Постников Н.Д.

Кандидат исторических наук, доцент

Российский государственный Университет туризма и сервиса г. Москва

 

Крепостное право как праксис российского абсолютизма

 

В 1760 году Елизавета Петровна издала Указ, дававший право помещикам без суда и следствия, по своей воле и без вмешательства органов государственного управления ссылать, за проступки неугодные помещику, крепостных крестьян в Сибирь. Указ Екатерины II 1765 году давал полное право также без суда и следствия ссылать своих крепостных на каторгу на любой срок. Указ 1767 года «О бытии помещичьим людям и крестьянам в повиновении и послушании у своих помещиков, и о неподавании в собственные Ея Величества руки челобитен» был наиболее крепостническим. По Указу любая жалоба на помещика его крепостного приравнивалась к тягчайшему государственному преступлению «…которые люди и крестьяне …недозволенныя на помещиков своих челобитныя, а наипаче ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ в собственные руки подавать отважатся: то как челобитчики, так и сочинители сих челобитен наказаны будут кнутом и прямо сошлются на вечную работу в Нерчинск, с зачетом их помещикам в рекруты»[1]. По указу от 4 июля 1763 года «О взыскании с крестьян, непослушных помещикам своим, при усмирении их казённых убытков» крестьяне, участвовавшие в волнениях, «дабы чувствительнее то им (крестьянам – Н.П.) было»[2] должны были оплачивать все расходы казне, связанные с подавлением их выступлений: посылку и содержание воинских команд, стоимость розг, плетей, пороха, ядер, пуль и верёвок на которых вешали восставших крестьян.

Ярким проявлением крепостнического характера самодержавной России при Екатерине II стала работа Уложенной комиссии. Использовав взгляды Ш. Монтескье, Гельвеция и других мыслителей Просвещения Екатерина II для депутатов комиссии в качестве инструкции составляет «Наказ»[3]. Высказанные в «Наказе» пожелания о равенстве граждан, примате права над беззаконием, свободе основанной на силе закона, правосудии и других нормах права (Ст. 33,34,38 и другие статьи)[4] были неосуществимы в абсолютистско-крепостнической России и относились, несмотря на декларации об их общесословном характере, единственно к дворян­ству, что и показала работа комиссии. Существование же крепостничества в «Наказе» преподносится как незыблемый факт «Не должно вдруг и чрез узаконение общее делать великого числа освобожденных»[5].

Неравенство прав в России исходило из самой сути сословной самодержавно-крепостнической системы установленной и главенствующей в России во второй половине XVIII века как политического порядка. Наиболее бесправными были помещичьи, крепостные крестьяне, правовое положение которых в годы царствования императрицы Екатерины II, многие трезвомыслящие современники сравнивали с рабством, это ярко подтверждала и терминология «Наказа»[6], Указы самой Екатерины II[7] и её предшественников.

Когда незначительная группа депута­тов от государственных крестьян (помещичьи крестьяне не были представлены в комиссии) подняла вопрос о произволе помещиков в отношении своих крепостных, это вызвало негодование дворянских депутатов. Несмотря на все попытки уладить конфликт сделать это не удалось. Обста­новка на комиссии становилась всё более напряженной. В 1768 году под предлогом начала войны с Турцией работа комиссии была прекращена.

Бесправное положение крепостных крестьян (48,7%  от всей численности крестьян России составляли помещичьи (крепостные) крестьяне) приводило к произволу и к случаям зверских злодеяний помещиков в отношении своих крепостных. Символом помещичьих зверств стала печально известная помещица Д. Салтыкова (Салтычиха), которая собственноручно убила почти 200 человек. Особенно садистки истязались женщины и девушки, среди погибших от произвола Салтычихи были и грудные дети. В 1768 году после судебного разбирательства, Д. Салтыкова была приговорена к тюремному заключению, где и провела остаток своей жизни, умерев в 1801 году.

Амок Салтычихи, убийцы людей (своих крепостных крестьян) и её вопиющих зверств наиболее показательный и известный, но не единственный случай.

Другим известным самодуром и мучителем своих крепостных был  отставной генерал Л.Д. Измайлов, который стал прообразом помещика Троекурова в повести А.С. Пушкина «Дубровский» и о нём же говорит Чацкий, обращаясь к Фамусову в «Горе от ума» А.С. Грибоедова:

«Не тот ли вы, к кому меня ещё с пелён,

Для замыслов каких-то непонятных,

Дитёй возили на поклон?

Тот Нестор негодяев знатных,

Толпою окружённых слуг?

Усердствуя, они, в часы вина и драки,

И жизнь, и честь его не раз спасали; вдруг

На них он выменял борзые три собаки!»

 

Повседневным наказанием для крепостной дворни Л.Д. Измайлова за малейшие провинности было битьё розгами, палками, плетьми, наказываемых заковывали в кандалы, приковывали к стене подвала, следовали и другие не менее ужасные наказания[8]. У Л.Д. Измайлова был собственный горем, а внебрачные дети от крепостных наложниц часто также подвергались наказаниям[9]. Не редко крестьян избивали до смерти. Истязания Измайлова над своими крестьянами продолжались тридцать лет. Только в 1825 году после воцарения Николая I дело о беззакониях и зверствах Измайлова получило ход. После пятилетних проволочек дела в 1830 году решением Сената над Л.Д. Измайловым была учреждена опека, а сам он был сослан в Тулу, но уже через год Л.Д. Измайлов получил разрешение жить в своём имении Горках, где и умер в 1834 году.

В связи с историями Салтычихи и генерала Л.Д. Измайлова, особенно лицемерно и в духе казённого оптимизма выглядели заявления дворянства и самой Екатерины II о состоянии крепостных крестьян в России, где в отличие от крестьян Западной Европы, по словам князя М.М. Щербатова, русские крестьяне «в большинстве случаев довольны своими помещиками»[10]. Русский писатель и драматург А.П. Сумароков заявлял: «А это примечено, что помещик крестьян, а крестьяне помещиков очень любят»[11]. Екатерина II собственноручно написала на книге А.Н. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву»: «неоспоримо, что лучше судьбы наших крестьян у хорошего помещика нет во всей вселенной»[12].

Эти два показательных случая издевательств помещиков над своими крепостными воочию подтверждали, что крепостническая система к концу XVIII века превратилась не просто в тормоз для дальнейшего общественного и экономического развития России, но и порождала морально-нравственные проблемы в российском обществе, подменяя мораль и нравственность у дворянства новыми поведенческими и этическими антисмыслами, несовместимыми с общечеловеческой моралью. И поэтому уже не совсем выглядит наговором на дворянство цитата из записки подданной одним из современников императору Николаю I: «Большая часть этого отличнейшего звания (дворянства – Н.П.) в России погружена в невежество, недеятельность роскошь. Имея все способы на счёт бедного человека пресыщаться и удовлетворять прихотям, оно всё более и более предаётся праздности и рассеяности. И вот плоды мнимого просвещения: вера обратилась в кощунство, воспитание пренебреженно, союзы супружества презрены, наглость, распутство и расточительность вменяются в некоторый род достоинства»[13].

 Господствующий класс в эпоху «просвещённого абсолютизма» Екатерины II выработал собственное понимание морали, когда человеческое достоинство относилось только к дворянству, и господская власть над крепостными должна была оставаться незыблемой. Отношения между помещиками и крепостными основывались на неограниченном законодательно закреплённом произволе дворян, обладавшими всей полнотой исполнительной, судебной, полицейской власти над своими крепостными крестьянами, что порождало законодательную и этическую аномию в отношениях между помещиками и крепостными и в целом в российском обществе, пагубно влияло на нравственное здоровье нации.

Подготовленный во время работы Уложенной комиссии Проект «Прав нижнего рода людей» подтверждает приведённый тезис, так как юридически закрепил за помещиками почти полную власть над своими крепостными, превращая их, по сути, в рабов. В Проекте закреплялось положение, что крепостные крестьяне «состоят в совершенной власти своего господина», крестьянская земля «принадлежит собственно помещику» и крестьяне должны отрабатывать барщину и платить оброк,  крестьянин не имел права вступать в брак без разрешения помещика и заниматься торговлей, помещик так же получал право «продавать, дарить, уступать или в приданное отдавать»[14] своих крепостных, забирать у крестьян имущество. Единственным ограничением было запрещение продавать детей младше 7 лет отдельно от матери.

 По мнению правящего класса дворянства, общим благом для России являлось сохранение крепостного права и сословного строя, так как благоденствие общества в дворянской интерпретации было тождественно их интересам. «Если сделать русских крепостных людей вольными», - писал А.П. Сумароков, то всё в стране придёт в разрушение и упадок. «Будет ужасное несогласие между помещиками и крестьянами, для усмирения которых потребуются многие полки, и непрестанная будет в государстве междоусобная война…», -- заявлял А.П. Сумароков. – «Свобода крестьянская не только обществу вредна, но и пагубна»[15]. Апогеем крепостнических взглядов стали хилиастические мечтания об идеальном крепостническом государстве, которые изложил в своей утопии «Путешествие в землю Офирскую господина С. шведского офицера» князь М.М. Щербатов. В своей книге социальной основой идеального государства М.М. Щербатов видит кастовое рабовладельческое, читай крепостническое общество. Рабы в Офирской земле находятся в полной власти своих хозяев. Поселенные войска, существовавшие в Офире (прообраз позднейших военных поселений) в случае восстания рабов, как писал М.М. Щербатов, должны были подавить беспорядки.

Таким образом, только российское дворянство было наделено в империи политико-социальным смыслом, являясь актором действовавшим во времени и влиявшего на ход развития общества, а абсолютное большинство населения империи - крестьянство прозябало в пространстве общественно-политического безвременья, и было лишено возможности оказывать влияние на решение государственных вопросов.   

В целом, Просвещенный абсолютизм Екатерины II опирался на идиому аккомодации феодально-крепостнической системы к ценностям нового нарождающегося буржуазного общества. Не вызывает сомнений, что определяющей чертой модели российского абсолютизма конца XVIII века стало окончательное оформление сословно-крепостнического строя, который законодательно был закреплён принятием в 1785 году жалованных грамот дворянству и городам. В то время как в Западной Европе под напором буржуазной действительности сословия разрушались, в России с принятием жалованных грамот была закреплена ригидная сословно-средневековая модель общества, которая уже явно противоречила, прогрессивному, в тот  исторический период, буржуазному социально-экономическому пути развития. И только ухудшала перспективы выхода России на новый уровень общественного развития. Красноречивым свидетельством данного тренда стала «Жалованная грамота дворянству»[16] закрепившая за ним все сословные права и привилегии, полученные дворянами к 80-м годам XVIII века.

«Жалованная грамота городам»[17] носила рестриктивный характер, так как закрепляла сословную средневековую структуру населения города. Наибольшие права получало лишь гильдейское купечество остальные пять сословий оставались неполноправными категориями населения, а ремесленники и мещане (большая часть городского населения) по своим правам мало, чем отличались от статуса государственных крестьян. 

«Жалованная грамота городам» показала крайнюю слабость нарождающейся российской буржуазии. Об этом неоспоримо говорят наказы городов в Уложенную комиссию. В наказах отсутствовали требования об отмене дворянских сословных привилегий или ограничения крепостного права, наоборот купечество требовало предоставить своему сословию феодальное право владеть землёй и крепостными, выступало против буржуазного принципа свободы торговли и промышленности, требовало превращение купечества и ремесла в сословную привилегию, что являлось тормозом для развития капиталистических отношений.

Эти требования и действия нарождающейся российской буржуазии свидетельствовали, что она ещё не вышла за рамки средневекового сословия и не обрела характерные для буржуазии смыслы и ценности.

В тоже время интересы российского государства и его экономическая и военная безопасность вынудили Екатерину II издать целый ряд указов содействовавших развитию торговли и промышленности, расширению прав городского населения:

-- указ 1775 года - освобождал крупное купечество (1-ой и 2-ой гильдий) от подушной подати;

-- указ 1775 года - разрешал беспрепятственное заведение промышленных станов;

-- указ 1776 года - освобождал крупное купечество от рекрутской повинности;

-- указ 1779 года - мануфактуристы освобождались от обязательных поставок металла в казну.

Но несмотря ни на что и Просвещённый абсолютизм Екатерины II являлся проявлением неограниченной самодержавной власти. Подтверждением этого положения стало окончательное создание четырёхуровневой системы государственного управления и подвластная только неограниченной воле императрицы.

первый уровень: высший, центральный – императрица, Сенат и другие общеимперские органы управления

второй уровень: губернский – губернатор и губернские органы управления

третий уровень: капитан-исправник в уезде и городничий в городе

четвёртый уровень: помещик управлял своими крепостными, выполняя функции бесплатного государственного управляющего в отношении крепостных крестьян.

Недаром император Николай I имел все основания заявить о помещиках: «У меня сто тысяч даровых полицмейстеров».

В заключении хотелось бы обратиться к словам великого русского поэта А.С. Пушкина, который дал исчерпывающую характеристику Екатерины II, как человека и государя. Раскрыв всю суть её самодержавного правления основанного на политике крепостничества и макиавеллизма: «Если царствовать значит знать слабость души человеческой и ею пользоваться, то в сём отношении Екатерина заслуживает удивления потомства. Её великолепие ослепляло, приветливость привлекала, щедроты привязывали. Самое сластолюбие сей хитрой женщины утверждало её владычество.                    

…Но со временем история оценит влияние её царствования на нравы, откроет жестокую деятельность её деспотизма под личиной кротости и терпимости».[18]

Пристрастие Екатерины II к помпезности и внешнему блеску являлось оборотной стороной её политического лицемерия, когда декларируемого в империи благополучия не существовало, когда провозглашённые в «Наказе» «права народные» были превращены в крепостное состояние подобное рабству. Когда заигрывание Екатерины II с идеями Просвещения завершилось бескомпромиссной и активной борьбой с Французской революцией, а для российского просветителя Н.И. Новикова закончилось тюремным заключением. При этом Екатерина II ни на шаг не отступила в своей политике Просвещённого абсолютизма от самодержавной идеи, при которой монаршая воля императрицы ничем и никем не ограниченны.

 


[1] Указы всепресветлейшия державнейшия великия государыни императрицы Екатерины Алексеевны самодержицы всероссийския, состоявшиеся 1767 июля с 1-го генваря по 1-е число 1768 года. Напечатаны по высочайшему ея императорскаго величества повелению. СПБ., 1783, С. 234.

[2] Указы всепресветлейшей, державнейшей, великой государыни императрицы Екатерины Алексеевны самодержицы всероссийской: Состоявшиеся с 1763 июля 1-го генваря по 1-е число 1764 года.  Напечатаны по высочайшему ея императорскаго величества повелению. СПБ., 1767, С. 1.

[3] Полное название документа «Наказ императрицы Екатерины II, данный Комиссии о сочинении нового Уложения». «Наказ» содержал 22 главы.

[4] Ст.33. Надлежит, чтоб законы, поелику возможно, предохраняли безопасность каждого особо гражданина. Ст.34. Равенство всех граждан состоит в том, чтобы все подвержены были тем же законам. Ст. 38. Надобно в уме себе точно и ясно представить, что есть вольность? Вольность есть право все то делать, что законы дозволяют; и, если бы где какой гражданин мог делать законами запрещаемое, там бы уже больше вольности не было; ибо и другие имели бы равным образом сию власть. См.: Екатерина II, имп. О величии России. — М.: ЭКСМО, 2003. С.74-75.

[5] Екатерина II, имп. О величии России. — М.: ЭКСМО, 2003. С.109.

[6] В статьях 254-260 Екатерина II пишет о пагубности для античных государств жестокого отношения к рабам, на основании чего делался вывод «Законы могут учредить нечто полезное для собственного рабов (Выделено мною – Н.П.) имущества». См.: Екатерина II, имп. О величии России. — М.: ЭКСМО, 2003. С.109.

[7] Чтобы избежать, критики в свою сторону об усилении крепостничества и о положении крепостных крестьян Екатерина II издала в1786 году указ о запрещении подписываться в официальных актах и челобитных словом «раб», которое предлагалось заменять словами «всеподданнейший» и «верноподданный».

 

[8] Шубинский С.И. Исторические очерки и рассказы. Таллинн; М., 1994, С.421-423.

[9] Там же. С.423-425.

[10] История политических и правовых учений: Учебник/Под ред. О.Э. Лейста. М. 1997, С.279.

[11] Там же.

[12] Там же.

[13] Шубинский С.И. Исторические очерки и рассказы. Таллинн; М., 1994, С.415.

[14] История СССР с древнейших времён до конца XVIII в.: Учебник под ред. Б.А. Рыбакова. М., 1983, С.329.

[15] История политических и правовых учений: Учебник/Под ред. О.Э. Лейста. М. 1997, С.278.

[16] Полное название документа «Грамота на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства».

[17] Полное название документа «Грамота на права и выгоды городам Российской Империи».

[18] Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 16 т. — М.; Л.,1937—1959.// Пушкин А. С. Заметки по русской истории XVIII века. Т. 11. Критика и публицистика, 1819—1834. М.; Л., 1949. С.15-16.