Философия /4. Философия культуры

 

К.э.н. Мартиросян Н.О.

Южно – Российский государственный университет экономики  и сервиса, Россия, г. Шахты

Императивы «нравственной власти»

 

Императивы «нравственной» власти

Поскольку соотношение нравственности и власти имеет особое значение для социальной жизни России, логично предположить наличие соот­ветствующих концепций в русской социальной философии, а уровень разработанности данной проблемы на Западе делает появление чего-то подобного в России просто неизбежным. Однако, несмотря на зна­чительный интерес русских философов к этой проблеме собственно концептуальное выражение, на наш взгляд, она получила в творчестве лишь одного из них — Питирима Сорокина. Именно по­этому его теория представляет для нас особый интерес.

Существует мнение о Западной принадлежности П.А. Сорокина. Возможно, это объясняется двумя причинами. Во-первых, фундамен­тальные труды по истории русской философии, на которых воспитано нынешнее поколение русских философов (прежде всего, работы В.В. Зеньковского, Н.0. Лосского, Г. Флоровского), не ориентированы именно на социальную философию и упоминания о П. Сорокине не содержат вообще.

Во-вторых, основные труды Сорокина по проблемам социальной философии действительно были написаны в США, но их предмет и содержание от этого не изменились, поскольку сущностно-значимые аспекты своего научного творчества были определены ученым именно в России. Но, тем не менее, сложившаяся интеллектуальная ситуация заставляет нас специально обосновать положения: 1) о принадлеж­ности П. Сорокина к русской социальной философии и 2) об эвристи­ческой исключительности его социально-философской теории.

Теория П.А. Сорокина содержит инвариант решения проблемы нравственности и власти, характерный для русской социальной философии, сформулированный в результате обобщения данных западной науки. Именно это делает ее наиболее интересной в наши дни. Нам представ­ляется, что инвариант проблемы власти и нравственности в русской социаль­ной философии можно сформулировать, исходя из идей П. Сорокина и его предшественников, следующим образом.

Нравственность, во-первых, может пониматься как воплощение идеи «всеединства», целостности в политике. Как уже говорилось, истори­ческая «разорванность», разнородность, определяя словами Сороки­на, — низкая степень интегрированности культурно-исторического поля России, воплощенная в бесконечных реформах-контрреформах, объективно определили искания целостного начала во власти (поскольку эти «шарахания» ассоциировались с порочностью самой власти). От того, что постоянство, целостность нельзя найти в дей­ствительном мире, то единственное, где все это наличествует, есть Бог или Царство Божье. А так как Нравственный абсолют, Добро само по се­бе ассоциировалось именно с Богом, то единственным способом ввес­ти идею целостности, тождественности во властное поле была апелля­ция к нравственности. Таким образом, через нравственность можно ввести в политиче­ское поле России идею целостности, «всеединства». Иными словами, здесь нравственность является знаковым определением целостности как поня­тия, с одной стороны, а с другой, нравственность выступает в качестве носите­ля принципа целостности во власти. Второй смысл можно определить как интегрализм, то есть принцип целостности, в отличие от понятия целостности. Следовательно, проблема власти и нравственности не могла не стать центральной в социальной философии России.

Во-вторых, исторически сложилось так, что нравственность в России по­нимается как средство и форма утверждения интересов личности во власти в противовес интересам государства, о чем подробно говорилось в первой главе. Для России эта функция нравственности являлась и яв­ляется крайне важной в силу неразвитости правосознания.

В-третьих, в силу присущей нравственности критической интенции, Нравственная аргументация используется для критики власти. Здесь боль­шую роль играет общее формальное основание — принципиальная критичность политической оппозиции и нравственности. А поскольку во влас­ти оппозиция представлена в парламенте, постольку представительная власть часто апеллирует именно к нравственности.

Четвертую функцию нравственности мы отыщем именно у П.А. Сороки­на, ибо в его теории она теоретически обоснована: как ни парадок­сально, но нравственностизация власти, в итоге, увеличивает эффективность. функциональность самой власти.

Важно отметить то, что П.А. Сорокин, исходя из своей «интегральной» теории, логически приходит к Нравственной философии и рассматривает проблемы этического круга. Это, на наш взгляд, сви­детельствует именно о принадлежности Сорокина к русской социаль­но-философской традиции, во-первых, потому, что его «интегрализм» — это по сути та же теория всеединства в русской социальной фило­софии, а во-вторых, поставив идею интегрализма, целостности в ка­честве основополагающей теоретической конструкции, П.А. Сорокин неизбежно приходит к нравственности, еще раз демонстрируя уже упомянутую связь между идеей целостности и нравственностью, в частности, во власти.

Исходя из концепции Сорокина, не бывает социокультурных си­стем, полностью интегрированных или полностью дезинтегрированных. Можно говорить только о наибольшем уровне интеграции социокультурной системы. Именно «идеалистическая» культурная си­стема и является таковой. Власть носит ярко выраженный двойствен­ный характер, значит, она не может быть только силой интегрирую­щей, но власть одновременно является и силой дезинтегрирующей. нравственность — начало интегрирующее» целостное. Следовательно, для то­го, чтобы достигнуть максимально интегрированной социокультурной системы, надо убрать власть. По Сорокину, власть не исчезает даже в идеалистической культуре, но и сама эта культура в принци­пе не может быть полностью интегрированной, хотя она интегрирова­на в наибольшей степени. Эта интеграция обеспечивается именно тем, что нравенность в ней играет решающую роль и обязательно вводится в поле власти, насколько это возможно, не разрушая саму власть. Таким образом, дезинтегрирующая сила власти посредством нравственности должна сводиться к минимуму, что в итоге повышает функциональность са­мой власти.

Как уже говорилось, Сорокин прекрасно понимает, что какие-то элементы культуры остаются неинтегрированными, но это вполне ес­тественно, поэтому доля принудительной власти все же остается. Ка­залось бы, ход рассуждения об увеличении нравственности в «идеалистической» системе должен был привести Сорокина к идее ис­чезновения власти в перспективе (как, например, у анархистов или Вл. Соловьева при достижении Царства Божьего), но именно интеграль­ная теория Сорокина такого не допускает, поскольку невозможно до­стигнуть состояния полной интеграции социальной системы. Все по­пытки достичь этого обречены на разрушение системы, ибо существу­ют предельно допустимые нормы развития системы, за пределами ко­торой дезинтеграция. Иными словами, можно вести речь все о том же максимальном уровне интеграции. нравстеность рассматривается как ин­струмент и воплощение этой максимальной интегрированное соци­альной системы. (Очень похожие идеи можно найти у Т. Парсонса.)

Иными словами, Сорокин органично воплотил в своей теории традиционные подходы русской социальной философии и, теоретиче­ски обосновав их своей интегральной системой, довел до логического. нравственность — начало интегрирующее, целостное. Следовательно, для то­го, чтобы достигнуть максимально интегрированной социокультурной системы, надо убрать власть. По Сорокину, власть не исчезает даже в идеалистической культуре, но и сама эта культура в принци­пе не может быть полностью интегрированной, хотя она интегрирова­на в наибольшей степени. Эта интеграция обеспечивается именно тем, что нравственность в ней играет решающую роль и обязательно вводится в поле власти, насколько это возможно, не разрушая саму власть. Таким образом, дезинтегрирующая сила власти посредством нравственности должна сводиться к минимуму, что в итоге повышает функциональность са­мой власти.

Как уже говорилось, Сорокин прекрасно понимает, что какие-то элементы культуры остаются неинтегрированными, но это вполне ес­тественно, поэтому доля принудительной власти все же остается. Ка­залось бы, ход рассуждения об увеличении Нравственности в «идеалистической» системе должен был привести Сорокина к идее ис­чезновения власти в перспективе (как, например, у анархистов или Вл. Соловьева при достижении Царства Божьего), но именно интеграль­ная теория Сорокина такого не допускает, поскольку невозможно до­стигнуть состояния полной интеграции социальной системы. Все по­пытки достичь этого обречены на разрушение системы, ибо существу­ют предельно допустимые нормы развития системы, за пределами ко­торой дезинтеграция. Иными словами, можно вести речь все о том же максимальном уровне интеграции. Нравственность рассматривается как ин­струмент и воплощение этой максимальной интегрированности соци­альной системы. (Очень похожие идеи можно найти у Т. Парсонса.)

Иными словами, Сорокин органично воплотил в своей теории традиционные подходы русской социальной философии и, теоретиче­ски обосновав их своей интегральной системой, довел до логического аспект, этический и эстетический. Подобная же мысль повторена Со­рокиным в книге «Власть и нравственность» (1959 год), когда он опи­сывает будущий социокультурный порядок, в котором произойдет «самопроизвольное объединение религии, философии, науки, этики и изящных искусств в одну интегрированную систему высших ценностей Истины, Добра и Красоты. Это триединство сравнивается Сороки­ным с неотделимым единством Бога-отца, Бога-сына и Святого Духа. Историческая миссия человечества состоит в «созидании, накоплении и усовершенствовании Истины, Красоты и Добра», при этом человек приближается к Высшему творцу и становится истинным Сыном Божьим, «созданным по образу и подобию Божьему». В этом, соб­ственно, и заключен подлинный прогресс человечества для П.А. Со­рокина в конце 50-ых годов. Налицо типичные рассуждения религиоз­ного философа. Трудно поверить, что об этом пишет автор большого числа строго эмпирических и исключительно практических работ по социологии. Но, как мы увидим далее, это естественный процесс со­зревания творческого «Я» ученого, «зерна» которого были брошены еще в ранний период его деятельности и вросли глубоко и надежно. Сейчас для нас важен сам факт внутренней взаимосвязи творчества Вл. Соловьева и П. Сорокина.

Естественно, мы не говорим о полной идентичности теорий Вл. Соловьева и П. Сорокина. Утверждать так было бы сродни бездумно­му перенесению некоторых общих мест на всю концепцию. Речь идет только о наиболее общих основаниях теории Сорокина, весьма сход­ных с общими основаниями рассуждений Вл. Соловьева. Поэтому представляется вполне обоснованным, учитывая эволюцию взглядов ученого, полагать, как это делает, например, В.В. Сапов, что сорокинская философия «интегрализма» есть не что иное, как «перевод рус­ской идеи Всеединства на американский лад».

Явилось ли это следствием непосредственного духовного воздей­ствия на научное мировоззрение П.А. Сорокина или логическим за­вершением его внутренней эволюции, определить трудно. Видимо, сказались оба фактора.

Сорокину также присуще то, что характерно для русской филосо­фии в целом, то есть «антропоцентризм» и «Нравственная установка».

Весьма похожий на Вл. Соловьева мы находим у Сорокина мотив «сверхчеловека»: «Сверхчеловек, стоящий выше современного добра и зла, права и нравственности, не знающий извне навязываемого «долга» и полный действенной любви к сочеловекам, — вот предел, к которому ведет история человечества». Вероятно, этот мотив следует понимать по-соловьевски (как постоянное достижение совершенства, воплощенного в Божественной сути, в Царстве Божьем). Тем более, что речь здесь идет о современном «добре и зле», «праве и нравственности», которые, по мнению раннего Сорокина, имеют тенденцию из­меняться прогрессивно. Со временем наступит такое состояние чело­вечества, когда необходимость в карах и наградах отпадет и человек будет стоять выше той нравственности, которая была обусловлена и закреплялась правом с его карами и другой реакцией государства — наградами. Общество будет бесконфликтным, гармоничным, ибо любой социальный конфликт является как раз конфликтом «шаблонов поведения», то есть разного понимания Нравственных норм.

Приведенная выше цитата взята из книги «Преступление и ка­ра...», демонстрирующей очевидный «соловьевский» подход к роли государственных институтов. В самом деле, кары и награды, являю­щиеся функцией группового принуждения и поощрения, закрепляя в сознании людей соответствующие Нравственные нормы поведения, по­степенно исчезают с повышением «уровня социально полезного пове­дения». Таким образом, по Сорокину, чтобы уничтожить кары и на­грады, надо их пережить. А ведь это было сказано Вл. Соловьевым относительно войн. Питирим Сорокин применяет его же подход. Правомерность подобного определения (пережить какой-то социаль­ный фактор, чтобы он исчез совсем) обосновывается Вл. Соловьевым довольно основательно.