ПРАВОВЫЕ ОСНОВЫ РОССИЙСКОЙ ПОЛИТИКИ В СФЕРЕ РЕЛИГИОЗНО-НАЦИОНАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ В ХVIII В НАЧАЛЕ ХХВВ.

Сатушиева Любовь Хабасовна

доцент кафедры конституционного

и административного права Кабардино-Балкарского государственного университета им. Х.М Бербекова, к.ю.н

В статье освещается правовые основы российской политики на Северном Кавказе в сфере становлении религиозно национальных отношений и системы правовых отношений Российского государства и общества. Многонациональный и многоконфессиональный состав Российской империи как единого государства предполагал формирование таких социально-правовых отношений, субъектами которых являлись различные народы, имеющие и отстаивавшие свои национальные и религиозные особенности и интересы. Очевидно, что совместное существование различных по культуре и религии народов в пределах единого государственного образования невозможно было без начала формирования правового регулирования отношений. Недооценка религиозно-национального фактора, характерная как для нашего времени, так и для прежних веков проявлялась в том, что проблемы, связанные с национальным и религиозным вопросами чаще всего не являлись ключевыми, краеугольными как для высших органов власти, так и для региональных администраций и в Российской империи, и в СССР.

The role of the religio-national factor in the formation of the system of the legal relations of the Russian state and society is represented in this article. The multinational and multiconfessional structure of the Russian Empire as a united state supposed the formation of the socio-legal relations the subjects of which were different nations that defended their own national and religious features and interests. It is clear that the coexistence of the nations with different cultures and religions within the united state was impossible without the formation of the legal regulation of the relations.

The depreciation of the religio-national factor that is typical for the present as well as for the past centuries came forth in the fact that the national and religious problems were not often basic both for the supreme bodies of the state power and for the regional administrations in the Russian Empire and in the USSR.

Ислам становится объектом российского законотворчества с середины ХVI в. Поскольку именно с середины ХVI в., со времени начала покорения Сибири, Поволжья, Россия становится поликонфесиональным

государством – и православные и мусульмане, а также многочисленные языческие племена оказались в составе государственного образования. С этого времени, как отмечает А.Б.Юнусова, мусульмане начали входить в орбиту российского законодательства [i]. Однако, по нашему мнению, первым, наиболее плодотворным периодом формирования правовой политики в сфере национально-религиозных отношений и создания организационных форм данной политики может считаться период - ХVIII – первая половина ХIХ в., который может и должен рассматриваться как начальный этап формирования системы государственно-правового регулирования религиозно-национальной политики Российской империи.

Постепенное присоединение горских обществ Северного Кавказа к Российской империи началось с конца ХVIII в. и продолжалось вплоть до 1864 г., когда была закончена Кавказская война, которая означала окончательное присоединение тех народов, которые пытались отстоять свою независимость. Поэтому применительно к Северному Кавказу начальный этап формирования системы государственно-правового регулирования религиозно-национальной политики может быть продлен до 1864 г. Ко времени вхождения в состав Российской империи значительное большинство горских народов Северного Кавказа придерживалось ислама, пройдя при этом в прежние века стадию православного вероисповедания (например, известны многочисленные следы православия в Кабарде). Исключение составляли осетины, где православная миссионерская деятельность вначале Грузинского государства, а затем и Российской империи имела частичный успех: произошел отток осетин из ислама и переход в православие. Как отмечет кавказовед И.Л.Бабич “ислам на Северном Кавказе начинает распространяться с XI-XII вв. со стороны государства Сефивидов, располагавшегося на территориях нынешнего Ирана и Азербайджана. Первыми его восприняли народы Южного Дагестана. Исламское влияние не ограничивалось Прикаспием, а распространялось вплоть Северо-Западного Кавказа, где проживали кабардинцы и балкарцы, но в этом регионе, вытесняемый христианской миссионерской деятельностью Аланской и Грузинской епархий, ислам первоначально не пустил корней”[ii]. К ХIII–ХIV вв. относится новая волна проникновения ислама на Северо-Западный Кавказ, на этот раз со стороны Золотой Орды, а затем со стороны Османской Империи.

Надо отметить, что первые акценты формирования отношения российского государства стали появляться, как это подчеркивает историк ислама в России, Д.Ю.Арапов, с ХV-ХVI вв. Он пишет: “в целом ислам и его религиозные учреждения никогда не были официально запрещены, но все же переход в православие всячески приветствовался”[iii].

Россия иногда неосознанно, а иногда и осознанно еще в древние времена, в ХVI-ХVII вв. стремились к укреплению как русской культуры, так и русского православия и ослаблению этнической идентичности других нерусских народов. Об этом пишут многие историки. Так, применительно к горских обществах Северного Кавказа первые шаги, как отмечают историки, начались еще в ХVI в. Б.Х.Бгажноков описывает так называемый институт официального пожалования царем Иваном Грозным “начальных” и “больших” князей Кабарды. По мнению Б.Х.Бгажнокова, “в Москве надеялись, что институт царского пожалования будет способствовать укреплению власти и стабилизации обстановки в Кабарде. Поэтому он продолжал действовать до самого конца ХVII в.”[iv] Другим институтом, как отмечает тот же историк, стал институт аманатства, который “стал инструментом политического давления, оказываемого Московским царем на кабардинских и других северокавказских феодалов, а по существу плохо скрываемой формой заложничества”[v]. Б.Х.Бгажноков подчеркивает, что “как правило, кабардинские князья, выехавшие на службу в Россию, занимая там самое высокое положение, становились либо равнодушными к судьбе своей родины, либо занимали к ней крайне реакционную, враждебную позицию”[vi].

В нормативных актах ХVII в. ислам фигурировал лишь косвенно: главным образом, в связи с легализацией уже в этот период христианского (православного) прозелитизма. Обратимся к наиболее известному документу этого времени: Соборному уложению 1649 г. Мусульмане и ислам упоминаются в трех главах – 16, 20 и 22. Так, в главе 16 “О поместных землях” рассматриваются права тем, кто владеет поместной землей. Право на поместную землю можно было получить только при условии православного вероисповедания. В главе 20 “Суд о холопах” описываются права на холопов, в частности указывается, что “православных христиан у иноземцев некрещеных из дворов взять”. Право на холопов можно быть получить только при условии православного вероисповедания. В главе 22 “Указ за какие вины кому чинити смертную казнь, и за какие вины смертие не казнити, а чините наказание” за насильный перевод из православие в ислам устанавливается смертная казнь: “А будет кого бурусман (т.е. – мусульман – Д.Ю.Арапов) какими-нибудь мерами насильством или обманом русского человека к своей бурусманской вере принудит, и по своей бусурманской вере обрежет, а сыщется про то допряма, и тог обурусманина по сыску казнить, зжечь огнем безо всякого милосердия. А кого он русского человека обусурманит, и того русского человека отослать к Патриарху, или к иной власти, и велети ему учинити указ по правилам Святых апостолов и Святых отец”[vii].

Таким образом, как мы видим из приведенного выше анализа первого нормативного документа, связанного с правовым статусом ислама и мусульман в составе Российской империи, в ХVII в., с одной стороны, религия, вероисповедание, религиозная принадлежность становится важным условием получения гражданином государства значительных материальных и социальных благ, а с другой, начинает формироваться система жестких мер и жесткого контроля над распространением ислама среди “неисламских”, и в первую очередь, русских народов и над исламской жизнью российских мусульман. Как следует из Соборного Уложения 1649 г. для тех мусульман, которые к этому времени были включены в состав Российского государства, существовали лишь обязанности, и в первую очередь, обязанность не распространять ислам среди других народов империи. В то же время можно утверждать, что уже в ХVII в. российская администрация помимо запрета использовала и другой способ правового регулирования – стимулирование, согласно которому оставление ислама и крещение мусульман предоставляло им право на различные материальные и социальные льготы.

В ХVIII в. российские власти начали издавать различные нормативные акты, которые стали регулировать положение мусульман в составе Российской империи. Эти правовые документы практически сразу подразделяться на два основных вида: общие, которые касались всех мусульман империи, и локальные, в которых определялся статус мусульман отдельных территорий Российской империи.

Общие нормативные акты рассматривали два ключевых аспекта положения мусульман: во-первых, право российских мусульман на свободное вероисповедание мусульманской религии, т.е. разрешения мусульманам свободно, без ограничений, отправлять свою веру. Это осуществлялось через постепенное введение принципа веротерпимости. И, во-вторых, создание правил, ограничивающих “это свободное отправление веры”, в частности, введения полного и абсолютного запрета на миссионерскую деятельность мусульманских деятелей среди иноверцев, т.е. среди большинства некоренных народов Российской империи. Локальные нормативные акты рассматривали правовое положение отдельных этнических или территориальных групп мусульман на национальных окраинах империи, в частности, в документах называются такие народы как казанские, сибирские, воронежские, азовские мусульмане, татарские мурзы и князи, мусульмане киргизов-кайсаков, мусульмане Крымского полуострова, мусульмане острова Тамани. В этих нормативных актах впервые в правовых документах отмечаются и мусульмане Северного Кавказа, в частности, фигурируют мусульмане Кубанской стороны (Северо-Западного Кавказа).

Как общие, так и локальные нормативные акты в целом в ХVIII в. представлены в виде Указов, во-первых, российских императоров, во-вторых, Сената, и, в-третьих, (что важно) православного Синода. Эти правовые документы закрепляли как права мусульман Российской империи, так и их обязанности в следующих направлениях.

Права российских мусульман.

* Право на свободу вероисповедания. В 1767 г. в Российской империи впервые был поставлено вопрос о веротерпимости и о праве народов Российской империи на свободу вероисповедания[viii]. То, что этот вопрос стал объектом нормативных актов уже в ХVII-ХVIII вв., свидетельствует о том, что религиозная принадлежность народов, вошедших в состав Российской империи, была краеугольным камнем для определения национальной политики, поэтому, по нашему мнению, стоит писать о религиозно-национальной политики. Был подготовлен нормативный акт, в котором были следующие статьи: ст.494. “В том великом Государстве, распространяющем свое владение над столь многими разными народами весьма бы вредный для спокойства и безопасности своих граждан был порок, запрещение или недозволение их различных вер (курсив – З.У.)”, ст.496. “Гонение человеческие умы раздражает, а дозволение верить по своему закону измягчает и самые жестоковыйные средства и отводит их от заматерелого упорства, утушая споры их, противные тишине Государства и соединению граждан”. Российские мусульмане получили право на охрану и зашиты исламской веры. Так, в 1783 г. был издан Манифест “О принятии полуострова Крымского, острова Тамани и всей Кубанской стороны под Российскую державу”[ix]. В нем декларировалась свобода веры мусульман, вошедших в состав Российской империи. Наряду с этим в 1773 г. был издан Указ Синода, который запрещал православному духовенству ”вмешиваться в дела иных вер”, в том числе и дела российских мусульман. Дела по другим нетрадиционным религиям должны были регулироваться в Российской империи лишь государственными учреждениями. До этого времени православный Синод выдавал мусульманам разрешение на строительство новых мечетей, следя за тем, что подобные мусульманские учреждения культа не должны были находиться рядом с населенными пунктами либо российских православных, либо российских некоренных народов, не исповедывавших исламскую религию. Синод потерял это право[x]. Вместе этого российские власти подготовили ряд нормативных актов, в которых были сформулированы основные правила для российских мусульман, которые им следовало учитывать при строительстве мечетей. Право на строительство мечетей. Мусульманам Казанской губернии, согласно Указу от 1742 г. предоставлялось право на строительство новых мечетей.[xi]. Позже, согласно Указу 1783 г., право на строительство мечетей было определено четче. Все российские мусульмане приобрели право на строительстве мечетей в любом месте, исходя из численности верующих прихожан [xii].

* Право мусульман на получение социальных льгот при условии смены вероисповедения и прохождения обряда крещения. С нашей точки зрения, это очень важный аспект взаимоотношений российских мусульман и российской власти. Имперские власти в ХVIII в. не стремились уравнять мусульман и русских православных граждан в правах, в том числе и в праве на получение различных социальных льгот, а использовала метод христианизации – предоставление льгот при смене веры. В 1713 г. вышел Указ Петра Первого, в котором казанским и азовским мусульманам предоставлялось право на вотчины и крепостных крестьян при условии их крещения в течение полугода. Российское государство поставило условие казанским и азовским мусульманам: возможность иметь вотчины с крепостными православными крестьянами только в том случае, если они сами в течение полгода примут православие: “В Казанской и Азовской губерниях басурманам Магометанской веры, за которыми есть поместья и вотчины и в тех их поместьях и вотчинах за ними крестьяне и дворовые и деловые люди Православной христианской веры… чтобы они басурманы крестились конечно в полгода, а как воспримут святое крещение, и теми поместьями и вотчинами, и людьми, и крестьянами владеть по-прежнему. А ежели они в полгода не крестятся, и те их поместья и вотчины с людьми, и с крестьянами у них взять и отписать на него Великого Государя…”.[xiii]

В ХVIII в. началось формирование основных правовых правил жизни как простых мусульман, т.е. основ исламской жизни, так и основ исламского руководства. Появилось право мусульман на проведение собственных, независимых от российской власти, внутренних выборов исламского духовенства, в частности, ахунов [xiv]. В 1787 г. был издан Указ о создании о создании корпуса исламского духовенства для киргизов - кайсаков (преимущественно из мусульман Казанской губернии) [xv]. Российским мусульманам было предоставлено право на издание исламской литературы. В 1797 г. был издан Указ “О рассылке напечатанного на арабском языке Алкорана для продажи в те губернии, где населены народы Магометанского вероисповедания”[xvi]. Коран был напечатан в казенной Азиатской типографии (так называлась частная петербургская типография Шнора, которая была филиалом Императорской типографии в Петербурге) тиражом в 3600 экз.

Именно в ХVIII в. началось вхождение российских мусульман в систему российских государственных органов власти- как центральных, так и местных (периферийных). Причем в некоторых регионах мусульманское духовенство претендовало на особый статус в российских судебных учреждениях – в уездном и губернском сословном суде[xii]. Российскому исламскому духовенству было определено право на равный с остальными гражданами – чиновниками, правовой статус в государственных и судебных учреждениях.

Причем именно в ХVIII в. впервые был поставлен вопрос о праве мусульман на свой суд. В 1787 г. был издан Указ, согласно которому мусульман – киргизы – кайсаки получали право на независимый судебный орган – Пограничный суд[xviii].

Между тем именно в ХVIII в. начался постепенный процесс уравнивания прав российских мусульман и русских граждан Российской империи. В частности, началось формулирование * Права привилегированных сословий мусульман на равные права с привилегированными сословиями русских православных поданных, в частности, с российскими дворянами. В 1784 г. был издан Указ “О позволении Князьям и Мурзам Татарским пользоваться всеми преимуществами Российского дворянства”[xix], Это был очень важный указ, свидетельствующий о формировании правового статуса привилегированных слоев мусульман, но в этот период он имел локальное значение и касался он не всех мусульман России, а лишь татар – самой многочисленной мусульманской группы в государстве.

Нормативный акты ХVIII в. стали формулировать и обязанности российских мусульман.

* Обязанность не заниматься распространением ислама среди иноверцев. Это была главная и ключевая обязанность. Она была сформулирована, еще в ХVII в. Присоединение к Российскому государстве регионов с мусульманским населением создавало для некоренных народов, присоединенных к разные годы к империи, опасность распространения среди них исламской религии, поэтому для российского правительства главной задачей “благополучного” существования мусульман в составе империи было создание условий, которые бы гарантировали нераспространение ислама в Российской империи. За миссионерскую исламскую деятельность, согласно правовым документам, определялась смертная казнь. В 1728 г. вышел Наказ Губернаторам и воеводам Российской империи, в котором говорилось: “Ежели явятся такие Магометане или другие иноверцы, которые тайно или явно кого из Российских народов в свою веру превратят и обрежут, таких брать и розыскивать, и по розыску, чинить указ по Уложению 22 главы 24 статьи, а именно: казнить смертию, сжечь без всякого милосердия ” [xx]. В 1742 г. был издан Сенатский Указ об обязанности губернаторов и воевод проведением розыскных мероприятий по обнаружению обращения православных в ислам [xxi].

* Обязанность российских мусульман в исполнении вероподданической верности, полного повиновения российской власти. В Указе 1787 г., в котором мусульманам – киргизам-кайсакам предоставлялись различные права (на местное духовенство, на суд и т.д.) при условии “сохранения к Нам подданнической верности и повиновения, суть единые средства, удобные вознести народ сей на верх блаженства…” [xxii]. Таким образом, правовое положение мусульман России уже в ХVIII в. жестко увязывалось с принятием российской власти.

* Обязанность проведения государственного контроля над мусульманами через создание учреждений по типу Синода. В 1788 г. был издан Указ об образовании Оренбургского духовного правления (собрания), которое должно было быть создано в г.Уфе. В Указе под названием “Об определении мулл и прочих духовных чинов Магометанского закона и об учреждении в Уфе духовного собрания для заведывания всеми духовными чинами того закона, в России пребывающим” так определялись цели данного учреждения: “…наблюдать, дабы к исправлению духовных должностей Магометанского закона употребляемы были люди в верности надежные и доброго поведения” [xxiii]. На следующий год при Оренбургском духовном правлении была создана канцелярия, сотрудники которой получали государственное жалованье из российской казны [xxv]. Выходным днем, согласно мусульманским канонам) в правлении был определена пятница [xxvi]. В 1793 г. был издан Указ Сената о правилах выбора в состав Оренбургского правления мулл [xxvii]. В 1794 г. впервые был поставлен вопрос о создании Таврического духовного правления и назначении муфтия, целью деятельности которого должно было стать “надлежащее надзирание на всем Духовенством Магометанским области Таврической”.

Более активная позиция России по отношению к мусульманам Северного Кавказа проявилась лишь к концу ХVIII в., когда на Кавказе по Указу императрицы Екатерины II Сенату было учреждено Кавказское наместничество (1786 г.), состоявшее из двух областей: Кавказской и Астраханской [xxviii]. Рассмотрим переписку по этому вопросу между Екатериной и генералом П.С.Потемкиным, первым наместником Кавказа. Об этом пишет Н.Ф.Дубровин: “Признавая полезным и единственным средством к обузданию горцев введение среди населения цивилизации и правильных понятий о гражданской жизни, Екатерина поручила генералу П.С.Потемкину заводить исподволь города по близости подгорных народов, подданных России. “Мы удостоверены, писала императрица, что в краткое время и сами они ощутят пользу из сего заведения и найдут собственную их выгоду причислении их под управление нами учрежденное, участвуя в оном выбором судей по званию и состоянию их. Но для сего нужно, чтоб они в торге, промыслах и прочих позволенных упражнениях имели полную свободу и чтобы военные и гражданские начальники не стесняли их в том ни под каким видом, но паче всяким благодеянием и помощью их подкрепляли” [xxix]. “В большей части городов Кавказского наместничества существовало исключительно военное управление, но теперь признано было более удобным применить к этим городам изданное в апреле 1785 года “Городское положение”” [xxx]. Разрешено на Кавказе возле этих городов селиться иностранцам и им предоставлено преимущество наравне с русскими подданными на свободное отправление веры [xxxi].

“В конце декабря 1785 года ко всем кубанским мурзам, кабардинским и кумыкским владельцам, как подданным России, было разослано приглашение явиться в Екатериноград, на торжество открытия Кавказского наместничества. [xxxii]. Н.Ф.Дубровин приводит речь П.С.Потемкина: “А вы, сказал Потемкин, обращаясь к депутатам их горских князей, - вы, призванные пред лицо и престол Великой Екатерины, любуйтесь участью вам дарованною, приучайтесь познавать состояние, природе человеческой свойственное. Славьте с восторгом имя Великой Екатерины, возглашайте ее царствование, повинуясь ее священным законам. Не требуют от вас ничего, кроме верности к императорскому престолу, спокойного пребывания и взаимной между собой безопасности” [xxxiv].

В 1792 г. было подготовлено Постановление Екатерины II для кабардинцев, в котором говорилось: “безначалие, вкореняющее беспорядки, - писала Екатерина, наглость и хищничество.., есть причиною, что сей поданный нам народ до сих пор не мог быть обращен ни к какой пользе Империи… Уверены мы, что свирепые нравы оного укротить удобовозможно, последуя правилам, свойственным известному человеколюбию нашему и попечению о благе каждого” [xxxv].

“Не единою силою оружия предлежит побеждать народы, в неприступных горах живущие и имеющие надежные в оных от войск наших убежища, но паче правосудием и справедливостью нужно приобрести их к себе доверенность, кротостию смягчать нравы, выигрывать сердца и приучать их более обращаться с русскими, для и нужно:

1) всячески ласкать и привлекать к себе лучших людей народа сего… жаловать их чинами, деньгами и иными отличностями по благоусмотрению нашему; наипаче же изливается монаршая щедрота и милость наша на приемлющих добровольно веру христианскую. А таковые щедроты послужат и для прочих ободрением подражать тем, кои оказываться будут к нам приверженными.

2) Твердо наблюдать, чтобы ни от войск наших, ниже от казаков, на линии обретающихся, не было чинено ни малейшее притеснение и обиды горцам, приезжающие в крепости наши, наистрожайше подтверждая, чтобы начальника военные, полевые и гарнизонные не попускали подчиненных своих ни на какие своевольства против кабардинцев и иных горских народов, отгнанием табунов, хищением и тому подобным образом, подвергая под суд и жесточайшее наказание всякого, кто станет поступать сему противо, яко преступника… ”.

3) И наконец, Екатерина II приняла решение о начале модернизации кабардинской системы судопроизводства [xxxvi].

Далее в документе говорилось: “Для лучшего и удобнейшего убеждения и поощрения к принятию подобных учреждений порядка и подчиненности за благо признаем, чтобы вы заведения сии и внушения ваши чинили способом единородца их генерала-майора Горича или кого иного по усмотрению вашему к тому способного, дабы и веру их обратить к тому же предмету нужно бы придать ему в помощь несколько мулл из наших казанских татар, коим бы и мечети заводить в Большой и Малой Кабарде мы позволить не отреклись. Для сильнейшего же впечатления и утверждения привязанности к нам горских народов не найдете ли нужным, чтобы отправлен был к вам на некоторое время находящийся в Оренбурге муфтий, который с пользою употреблен был для спокойствия тамошнего края и для ведения устройства между диких киргизских народов” [xxxvii].

Этот документ – один из первых административных распоряжений Императрицы, в котором рассматривается статус ислама в кабардинском обществе. Остановимся на нем подробно.

1. С одной стороны, в этом документе мы видим, что российские власти признают за кабардинцами, одним из крупных горских народов Северного Кавказа, право на свободу вероисповедания, право на религиозную жизнь и ислам, но с другой, считали кабардинцев - “народом с дикими нравами”, таким образом отказывали им в наличие своей культуры, этнической культуры и морали.

2. Одновременно с правом на свободу вероисповедания, как свидетельствует данный документ, исламская религия уже в конце ХVIII в. становится инструментом воздействия российско-имперской власти на горские общества для мирного включения их в состав России и проведения реформ. Именно с этого времени, начинает развиваться тенденция использования нормативных актов, закрепляющих права горцев Северного Кавказа на свободу вероисповедания и впоследствии на этническую культуру в качестве метода решения своих собственных самых разнообразных задач. Именно они, а не право горцев на ислам, собственно и ставились во главу угла российской политики.

3. Наконец, этот документ свидетельствует о том, что Россия с самого начала оформления правового статуса ислама на Северном Кавказе определяла не только права горцев, но и их обязанности.

4. Этот документ показывает, что на начальном этапе Россия скорее признавала право народов на свободу вероисповедания, чем на свободу культурного и национального развития.

5. Наконец, этот документ свидетельствует о том, что признание за горцами исламского вероисповедания было, безусловно, скорее вынужденной мерой, чем осознанным шагом Российско-имперской политики. В то же время Россия не только в отношении Осетии, но и других регионов Северного Кавказа одновременно проводила миссионерскую православную деятельность.

Примечания

i Юнусова А.Б. Предисловие к сборнику законодательных актов. Ислам в Законодательстве России. 1554-1929 гг. Составители: Юнусова А.Б., Сергеев Ю.Н., Латыпова В.В. Уфа, 1998. С.3.

ii Бабич И.Л., Ярлыкапов А.А. Исламское возрождение в Кабардино-Балкарии. М., 2003. С.4.

iii Арапов Д.Ю. Ислам в Российсской империи // Ислам в Российской империи. Законодательные акты, описания, статистика. М.,2001. С.16.

iv Бгажноков Б.Х. О специфике и динамике военно-политического союза России и Кабарды (симмахия и ее ассимметризм) // Исторический вестник. Т.2. Нальчик, 2005. С.65.

v Бгажноков Б.Х. О специфике и динамике военно-политического союза России и Кабарды (симмахия и ее ассимметризм) // Исторический вестник. Т.2. Нальчик, 2005. С.66.

vi Бгажноков Б.Х. О специфике и динамике военно-политического союза России и Кабарды (симмахия и ее ассимметризм) // Исторический вестник. Т.2. Нальчик, 2005. С.69.

vii Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика). Составитель, автор вводной статьи, комментариев и приложений Д.Ю.Арапов. М., 2001. С.40-42.

Viii Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика). Составитель, автор вводной статьи, комментариев и приложений Д.Ю.Арапов. М., 2001. С. 44.

ix Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика). Составитель, автор вводной статьи, комментариев и приложений Д.Ю.Арапов. М., 2001. С. 47.

X Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика). Составитель, автор вводной статьи, комментариев и приложений Д.Ю.Арапов. М., 2001. С. 45-45.

xi Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика). Составитель, автор вводной статьи, комментариев и приложений Д.Ю.Арапов. М., 2001. С. 44.

xii Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика). Составитель, автор вводной статьи, комментариев и приложений Д.Ю.Арапов. М., 2001. С. 46-47.

xiii Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика). Составитель, автор вводной статьи, комментариев и приложений Д.Ю.Арапов. М., 2001. С. 42.

xiv Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика). Составитель, автор вводной статьи, комментариев и приложений Д.Ю.Арапов. М., 2001. С. 46-47.

xv Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика). Составитель, автор вводной статьи, комментариев и приложений Д.Ю.Арапов. М., 2001. С. 49.

xvi Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика). Составитель, автор вводной статьи, комментариев и приложений Д.Ю.Арапов. М., 2001. С. 59.

xvii Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика). Составитель, автор вводной статьи, комментариев и приложений Д.Ю.Арапов. М., 2001. С. 46-47.

xviii Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика). Составитель, автор вводной статьи, комментариев и приложений Д.Ю.Арапов. М., 2001. С. 49.

xix Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика). Составитель, автор вводной статьи, комментариев и приложений Д.Ю.Арапов. М., 2001. С. 48.

xx Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика). Составитель, автор вводной статьи, комментариев и приложений Д.Ю.Арапов. М., 2001. С. 43.

xxi Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика). Составитель, автор вводной статьи, комментариев и приложений Д.Ю.Арапов. М., 2001. С. 44.

xxii Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика). Составитель, автор вводной статьи, комментариев и приложений Д.Ю.Арапов. М., 2001. С. 49.

xxiii Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика). Составитель, автор вводной статьи, комментариев и приложений Д.Ю.Арапов. М., 2001. С. 50.

xxv Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика). Составитель, автор вводной статьи, комментариев и приложений Д.Ю.Арапов. М., 2001. С. 52.

xxvi Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика). Составитель, автор вводной статьи, комментариев и приложений Д.Ю.Арапов. М., 2001. С. 55.

xxvii Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика). Составитель, автор вводной статьи, комментариев и приложений Д.Ю.Арапов. М., 2001. С. 56-57.

xxviii Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. Т.2 СПб., 1886. С.223.

xxix Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. Т.2 СПб., 1886. С.224.

xxx Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. Т.2 СПб., 1886. С.224.

xxxi Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. Т.2 СПб., 1886. С.225.

xxxii Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. Т.2 СПб., 1886. С.225.

xxxiv Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. Т.2 СПб., 1886. С.229-230.

xxxv Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. Т.2 СПб., 1886. С.292.

xxxvi Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. Т.2 СПб., 1886. С.292-293.

xxxvii Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. Т.2 СПб., 1886. С.294.