридическими особо древними текстами составленными в регионе исконного проживания этнических дагестанцев; записаны они в пределах XII-XVвв., по традиции – на  арабском языке. Дело здесь в том, к примеру, что  мудрые люди заметили еще в раннем средневековье, что «варвары» имевшие, понятно, свои обычаи и правовые нормы в устной форме, получив – при помощи «цивилизованных» людей[7], - право уже в письменном виде, выходили теперь на новый, более высокий исторический уровень. Так, известно, что знатный галло-римлянин «упрекал» в Vв. своего знатного же земляка за то, что тот помог германоязычным бургундам записать на латыни свою «правду» -  (на базе племенного обычного права, но с учетом тут положений высокоразвитого римского права и указов бургундских королей) - и через это еще больше возвыситься  на занятой ими территории юго-восточной Галлии[8],  соответствующей частям современной Франции и Швейцарии.

Вторжение арабо-мусульманских войск на территорию этнических дагестанцев, где уже существовали государства и имелись, понятно, сословия и административные структуры, произошло в VIIв. По прошествии же нескольких десятилетий  (в VIIIв.) имело место уже подчинение их - по религии своей язычников, маздеистов, христиан и, не исключено, иудеев, - власти омеядского Халифата, причем господство этого могучего мусульманского государства продолжалось затем над ними в течение еще нескольких десятилетий. Соответственно можно предполагать, что уже в VII-VIIIвв. обращались с ислам какие-то небольшие части дагестанцев. Принятие же мусульманской религии целыми  общинами их, а тем более - государствами, происходило в пределах X-XII вв., а также в более позднее время[9].

С другой стороны – в свете вопросов, которые поднимаются в данной брошюре, отметить следует, что наиболее древние, причем в рамках всего Восточного (мусульманского) и Северного Кавказа, и уже этим крайне интересные памятники местного права, сохранившиеся в письменной (это очень важно) форме, обнаруживаются современной наукой на землях аварцев, лакцев и отчасти даргинцев – в пределах относительно крупного и сильного государства Сарир, существовавшего в регионе со времен Сасанидов (III-VII вв. н.э.) и это как минимум. Ядром же сарирской территории был бассейн дагестанской реки Сулак, где стояли его политические и экономические центры – авароязычный Хунзах и Кумух, население которого говорило на лакском языке.

Для этой части дагестанцев, являющихся исконными обитателями Сулакского речного бассейна (закрытой со всех сторон страны), раннеисламской эпохой выступает период лежащий между рубежом XI-XIIвв. и  XIV-XVвв. Тогда местное население продолжало жить там еще во многом  по старому, а не по мусульмански.

В ходе распада обширного Сарира, чьей религией было  тогда христианство, выделилось  (к первой половине Хв.) маленькое христианское государственное образование с центром в Кумухе – достаточно сильной и влиятельной горской общине, которая состояла из нескольких «племенных» пунктов, трансформировавшихся позднее в кварталы горного «города». На рубеже XI-XIIвв. кумухцы, проживавшие на важном перекрестке путей, приняли, как известно, мусульманскую религию[10], но при всем этом еще в XVв. они  - как и их подвластные, говорившие на различных дагестанских языках, - являлись мусульманами только на словах. Касалось же сказанное, прежде всего морали и, по-видимому, стиля их жизни. Так, по словам, к примеру, турецкого автора конца XVIв. Али Челеби (автор Нусрат-наме), нравы казикумухцев названного  времени «не походили на нравы мусульман». У османцев были тогда якобы основания для обвинения их «в разных нечестивых поступках, в том числе даже в общности женщин»[11].

Формой Кумухской государственности после выхода ее из состава Сарира, причем как в доисламские, так и частично в раннеисламские времена, была олигархия,  то есть господство верхушки местных аристократов[12]. Следует тут указать, однако, что некоторые из олигархов  Кумуха (по-лакски симирдал)[13], по крайней мере раннемусульманского – например, те, которые проживали в пределах «общины» именуемой Гукал, – считались обладателями древних привилегий (в сферах уголовного и государственного права) и наделялись в арабских текстах титулом султан.

Вторым общественно-политическим образованием горцев Сулакского бассейна, сформировавшимся на базе христианского государства Сарир,  явило себя феодальное княжество с центром в Хунзахе, чье население приняло ислам в первой половине XIVв.[14].Под непосредственной властью правителей его, кстати считавших себя хранителями сарирской государственной традиции, находилась в раннеисламскую эпоху (во 2-й половине XVв.) не большая территория - площадью примерно в 1000 кв. км. Вместе с тем, однако, все аварские земли, которые лежат к северу от реки Аварское Койсу – вплоть до границы с Чечней, находились уже тогда под верховным владычеством хунзахских князей (нуцал)[15].

Здесь же, как мне кажется, необходимо затронуть и мусульманское княжество Тледок (Лъодок). Образовалось оно  в дагестанском высокогорье, на территории Тляратинского района РД, в пределах XIVв.[16], на развалинах  «Гурджистанского вилаята» монгольской державы, точнее – западной периферии его. Произошло это явление в лесистой зоне малопригодной для земледелия, население которой традиционно контролировало, однако, значительные пространства в прилегающей части Закавказья. Именно оттуда, из современного Белоканского района  Азербайджана, везли тледокцы  хлеб и фрукты в свои горы, богатые летними пастбищами и скотом.

 Указанный здесь, подвижный  поневоле - по причинам географического и климатического порядка,  стиль жизни этих всегда сытых тогда обитателей Тледока, с одной стороны, и их пребывание (в течение примерно столетия) под сильной властью хорошо организованного государства ханов из монгольского рода – с другой, и привели к тому, что в той, при-джурмутской, части Западного Дагестана (в 1-й половине ХХ в., кстати, бедной и малолюдной) установились в XIV-XVвв. относительно сложные  формы общественного и административного устройства. Понятно, что данное обстоятельство, как и предыдущее пребывание Тледока в составе Сарира, а также, вероятно - в составе Албанского княжества (VIII-X1вв.) и Грузинского царства, должны были найти свое отражение в жизни тледокцев  доисламской и раннеисламской эпох.

Государственность той части дагестанцев, которые – в доисламскую и раннеисламскую эпохи - проживали в пределах Сулакского бассейна (территория Сарирской державы начала Хв., считавшейся, кстати, заметной частью Византийской империи – наряду с Русью, Аланией и Арменией)[17], имела, как отмечено выше, достаточно глубокие и сильные корни. Следовательно, классово-сословное разделение общества было там тогда уже развитым, ну конечно лишь до определенной степени. С другой же стороны – необходимо отметить, что в названные здесь эпохи из истории горцев присутствовали среди последних в качестве компонента этнически чуждые элементы. Были они по происхождению иранские, арабские, тюркские, армянские, грузинские и т.д.[18] Соответственно более древний строй жизни, опиравшийся всецело на принцип кровной близости (реальной или воображаемой)[19] и через это регулировавший общественный порядок – не допускавший в среде сородичей более или менее серьезных преступлений,[20] был у обитателей дагестанских гор во многих отношениях уже разрушен. Потому-то местное общество указанного времени не могло  жить больше только лишь по родовым установлениям, действенным там, где проживают потомки того или иного патриарха, а чужаки имеются лишь в статусе рабов или неполноправных пришельцев. Оно нуждалось теперь в обычном праве.Опубликованные в настоящее время ценные источники, причем нескольких видов, зафиксированные в XVIII-XIXвв., предоставляют широкому кругу современных исследователей возможность для обозрения и анализа правовых порядков имевших место в Дагестане примерно 3-2 сотни лет тому назад. Вместе с тем, однако, старейшие писанные памятники обычного права,  действовавшие в «Стране гор», позволяют правоведу пойти тут гораздо глубже, ибо они датируются  временем более ранним, а именно – примерно XII-XIIIвв. Есть также интересный материал названного рода относящийся к XIV и XV столетиям, который, кстати, широко использован в данной брошюре и приводится ниже – вместе с более ранним, - в качестве «Приложения»[21]. Что же касается указанного исторического периода (между XII-XVвв.), то он практически полностью соответствует раннеисламской эпохе в истории той части Дагестана, традиционно ведущей, где проживали и проживают аварцы, часть даргинцев и лакцы, составляя особый культурный круг, той территории где располагалась в прошлом Сарирская держава и лежали ее главные центры, где находилось княжество Тледок, где языком межплеменного общения был издавна аварский – вплоть до первой половины ХХв., где существовали близкие друг другу вариации музыкальных мотивов и песенных текстов.

Из доступных современной науке юридических текстов, составленных на территории проживания этнических дагестанцев XII – XV вв., а также из иных памятников дагестанского права,уловить можно несколько общих моментов.

Так, к примеру, дагестанцы доисламской и раннеисламской эпох, особенно обитатели страны соответствующей бассейну Сулака, находясь на стадии государственности, состояли из четырех основных групп: из потомственных аристократов (нуцияв, цуму, талхъан, и т.д.), из свободных простолюдинов (они именовались по названию своей «славной» общины-родины, в связи с чем нельзя не напомнить, что во II тыс. до н.э. практически также обстояло дело и в Двуречье – к примеру, термин «ассириец» имел тогда значение «свободный» житель г. Ассур//Ашшур, без какого-либо «этнического оттенка»)[22], из «изгоев» – пришельцев из других горских же селений (апараг) и из рабов (лагъ; термин идущий, скорее всего, от сармато-аланской эпохи).  Знало данное общество также  и торговцев, к примеру – торговцев иноземными тканями (базарган-?). При всем этом, однако, оно содержало в себе и элементы общественного строя опиравшегося на кровное родство, существование которого поддерживалось фактом действенной роли родственников при регулировании ряда правовых вопросов.

Особую роль, что любопытно, играли тут – в том числе в вопросах родства - числа «шесть» и «семь». Носили они, возможно, первоначально сакральный, то есть священный, характер. Так, в отдельных случаях в изгнание отправляли убийцу и шестерых его родственников, а каждое селение маленького по территории Тледока обязано было давать князю-правителю по 6 лисиц ежегодно. Небезынтересно в этой связи, думается, то, что указанные числа играли похожую, видимо,  роль (в вопросах правового  характера) у шумерийцев III тыс. до н.э. (южный Ирак), у древних семитов (IIтыс. до н.э.) у германоязычных франков, у средневековых кельтов Уэльса и у англо-саксов[23].

Подобно тому как это имело место и в иных частях земного шара, - например, на Ближнем Востоке, причем еще в конце III тыс. до н.э.[24], - официальной формой наказания за преступления (относящиеся, согласно современным представлениям, к сферам ведения государственного и уголовного права) в доисламскую и в раннеисламскую эпохи был в Сулакском бассейне Дагестана  штраф натурой (скотом). Этот принцип, кстати, европейцы считают более «гуманным и справедливым», чем примитивный-де принцип талиона («око за око и зуб за зуб»), который действовал в Вавилоне IIтыс. до н.э. и у древних евреев, хотя, правда, еврейская историография ХХв., во-видимому не соглашаясь с указанной позицией, акцентирует внимание читателей на том, что талион является показателем равенства всех граждан «перед законом», когда «богатство и бедность» не дают оснований оценивать «жизнь одного человека» выше или ниже, «чем жизнь другого» [25]. Обозначалось данное понятие, то есть «штраф», скорее всего, горским словом ака (г1ак1а; в близкородственных языках и наречиях употребляются варианты его произношения), а в местных арабоязычных текстах применялось в таких случаях обычно слово фидъят.

Штраф с преступников взимался в древнем Иране, с парфянских времен (IIIв. до н.э. – III в. н.э.),  «в двойном», как говорится, «размере»: дело в том, что «сумма» штрафа с преступника, вручаемая «стороне потерпевшей убыток», в равном же ей объеме передавалась и властям, а конкретно – «в царскую казну»[26]. Данный порядок в правовой сфере имел хождение и на территории Дагестана - не исключено, что в качестве древнеиранского заимствования. Известен он был, следует указать, и в христианском мире, в том числе в Западной Европе, о чем еще будет сказано ниже.

Такой штраф в «двойном размере» именуют современные ученые термином композиция - часть композиций передавалась носителям власти, а часть «обращалась… в пользу потерпевшего от преступления».[27] Она, что интересно, являлась весьма действенным фактором в глазах жителей Дагестана  давно прошедших времен. Имело же это место по таким, думается, причинам:

а) из-за сильной приверженности к старинным порядкам,  ведь консерватизм присущ самым разным по происхождению горцам с давних времен;[28]

б) вследствие слабого развития карательного аппарата внутри горской государственности;

в) вследствие силы родственных связей внутри тухумов, «тесной солидарности» в их «среде», которая проявлялась в существовании коллективной ответственности «за деяния, совершенные одним из» сородичей[29] и, соответственно - в наличии у дагестанцев внутриродовой и «внутриплеменной» взаимопомощи.

Последнее обстоятельство позволяло собирать, причем быстро, значительные материальные средства для выплаты композиций. Так, убийца совершивший свое преступление на территории, к примеру, современного Шамильского района РД (правда, позднее того времени, которое затрагивается здесь - во второй половине XVIIв.) должен был отдать: в одних местах - 60 коров[30], то есть порядка 300 овец или 30000 долларов в ценах РФ,   и это как минимум; в других местах – 270 овец  

 


[1] Лавров Л.И. Эпиграфические памятники Северного Кавказа на арабском, персидском и турецком языках. Ч.1. М., 1966, с. 57,58, 63-68, 76-78; Он же. Указ. раб., ч.3. М., 1980, с. 27-29, 119; Шихсаидов А.Р. Эпиграфические памятники Дагестана X-XVIIвв., как исторический источник. М., 1984, с. 9, 22-24, 33-38, 96-114, 132-135, 138-145.

[2] Айтберов Т.М. Древний Хунзах и хунзахцы. Махачкала, 1990, с. 46, 47,57,64,65,75, 82,84,85; Айтберов Т., Иванов А.А., Казанбиев А.Д. Новые эпиграфические памятники с территории Аварии. – в кн. «Материалы сессии, посвященной итогам экспедиционных исследований          в Дагестане в 1976-1977гг. (тезисы докладов)». Махачкала, 1978, с. 45, 46.    

[3] Айтберов. Древний Хунзах, с. 80,81; Каталог арабских рукописей Института истории, языка и литературы им. Гамзата Цадасы Дагестанского филиала АН СССР. Вып.I. М., 1977, с. 48,49; Нурмагомедов М.Г., Нурмагомедов А.М. Наиболее древние рукописные экземпляры из личной библиотеки М.Г. Нурмагомедова. – в кн. «Письменные памятники Дагестана XVIII-XIX вв.» Махачкала, 1989, с. 133 (первая книга – толковый словарь ал-Гарибайн – переписана в 687/1288-89г. Мухаммадом из лакского сел. Кумух, который учился в сел. Цахур, расположенном в Южном Дагестане; вторая – труд по мусульманскому праву Шарх Танбих ал-фикх, написанный Али ибн Абд ал-Кафи ас-Субки, – переписана в 782/1380г. Мухаммадом из сел. Дулдуг Агульского района).

[4] Об этом см., к примеру, Каталог рукописей ИИЯЛ, вып. I; Шихсаидов А.Р., Тагирова Н.А., Гаджиева Д.Х. Арабская рукописная книга в Дагестане. Махачкала, 2001.

[5] Об этом см. Саидов М-С. Аварско-русский словарь. М., 1967, с. 54; Комаров А.В. Адаты и судопроизводство по ним. – в кн. «Сборник сведений о кавказских горцах (ниже: ССКГ)». Вып. I. Тифлис, 1868, с. 73; Генуса Х1асанилав-дибир. Барка дуе алжан, - Гъазимух1амад! Мах1ачхъала, 1997, гь. 15 (ч1ух1би  г1одор рехун, аг1ванал тарав//Х1ат1ица балъ мерхьун шариг1ат лъурав «[этот Газимухаммад, который] сбросил вниз адатных судей-чухби и поставил [на их место] помощников-авн//Обычное право-батль ногами истоптал и [вместо него] шариат установил»); Генуса Аминатил Мух1амад. К1алъалишха дунги лъаларищали. Мах1ачхъала, 1997, гь. 10 (Диналъул кьуч1 т1амурав//Балъил даптар т1ут1рав «[Этот Газимухаммад], установил фундамент религии//И разорвал в клочья тетрадь-даптар содержавшую [текст норм] обычного права-батль»); Магомедов Р. Памятник истории и письменности даргинцев XVII века. Махачкала, 1964, с. 37; Он же. История Дагестана с древнейших времен до начала  Х1Х века. Махачкала, 1961, с. 238; Хайдаков С.М. Лакско-русский словарь. М., 1962, с. 302.

[6] Ал-Карахи М-Т. Блеск дагестанских сабель в некоторых шамилевских битвах / пер. и коммент. Т. Айтберова. Ч.I. Махачкала, 1990, с. 17.

[7] Лебек С. Происхождение франков (V-IX века). Ч. I. М., 1993, с. 34, 35.

[8] Он же. Указ. раб., с. 34, 57, 114.

[9] Магомедов Р.М., Магомедов А.Р. История Дагестана. Махачкала, 1994, с. 48-59, 71, 72, 99, 100; Гаджиев М.Г., Давудов О.М., Шихсаидов А.Р. История Дагестана с древнейших времен до конца XVв. Махачкала, 1996, с. 200-232, 334-348.

[10] Шихсаидов А.Р. Ислам в средневековом Дагестане: VII-XVвв. Махачкала, 1969, с. 168-175.

[11] Бартольд В.В. Дагестан. – в кн. «Бартольд В.В. Сочинения». Т.III. М., 1965, с. 414; Он же. Место прикаспийских областей в истории мусульманского мира. – Соч., т. II, ч. 1. М., 1963, с. 753.

[12] Масуди о Кавказе. – в кн. «Минорский В.Ф. История Ширвана и Дербенда Х-Х1 веков». М., 1963, с. 203.

[13] Об этом термине см. Булатова А.Г. Лакцы: историко-этнографическое исследование (Х1Х-начало ХХвв.). Махачкала, 2000, с. 58.

[14] Шихсаидов. Ислам, с. 206, 207; Айтберов. Древний Хунзах, с. 84, 85.

[15] Хашаев Х-М. Общественный строй Дагестана в Х1Хв. М., 1961, с. 135-138.

[16] Айтберов Т.М. История Маза: краткая редакция. – в кн. «Шихсаидов А.Р., Айтберов Т.М., Оразаев Г. М-Р. Дагестанские исторические сочинения». М., 1993, с. 141, 142.

[17] Айтберов. Древний Хунзах, с. 54.

[18] См., например, Айтберов. Древний Хунзах, с. 13, 79; Булатова. Лакцы, с. 43, 44, 59, 169, 171-182.

[19] Историки проследили, что через усыновление, а также иными путями, в те или иные роды индо-европейских племен и народов, представлявшие собой первоначально «кровные союзы», проникали издревле чуждые им по происхождению этнические элементы. Имело место это явление у древних греков, римлян, германцев, кельтов, славян, афганцев, индийцев и т.д. (см. Ковалевский. Родовой быт, с. 162-164).

[20] Корифеи кавказоведения Х1Х – начала ХХвв. считали, что в обществе построенном на родовых началах практически не бывало преступлений, особенно тяжких, ибо род это «замиренная» самой жизнью человеческая «среда». Дело в том, что род чувствовал почти ежедневно враждебность со стороны других родов и племен, а кроме того, он имел родовую собственность на пастбища и иные виды земель (см. Ковалевский. Родовой быт, с. 179, 181).

[21] Хрестоматия по истории права и государства Дагестана в XVIII-XIX вв./сост., пер. и коммент. Т.М. Айтберова, Ч. I-II. Махачкала, 1999.

[22] История древнего Востока: Ч.II. М., с. 112.

[23] См. Ковалевский. Родовой быт, с. 199, 220, 226; Струве В.В. История древнего Востока. М., 1941, с. 179;  История древнего Востока: зарождение древнейших классовых обществ и первые очаги рабовладельческой цивилизации/под ред. И.М. Дьяконова. Ч.I. М., 1983, с. 262 («в течение семи дней», согласно древнему ритуалу, «рабыня» как бы сравнивалась по положению «со своей госпожой», а «раб», обретая на эти 7 дней важность, «шел рядом со своим хозяином»); Харун Яхья. Погубленнные народы. Стамбул, 2001, с. 30 (примеры из «священной» истории); Кельты. – Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А.  Энциклопедический словарь. Т. XIV-а. СПб., 1895, с. 916 (по древнему кельтскому закону, в случае убийства свободного кельта, выкуп, то есть «цену крови» его, составляли 7 рабынь или же 21 корова – в  Аваристане, кстати, брали только дият в 30 коров).

[24] Хрестоматия по истории древнего Востока/под ред. И.А. Коростовцева и др. Т. 1. М., 1980, с. 147.

[25] Белицкий М. Забытый мир шумеров. М., 1980, с. 363: Крамер С.Н. История начинается в Шумере. М., 1965, с. 67; Гойтейн Ш.Д. Евреи и арабы: их связи на протяжении веков. М., 2001, с. 31,32.

[26] Периханян А.Г. Общество и право Ирана в парфянский и сасанидский периоды. М., 1983, с. 257, 356.

[27] Ковалевский. Родовой быт, с. III (Пояснения редакции).

[28] Боголепов Н. Учебник истории римского права. М., 1900, с. 6.

[29] Ковалевский. Родовой быт, с. 166, 167    В брегонских законах кельтов Ирландии, записанных в Vв. н.э., говорится, что даже боковые родственники преступника, но имеющие общего с ним деда, обязаны были в отдельных случаях, принимать участие в уплате «выкупа» падающего на него, то есть на этого преступника (Там же, с. 176).

[30] Айтберов Т.М. Недавно найденные адаты аварцев XVII века. – жур. «Советская этнография». М., 1978, №6, с. 115.