К вопросу о   социальном составе и социальных отношениях союзах сельских обществ- Ахвах

Пирмагомедов З.К.

аспирант истфака ДГПУ

г.Махачкала.РД.

К вопросу о социальном составе и социальных отношениях в союзах сельских обществ- Ахвах .

Как известно в дореволюционной, да и советской историографии вплоть до 50-х годов ХХ в. бытовало мнение, что в союзах сельских общин Дагестана не было классовой, все жители их были равны между собой, не знали эксплуатации и т.д. Это же мнение пракитически было реанимировано отдельными грузинскими и северокавказскими учеными в 70-80-е годы. Дагестанские ученые (Р.М. Магомедов, Х.-М.О. Хашаев, Х.Х. Рамазанов, А.Р. Шихсаидов, В.Г. Гаджиев, Б.Г. Алиев, М.А. Агларов и др.) в своих исследованиях на конкретном материале показали несостоятельность, беспочвенность и предвзятость указанных мнений, архаизирующих социально-экономические отношения в союзах сельских общин Дагестана. При этом они исходили из всестороннего анализа особенностей исторических, политических, географических условий, наложивших свой отпечаток на экономическое, социальное и политическое положение союзов сельских общин в XVIII – первой половине XIXв.[1] Без учета всего этого, без учета исторических условий, сложившихся в предшествующие периоды в ахвахском обществе, вызывавшие и своеобразие описанных нами, выше земельно-правовых отношений невозможно объяснить социальную структуру общества, которая имела место у ахвахцев в изучаемое время. Именно последние были основой взаимоотношений жителей общества между собой, их различного экономического правового положения. «Имущественные различия между членами джамаата, пишет Р.М. Магомедов, исследуя союзы сельских общин Аварии, - привели к распаду населения на различные социальные группы. Исходным моментом нового общественного развития в джамаатах становится честное землевладение. И отношения сельского населения строилось своеобразно с теми формами земельной собственности, которые все более прочно водворялись в джамаате».[2]

В источниках и в исторической литературе принято считать, что социальная структура союза сельских обществ Ахваха в рассматриваемый период, как и в других союзах, была однородной.[3] Все его основное население состояло из узденства, которое являлось костяком сельских обществ и союза в целом. «… ахвахцы, карахцы, гадатлинцы, тлейсерухцы и другие жили без ханов, беков или какой-либо власти самостоятельными узденьями» - писал Г. Алкадари.[4] «… горец чувствовал себя лично свободным, - писал А. Гольдштейн, не признавал ничьей власти, крое авторитета старейшины, и не имел никакого понятия о социальной иерархии и чинопочитания».[5]

Узденем считался имевший свое собственное хозяйство, собственную землю (мюльк) свободный крестьянин общинник, собственность которого была основана на личном труде.[6] С другой стороны у ахвахцев довольно заметным стал процесс имущественного расслоения узденства. Хотя все жители назывались узденями и четкого деления из на социальные группы и классы не было, равенство узденей между собой на самом деле носило формальный характер. «… термин «свободные» может быть применен к ним лишь условно …» - пишет А.Г. Мелешко.[7] Уздени в исследуемое время по имущественному положению распадались на несколько групп, делились на «богатых» и «бедных», хотя такое деление было не четким, поскольку перекрещивалось с тухумным делением.[8] Такое деление «явилось следствием наличия свободно отчуждаемой частной земельной собственности и влияния соседних феодальных владений Дагестана…, проникновения … институтов и порядков, характерных для феодальных владений в союзы сельских обществ.[9] Взаимоотношения внутри джамаата строились на основе частной собственности. «Различное отношение к земле являлось основой различного положения обществ …».[10] К первой категории узденства относилась, немногочисленная группа выделившихся из общей массы населения «богатеев», «знатных», «влиятельных», занимавших привилегированное положение в обществе. Сюда же относилась и верхушка местного мусульманского духовенства (кадии , будуны). Представителями сельских «богатеев» были и превращавшиеся в наследственных должностные лица сельской администрации. Из них в Ахвахе постепенно складывалась социальная прослойка.

Ко второй категории относились владевшие небольшими мюльками, а также лишенные земли и средства производств, лично свободные уздени, которые находились в той или иной форме зависимости от разбогатевшей сельской верхушки и общества. К этой категории принадлежала основная масса населения Ахваха. При юридическом равенстве прав обеих категорий узденей вторая не имела материальных возможностей и условий для их реализации. «… личная свобода узденей в условиях неравного экономического положения, - как пишет Ш.М. Мансуров, стала утрачивать свой прежний смысл. Поэтому существенны были не столько сами по себе личные права, формально принадлежащие всем членам общины, сколько экономическая возможность ими пользоваться».[11]

Однако, в горных районах Дагестана, в том числе и Ахвахе, в отличие от низменных районов, имущественное расслоение наблюдалось в гораздо меньших размерах. Имущественные различия между узденями можно было определить по внешнему виду, состоянию жилища «сакли», количеству состоянию земли, скота, средства производства и т.д.[12]

Положение второй категории узденей было весьма сложным. Они еле сводили концы с концами. Не все имели из них мульки, способные их прокормить, как бы они обрабатывали тщательно свои земельные участки. Эти обнищавшие уздени должны были работать на своих богатых соплеменников, чтобы прокормиться. Лишенные частной собственности и другие моменты, связанные с деятельностью привилегированных лиц усиливали социальное расслоение сельского населения. Положение человека в обществе, его права и обязанности стали определяться больше его имущественным положением. Имущественные различия меняли формы отношений между людьми в джамаате, приводили к отношениям зависимости, создававшим, в свою очередь возможность эксплуатации одних другими.

Формы «эксплуатации» узденей в Ахвахе были различные. Эксплуатация осуществлялась в рамках патриархальных обычаев, используя для этого такие институты как тухум, джамаат, «вольное общество», адат.[13] Состоятельные уздени пользовались в своих хозяйствах такими формами завуалированной, прикрытой пережитками патриархально-родовых отношений эксплуатации, как привлечение к работе обедневших родственников, использовавшие различных форм взаимопомощи, наиболее распространенной формой которых был у ахвахцев, как и других аварцев «гвай». Сельские богачи привлекали к сельскохозяйственным работам в порядке взаимопомощи родственников и односельчан. При этом хозяин участникам работ ничего не платил, а ограничивался угощением.[14] Интересную идею по этому поводу высказал С.Х. Асиятилов. По его мнению «в лице «гваев» мы имеем дело с отходничеством местного масштаба с наймом дешевой рабочей силы для выполнении работ, трубующих сросного выполнения и участия в них большого количества людей… Во многих случаях при «гвае» бедные помогают богатым».[15] Это же явление наблюдалось и в Акуша-Дарго в XVII-XVIIIв., где, по словам Б.Г. Алиева, «обедневшие родственники и рядовые члены общины бесплатно или за угощение выполняли для богача сельскохозяйственные работы. В отличие от зависимых крестьян, которые были обязаны нести в пользу феодала различные повинности, свободные общинники считали неудобным в силу сложившихся еще при родовом строе тридцати, не участвовать в сельскохозяйственных работах, проводимых богатыми односельчанами, хотя зачастую они не состояли с ними в родственных связях».[16]

«… Вполне естественно, - пишет Б.Г. Алиев, - что применение чужого труда в хозяйстве … приводило к определенному отличию социального статуса владельцев крупных земель и скота по сравнению с общинниками, обрабатывающими свои сравнения с безземельными и обнищавшими, т.е. лишившимися основного средства производства, узденям». Сельские бедняки же не имели возможности для проведения «гвай». С другой стороны, ограниченность собственности у бедняков снимали саму необходимость в ней.

Крестьяне - уздени отбывали повинности и духовенству.[17] В частности, они были обязаны отрабатывать мечетские земли и земли духовных лиц. Согласно адатам селения Цекоб, «Кто не молотит вакуфное зерно, и кто не подал его по распоряжению сюдей в мечеть, - с него взыскивается мерка зерна. Кто не выполнил распоряжение судей относительно вакуфного и мечетского дела, - как-то: чистка и молотьба зерна, печение хлеба и изготовление толокна и подвозка в мечеть, - с него взыскивается мерка хлеба ежедневно».[18]

Кроме того, почти все население Ахваха ежегодно отдавало установленным шариатом, обязательный для всех мусульман налог с имущества – закят (сахl – закагlат, составляющий 2,5-2,7 килограммов зерна), предназначенный для раздачи наиболее бедным общинникам, сиротам, муталимам.

Наряду с различными формами скрытой эксплуатации родственной групп лиц, состоятельные хозяйства, в частности овцеводческие, выделившиеся в основном во второй половине XIX- начале XX века применяли и наемный труд хотя в небольших масштабах.[19]

Такая форма, например, наем мелких барановодов в качестве чабанов за разрешение присоединить их овец к атарам крупных барановодов. В этом случае крупные барановоды получали бесплатную рабочую силу.

Зачастую богатые члены общин использовали для ухода за скотом обедневших родственников. При этом эксплуатация чужого труда прикрывалась различными патриархально-родовыми пережитками.

Феодализирующаяся знать эксплуатировала общинников и с помощью общинной формы найма пастухов для содержания крупного рогатого скота.

Поденная оплата рабочего во время полевых работ на харчах хозяина составляла: мужчин – 37 копеек, женщин – 35 копеек, косца – 55 копеек: на своем продовольствии: мужчины – 52 копейки, женщины – 50 копеек.

Основной массе узденей включение в состав России после окончания Кавказской войны и политика царизма не принесли никакой радости. После подавления движения горцев царское самодержавие превратило Дагестан в колониальный придаток России.

Крестьянские массы подвергались двойному гнету[20]: с одной стороны они продолжали отбывать основанные на адатах повинности в пользу сельских «богатеев», с другой – были обременены налогами в царскую казну и множеством натуральных повинностей.

Сословные права местного населения, несмотря на неоднократные обращения властей к ним, не были определены в законодательном порядке вплоть до конца рассматриваемого периода. Свободные уздени в официальных документах назывались государственными крестьянами. «Туземное население ещё крепко держится своих сословных традиций…» - отмечалась в обзоре Дагестанской области за 1899 год.[21] Приблизительное распределение населения всего Каратино-Технуцальского участка в сословном отношении в 1900 году выглядело так:

1) Потомственных дворян мужчин – 3, женщин – 4; личных дворян мужчин – 90; женщин – 83; беков не было;

2) Духовенства: магометанства суннитского – 625;

3) Городского сословия: потомственные граждане мужчины – 3, женщины – 7; купцов мужчин – 12, женщин – 7, мещан не было;

4) Сельских сословий: крестьян государственных и других наименований мужчин – 14239, женщин – 14030;[22]

Большим разнообразием отличалась и вводимая самодержавием в горах податная система. Жители Ахваха в первой половине XIX века не были обложены податью со стороны царского самодержавия.[23] Их начали облагать податями постепенно с окончательным установлением русского владычества.

Как и население всего Дагестана ахвахцы были обложены денежными и натуральными повинностями.

Таблица 1

Села	Сборы с крестья живущих на казенных землях (подымная подать)	Земский сбор государственного по 189 губернского	Денежный налог взамен использования воинской повинности натурой	Итог
Кудияб- Росо	164	70руб. 56коп.	50руб. 56коп.	284руб.82коп.
Тад-Магитль	98	42	32 руб. 30коп.	172руб.30коп.
Изано	178	76руб. 96коп.	47руб. 40коп	302руб. 36коп.

К видно из таблицы о сборах по Каратино-Технуцальскому наибству за 1898г. жители села Кудияб-Росо, Тад-Магитль и Изано были обложены подымной податью в 1 руб. (Ср.: Аварский, Гунибский, Андийский, Даргинский и Кази-Кумухский округа – 1 руб., Самурский округ – 1 руб. 50коп., Кюринский – 2 руб., Темир-Хан-Шуринский округ – от 1 до 3 рублей).[24]

Подымное обложение подало исключительно на так называемое «податное население», откуда и исходила не справедливая неравномерность распределения податной тягости между населения».[25]

Кроме подымной подати со всего населения Дагестана взыскивался земской сбор, в среднем от 15 копеек до 3 рублей 3 копеек с дыма.[26] Согласно таблице ахвахцы платили в среднем 45 копеек с дыма.[27]

С 1864 года жители Ахваха, как и всего Дагестана, несли также ряд натуральных повинностей: исправление и поддержание главных путей сообщения, разработка новых дорог и мостов, предоставление квартир и лошадей для проходящих воинских команд.[28]

Данных по обложению денежными и натуральными повинностями сел. Тлянуб, Ратлуб и Цекоб по Гунибскому округу не обнаружено. Но изучая данные по обложению денежному и натуральными повинностями по Гунибскому округу в общем,[29] можно предположить, что жители этих сел платили в среднем такие же повинности, как и жители Кудияб-Росо, Тад-Магитль, Изано.

В 1898 году в целях скорейшего разрешения сословно-подземельного в частях , состоящих в военно-народном управлении Кавказского края, сословно-подземная комиссия была преобразована и вошла в состав канцелярии Главноначальствующего гражданской частью на Кавказе по военно-народному управлению.[30] До окончательного разрешения его сословно-поземельных прав, по аналогии с другими частями Кавказского края, в которых сословные права были уже определены, уздени были приравнены к государственным крестьянам в Закавказском крае.[31]

Уздени назывались государственными крестьянами хотя они продолжали считать себя «вольными», «свободными» узденями. Это же имело место и в Ахвахе.

[1] Тагирова П.М. Гидатль в XVIII – первой половине XIXв. Махачкала, 2002. С. 135

[2] Магомедов Р.М. Общественно-экономический и политический строй Дагестана в XVIII – и в начале XIXв. Махачкала, 1947. С.47

[4] Выписка из книги Гасана-эфенди Аркадарского (Материалы восстания 1877). //Рук. Фонд ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф.1. Оп.1. Д.27. Л.33

[5] Гольдштейн А. Башни в горах. М., 1977. С. 40

[6] Магомедов Р.М. Общественно-экономический и политический строй Дагестана в XVIII- и в начале XIXв. Махачкала, 1947. С.58

[7] Мелешко А.Г. Расслоение крестьянства в Дагестанском ауле накануне Октября. // УЗ. ИИЯЛДФ А.Н. СССР Махачкала, 1958. Т.IV. С.29

[8] Агларов М.А. Сельская община в Нагорном Дагестане в XVII- начале XIXв. М., 1986. С.138

[9] Алиев Б.Г.Союзы сельских общин Дагестана в XVIII- первой половине XIXв. Махачкала 1989. С.184

[11] Мансуров Ш.М. Салатавия. Махачкала, 1995. С.90

[12] Нурмагомедов И.Г. Карах в XIX- начале XXв. Махачкала, 2001. С.148

[13] Магомедов Р.М. Общественно-экономический и политический строй Дагестана в XVIII- и в начале XIXв. Махачкала, 1947. С.49

[14] Мелешко А.Г. Указ соч. С.35 Гаджиев В.Г. Союзы сельских общин Дагестана (проблемы, история изучения, перспективы). // Общественный строй сельских общин Дагестана в XVIII- начало XIXв. Махачкала 1981. С.19

[15] Асиятилов С.Х. Некоторые вопросы общественных отношений авацев в свете их хозяйственной деятельности. // УЗ ИИЯЛ ДФ ФАН СССР. Махачкала, 1966 ТXVI. С.343

[16] Алиев Б.Г. Акуша-Дарго в XVII-XVIIIвв. // Автореферат. Диссертация канд. Ист. Наук. Махачкала, 1966. С.15-16

[17] Нурмагомедов И.Г. Карахский союз сельских обществ в XIX- начале XXв. Махачкала 2007. С.90.

[18] Свод решений и обычаев Цекобского сельского общества. С.19.

[19] Нурмагомедов И.Г. Указ. Соч. С.91.

[20] Гаджиев В.Г. К вопросу об освобождении феодально-зависимых крестьян Дагестана в ходе борьбы горских народов Северо-Восточного Кавказа в 20-50-е годы. XIXв…. С.160.

[21] ЦГА РД. Ф.2. Оп.2. Д.60-г. С.101

[23] Менд. Обзор политического состояния Кавказа в 1840 году. // Рук.фонд ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф.1. Оп.1. Д.101. Л.29

[24] ЦГА РД. Ф.2. Оп.2. Д.59-а. Л.25; Д.60-г. Л. 126-127.

[25] ЦГА РД. Ф.2. Оп.2. Д.61-в. С.129.

[26] Рук.фонд ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф.1. Оп.1. Д.283. Л.3.

[27] ЦГА РД. Ф.21. Оп.3. Д.31. Л.12.

[28] Рук.фонд. ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф.1. Оп.1. Д.283. Л.3-4.

[29] ЦГА РД. Ф.2. Оп.2. Д.59-а. Л.25. Д.60-г. Л. 126-127; Рук.фонд ИИАЭ ДАН РАН. Ф.1. Оп.1. Д. 283. Л.3.

[30] Нурмагомедов И.Г. Указ.соч. С.95.

[31] ЦГА РД. Ф.2. Оп.2. Д.59-р. С.19.